Том 1. Стихотворения - Жуковский Василий Андреевич - Страница 73

73

К Эмме *

Ты вдали, ты скрыто мглою, Счастье милой старины, Неприступною звездою Ты сияешь с вышины! Ах! звезды не приманить! Счастью бывшему не быть! Если б жадною рукою Смерть тебя от нас взяла, Ты была б моей тоскою, В сердце всё бы ты жила! Ты живешь в сиянье дня! Ты живешь не для меня! То, что нас одушевляло, Эмма, как то пережить? Эмма, то, что миновало, Как тому любовью быть! Небом в сердце зажжено, Умирает ли оно!

Цвет завета *

Мой милый цвет, былинка полевая, Скорей покинь приют твой луговой: Теперь тебя рука нашла родная; Доселе ты с непышной красотой Цвела в тиши, очей не привлекая И путника не радуя собой; Ты здесь была желанью неприметна, Нужда любви и сердцу безответна. Но для меня твой вид — очарованье; В твоих листах вся жизнь минувших лет; В них милое цветет воспоминанье; С них веет мне давнишнего привет; Смотрю… и все, что мило, на свиданье С моей душой, к тебе, родимый цвет, Воздушною слетелося толпою, И прошлое воскресло предо мною. И всех друзей душа моя узнала… Но где ж они? На миг с путей земных На север мой мечта вас прикликала, Сопутников младенчества родных… Вас жадная рука не удержала, И голос ваш, пленив меня, затих. О, будь же вам заменою свиданья Мой северный цветок воспоминанья! Он вспомнит вам союза час священный, Он возвратит вам прошлы времена… О сладкий час! о вечер незабвенный! Как божий рай, цвела там сторона; Безоблачен был запад озаренный, И свежая на землю тишина, Как ясное предчувствие, сходила; Природа вся с душою говорила. И к нам тогда, как Гений, прилетало За песнею веселой старины Прекрасное, что некогда бывало Товарищем младенческой весны; Отжившее нам снова оживало; Минувших лет семьей окружены, Все лучшее мы зрели настоящим; И время нам казалось нелетящим. И Вернаябыла незримо с нами… Сии окрест волшебные места, Сей тихий блеск заката за горами, Сия небес вечерних чистота, Сей мир души, согласный с небесами, Со всем была, как таинство, слита Еедуша присутствием священным, Невидимым, но сердцу откровенным. И нас Еелюбовь благословляла; И ободрял на благо тихий глас… Друзья, тогда Судьба еще молчала О жребиях, назначенных для нас; Неизбранны, на дне ее фиала Они еще таились в оный час; Играли мы на тайном праге света… Тогда был дан вам мною цвет завета. И где же вы?.. Разрознен круг наш тесный; Разлучена веселая семья; Из области младенчества прелестной Разведены мы в разные края… Но розно ль мы? Повсюду в поднебесной, О верные, далекие друзья, Прекрасная всех благ земных примета, Для нас цветет наш милый цвет завета. Из северной, любовию избранной И промыслом указанной страны К вам ныне шлю мой дар обетованный; Да скажет он друзьям моей весны, Что выпал мне на часть удел желанный: Что младости мечты совершены; Что не вотще доверенность к надежде И что Теперьпленительно, как Прежде. Да скажет он, что в наш союз прекрасный Еще один товарищ приведен… На путь земной из люльки безопасной Нам подает младую руку он; Его лицо невинностию ясно, И жизнь над ним как легкий веет сон; Беспечному предав его веселью, Судьба молчит над тихой колыбелью. Но сладостным предчувствием теснится На сердце мне грядущего мечта: Младенчества веселый сон промчится, Разоблачат житейское лета, Огнем души сей взор воспламенится И мужески созреет красота; Дойдут к нему возвышенные вести О праотцах, о доблести, о чести… О! да поймет он их знаменованье, И жизнь его да будет им верна! Да перейдет, как чистое преданье Прекрасных дел, в другие времена! Что б ни было судьбы обетованье, Лишь благом будь она освящена!.. Вы ж, милые, товарища примите И путь его земной благословите. А ты, наш цвет, питомец скромный луга, Симво́л любви и жизни молодой, От севера, от запада, от юга Летай к друзьям желанною молвой; Будь голосом, приветствующим друга; Посол души, внимаемый душой, О верный цвет, без слов беседуй с нами О том, чего не выразить словами.

