Том 1. Стихотворения - Жуковский Василий Андреевич - Страница 38

38

Пловец *

Вихрем бедствия гонимый, Без кормила и весла, В океан неисходимый Буря челн мой занесла. В тучах звездочка светилась; «Не скрывайся!» — я взывал; Непреклонная сокрылась; Якорь был — и тот пропал. Все оделось черной мглою; Всколыхалися валы; Бездны в мраке предо мною; Вкруг ужасные скалы. «Нет надежды на спасенье!» — Я роптал, уныв душой… О безумец! Провиденье Было тайный кормщик твой. Невидимою рукою, Сквозь ревущие валы, Сквозь одеты бездны мглою И грозящие скалы, Мощный вел меня хранитель. Вдруг — все тихо! мрак исчез; Вижу райскую обитель… В ней трех ангелов небес. О спаситель-провиденье! Скорбный ропот мой утих; На коленах, в восхищенье, Я смотрю на образ их. О! кто прелесть их опишет? Кто их силу над душой? Все окрест их небом дышит И невинностью святой. Неиспытанная радость — Ими жить, для них дышать; Их речей, их взоров сладость В душу, в сердце принимать. О судьба! одно желанье: Дай все блага им вкусить; Пусть им радость — мне страданье; Но… не дай их пережить.

Песня матери над колыбелью сына *

Засни, дитя, спи, ангел мой! Мне душу рвет твое стенанье! Ужель страдать и над тобой? Ах, тяжко и одно страданье! Когда отец твой обольстил Меня любви своей мечтою, Как ты, пленял он красотою, Как ты, он прост, невинен был! Вверялось сердце без защиты, Но он неверен; мы забыты. Засни, дитя! спи, ангел мой! Мне душу рвет твое стенанье! Ужель страдать и над тобой? Ах, тяжко и одно страданье! Когда покинет легкий сон, Утешь меня улыбкой милой; Увы, такой же сладкой силой Повелевал душе и он. Но сколь он знал, к моей напасти, Что все его покорно власти! Засни, дитя! спи, ангел мой! Мне душу рвет твое стенанье! Ужель страдать и над тобой? Ах, тяжко и одно страданье! Мое он сердце распалил, Чтобы сразить его изменой; Почто с своею переменой Он и его не изменил? Моя тоска неутолима; Люблю, хотя и нелюбима. Засни, дитя! спи, ангел мой! Мне душу рвет твое стенанье! Ужель страдать и над тобой? Ах, тяжко и одно страданье! Его краса в твоих чертах; Открытый вид, живые взоры; Его услышу разговоры Я скоро на твоих устах! Но, ах, красой очарователь, Мой сын, не будь, как он, предатель! Засни, дитя! спи, ангел мой! Мне душу рвет твое стенанье! Ужель страдать и над тобой? Ах, тяжко и одно страданье! В слезах у люльки я твоей — А ты с улыбкой почиваешь! О дай, творец, да не узнаешь Печаль, подобную моей! От милых горе нестерпимо! Да пройдет страшный жребий мимо! Засни, дитя! спи, ангел мой! Мне душу рвет твое стенанье! Ужель страдать и над тобой? Ах, тяжко и одно страданье! Навек для нас пустыня свет, К надежде нам пути закрыты, Когда единственным забыты, Нам сердца здесь родного нет, Не нам веселие земное; Во всей природе мы лишь двое! Засни, дитя! спи, ангел мой! Мне душу рвет твое стенанье! Ужель страдать и над тобой? Ах, тяжко и одно страданье! Пойдем, мой сын, путем одним, Две жертвы рока злополучны. О, будем в мире неразлучны, Сносней страдание двоим! Я нежных лет твоих хранитель. Ты мне на старость утешитель! Засни, дитя! спи, ангел мой! Мне душу рвет твое стенанье! Ужель страдать и над тобой? Ах, тяжко и одно страданье!

Мечты *

(песня)

Зачем так рано изменила? С мечтами, радостью, тоской Куда полет свой устремила? Неумолимая, постой! О дней моих весна златая, Постой… тебе возврата нет… Летит, молитве не внимая; И все за ней помчалось вслед. О! где ты, луч, путеводитель Веселых юношеских дней? Где ты, надежда, обольститель Неопытной души моей? Уж нет ее, сей веры милой К твореньям пламенной мечты… Добыча истине унылой Призра́ков прежних красоты. Как древле рук своих созданье Боготворил Пигмалион — И мрамор внял любви стенанье, И мертвый был одушевлен — Так пламенно объята мною Природа хладная была; И, полная моей душою, Она подвиглась, ожила. И, юноши деля желанье, Немая обрела язык: Мне отвечала на лобзанье, И сердца глас в нее проник. Тогда и древо жизнь прияло, И чувство ощутил ручей, И мертвое отзы́вом стало Пылающей души моей. И неестественным стремленьем Весь мир в мою теснился грудь; Картиной, звуком, выраженьем Во все я жизнь хотел вдохнуть. И в нежном семени сокрытый, Сколь пышным мне казался свет… Но ах! сколь мало в нем развито! И малое — сколь бедный цвет. Как бодро, следом за мечтою Волшебным очарован сном, Забот не связанный уздою, Я жизни полетел путем. Желанье было — исполненье; Успех отвагу пламенил: Ни высота, ни отдаленье Не ужасали смелых крыл. И быстро жизни колесница Стезею младости текла; Ее воздушная станица Веселых призраков влекла: Любовь с прелестными дарами, С алмазным Счастие ключом, И Слава с звездными венцами, И с ярким Истина лучом. Но, ах!.. еще с полудороги, Наскучив резвою игрой, Вожди отстали быстроноги… За роем вслед умчался рой. Украдкой Счастие сокрылось; Изменой Знание ушло; Сомненья тучей обложилось Священной Истины чело. Я зрел, как дерзкою рукою Презренный славу похищал; И быстро с быстрою весною Прелестный цвет Любви увял. И все пустынно, тихо стало Окрест меня и предо мной! Едва Надежды лишь сияло Светило над моей тропой. Но кто ж из сей толпы крылатой Один с любовью мне вослед, Мой до могилы провожатый, Участник радостей и бед?.. Ты, уз житейских облегчитель, В душевном мраке милый свет, Ты, Дружба, сердца исцелитель, Мой добрый гений с юных лет. И ты, товарищ мой любимый, Души хранитель, как она, Друг верный, Труд неутомимый, Кому святая власть дана: Всегда творить не разрушая, Мирить печального с судьбой И, силу в сердце водворяя, Беречь в нем ясность и покой.