<Графине С.А. Самойловой> *

Графиня, признаюсь, большой беды в том нет,   Что я, ваш павловский поэт,   На взморье с вами не катался,   А скромно в Колпине * спасался От искушения той прелести живой,   Которою непобедимо Пленил бы душу мне вечернею порой   И вместе с вами зримый,   Под очарованной луной,   Безмолвный берег Монплезира * ! Воскреснула б моя покинутая лира…   Но что бы сделалось с душой? Не знаю! Да и рад, признаться, что не знаю! И без опасности все то воображаю, Что так прекрасно мне описано от вас: Как полная луна, в величественный час   Всемирного успокоенья, Над спящею морской равниною взошла   И в тихом блеске потекла Среди священного небес уединенья; С какою прелестью по дремлющим брегам   Со тьмою свет ее мешался, Как он сквозь ветви лип на землю пробирался И ярко в темноте светился на корнях;   Как вы на камнях над водою Сидели, трепетный подслушивая шум Волны, дробимыя пред вашею ногою,   И как толпы крылатых дум Летали в этот час над вашей головою… Все это вижу я и видеть не боюсь,   И даже в шлюпку к вам сажусь   Неустрашимою мечтою! И мой беспечно взор летает по волнам! Любуюсь, как они кругом руля играют; Как прядают лучи по зыбким их верхам; Как звучно веслами гребцы их расшибают; Как брызги легкие взлетают жемчугом И, в воздухе блеснув, в паденье угасают!..   О мой приютный уголок! Сей прелестью в тебе я мирно усладился! Меня мой Гений спас. Графиня, страшный рок   Неизбежимо бы со мною совершился В тот час, как изменил неверный вам платок.   Забыв себя, за ним я бросился б в пучину И утонул. И что ж? теперь бы ваш певец Пугал на дне морском балладами Ундину, *   И сонный дядя Студенец, * Склонивши голову на влажную подушку,   Зевал бы, слушая Старушку! * Платок, спасенный мной в подводной глубине, Надводных прелестей не заменил бы мне! Пускай бы всякий час я мог им любоваться, Но все бы о земле грустил исподтишка! Платок ваш очень мил, но сами вы, признаться,   Милее вашего платка. Но только ль?.. Может быть, подводные народы (Которые, в своей студеной глубине Не зная перемен роскошныя природы, В однообразии, во скуке и во сне   Туманные проводят годы), В моих руках увидя ваш платок, Со всех сторон столпились бы в кружок, И стали б моему сокровищу дивиться, И верно б вздумали сокровище отнять! А я?.. Чтоб хитростью от силы защититься, Чтоб шуткой чудаков чешуйчатых занять, Я вызвал бы их всех играть со мною в жмурки, Да самому себе глаза б и завязал! Такой бы выдумкой платок я удержал, Зато бы все моря мой вызов взбунтовал! Плыло бы все ко мне: из темныя конурки Морской бы вышел рак, кобенясь на клешнях; Явился бы и кит с огромными усами, И нильский крокодил в узорных чешуях, И выдра, и мокой, сверкающий зубами, И каракатицы, и устрицы с сельдями,   Короче — весь морской содом! И начали б они кругом меня резвиться, И щекотать меня, кто зубом, кто хвостом, А я (чтобы с моим сокровищем-платком   На миг один не разлучиться, Чтоб не досталось мне глаза им завязать Ни каракатице, ни раку, ни мокою) Для вида только бы на них махал рукою, И не ловил бы их, а только что пугал! Итак — теперь легко дойти до заключенья —   Я в жмурки бы играл   До светопреставленья; И разве только в час всех мертвых воскресенья, Платок сорвавши с глаз, воскликнул бы: поймал! Ужасный жребий сей поэта миновал! Платок ваш странствует по царству Аквилона, Но знайте, для него не страшен Аквилон, — И сух и невредим на влаге будет он! Самим известно вам, поэта Ариона Услужливый дельфин донес до берегов, Хотя грозилася на жизнь певца пучина! И нынче внук того чудесного дельфина Лелеет на спине красу земных платков!    Пусть буря бездны колыхает. Пусть рушит корабли и рвет их паруса, Вокруг него ее свирепость утихает И на него из туч сияют небеса    Благотворящей теплотою; Он скоро пышный Бельт покинет за собою, И скоро донесут покорные валы Его до тех краев, где треснули скалы Перед могущею десницей Геркулеса, Минует он брега старинного Гадеса, И — слушайте ж теперь, к чему назначил рок   Непостоянный ваш платок! — Благочестивая красавица принцесса,   Купаяся на взморье в летний жар,   Его увидит, им пленится, И ношу милую поднесть прекрасной в дар Дельфин услужливый в минуту согласится. Но здесь неясное пред нами объяснится.    Натуралист Бомар * В ученом словаре ученых уверяет,   Что никогда дельфинов не бывает   У петергофских берегов И что поэтому потерянных платков Никак не может там ловить спина дельфина!   И это в самом деле так! Но знайте: наш дельфин ведь не дельфин — башмак! Тот самый, что в Москве графиня Катерина Петровна вздумала так важно утопить   При мне в большой придворной луже! Но что же? От того дельфин совсем не хуже, Что счастие имел он башмаком служить Ее сиятельству и что угодно было Так жестоко́ играть ей жизнью башмака! Предназначение судьбы его хранило! Башмак дельфином стал для вашего платка! Воротимся ж к платку. Вы слышали, принцесса,   Красавица, у берегов Гадеса   Купаяся на взморье в летний жар,   Его получит от дельфина; Красавицу с платком умчит в Алжир корсар; * Продаст ее паше; паша назначит в дар   Для императорова сына! Сын императоров — не варвар, а герой, Душой Малек-Адель, учтивей Солимана; Принцесса же умом другая Роксолана И точь-в-точь милая Матильда красотой! Не трудно угадать, чем это все решится!   Принцессой деев сын пленится; Принцесса в знак любви отдаст ему платок; Руки ж ему отдать она не согласится, Пока не будет им отвергнут лжепророк,    Пока он не крестится, Не снимет с христиан невольничьих цепей    И не предстанет ей   Геройской славой озаренный. Алжирец храбрый наш терять не станет слов:    Он вмиг на все готов — Крестился, иго снял невольничьих оков С несчастных христиан и крикнул клич военный! Платок красавицы, ко древку пригвожденный, Стал гордым знаменем, предшествующим в бой, И Африка зажглась священною войной! Египет, Фец, Марок, Стамбул, страны Востока — Все завоевано крестившимся вождем, И пала пред его карающим мечом    Империя пророка! Свершив со славою святой любви завет, Низринув алтари безумия во пламя И богу покорив весь мусульманский свет, Спешит герой принесть торжественное знамя, То есть платок,к ногам красавицы своей…   Не трудно угадать развязку: Перевенчаются, велят созвать гостей;    Подымут пляску;    И счастливой чете    Воскликнут: многи лета! А наш платок? Платок давно уж в высоте! Взлетел на небеса и сделался комета, Первостепенная меж всех других комет! Ее влияние преобразует свет!    Настанут нам другие   Благословенны времена! И будет на земле навек воцарена Премудрость — а сказать по-гречески: София! *