Том 1. Стихотворения - Жуковский Василий Андреевич - Страница 74

74

<Василию Алексеевичу Перовскому> *

Товарищ! Вот тебе рука! Ты другу вовремя сказался; К любви душа была близка: Уже в ней пламень загорался, Животворитель бытия, И жизнь отцветшая моя Надеждой снова зацветала! Опять о счастье мне шептала Мечта, знакомец старины… Доро́гой странник утомленный, Узрев с холма неотдаленный Предел родимой стороны, Трепещет, сердцем оживает, И жадным взором различает За горизонтом отчий кров, И слышит снова шум дубов, Которые давно шумели Над ним, игравшим в колыбели, В виду родительских гробов. Он небо узнает родное, Под коим счастье молодое Ему сказалося впервой! Прискорбно-радостным желаньем, Невыразимым упованьем, Невыразимою мечтой Живым утраченное мнится; Он снова гость минувших дней, И снова жизнь к нему теснится Всей милой прелестью своей… Таков был я одно мгновенье! Прелестно-быстрое виденье, Давно не посещавший друг, Меня внезапно навестило, Меня внезапно уманило На первобытный в жизни луг! Любовь мелькнула предо мною. С возобновленною душою Я к лире бросился моей, И под рукой нетерпеливой Бывалый звук раздался в ней! И мертвое мне стало живо, И снова на бездушный свет Я оглянулся как поэт!.. Но удались, мой посетитель! Не у меня тебе гостить! Не мне о жизни возвестить Тебе, святой благовеститель! Товарищ! мной ты не забыт! Любовь — друзей не раздружит. Сим несозревшим упованьем, Едва отведанным душой, Подорожу ль перед тобой? Сравню ль его с твоим страданьем? Я вижу, молодость твоя В прекрасном цвете умирает И страсть, убийца бытия, Тебя безмолвно убивает! Давно веселости уж нет! Где остроты приятной живость, С которой ты являлся в свет? Угрюмый спутник — молчаливость Повсюду следом за тобой. Ты молча радостных дичишься И, к жизни охладев, дружишься С одной убийственной тоской, Владельцем сердца одиноким. Мой друг! с участием глубоким Я часто на лице твоем Ловлю души твоей движенья! Болезнь любви без утоленья Изображается на нем. Сие смятение во взоре, Склоненном робко перед ней; Несвязность смутная речей В желанном сердцу разговоре; Перерывающийся глас; К тому, что окружает нас, Задумчивое невниманье; Присутствия очарованье, И неприсутствия тоска, И трепет, признак страсти тайной, Когда послышится случайно Любимый глас издалека, И это все, что сердцу ясно, А выраженью неподвластно, Сии приметы знаю я!.. Мой жребий дал на то мне право! Но то, в чем сладость бытия, Должно ли быть ему отравой? Нет, милый! ободрись! она Столь восхитительна недаром: Души глубокой чистым жаром Сия краса оживлена! Сей ясный взор — он не обманчив: Не прелестью ума одной, Он чувства прелестью приманчив! Под сей веселостью живой Задумчивое что-то скрыто, Уныло-сладостное слито С сей оживленной красотой; В ней что-то искреннее дышит, И в милом голосе ея Доверчиво душа твоя Какой-то звук знакомый слышит, Всему в нем лучшему родной, В нее участие лиющий И без усилия дающий Ей убежденье и покой. О, верь же, друг, душе прекрасной! Ужель природою напрасно Ей столько милого дано? Люби! любовь и жизнь — одно! Отдайся ей, забудь сомненье И жребий жизни соверши; Она поймет твое мученье, Она поймет язык души!

К мимопролетевшему знакомому гению *

Скажи, кто ты, пленитель безымянный? С каких небес примчался ты ко мне? Зачем опять влечешь к обетованной, Давно, давно покинутой стране? Не ты ли тот, который жизнь младую Так сладостно мечтами усыплял И в старину про гостью неземную — Про милую надежду ей шептал? Не ты ли тот, кем всё во дни прекрасны Так жило там, в счастливых тех краях, Где луг душист, где воды светло-ясны, Где весел день на чистых небесах? Не ты ль во грудь с живым весны дыханьем Таинственной унылостью влетал, Ее теснил томительным желаньем И трепетным весельем волновал? Поэзии священным вдохновеньем Не ты ль с душой носился в высоту, Пред ней горел божественным виденьем, Разоблачал ей жизни красоту? В часы утрат, в часы печали тайной, Не ты ль всегда беседой сердца был, Его смирял утехою случайной И тихою надеждою целил? И не тебе ль всегда она внимала В чистейшие минуты бытия, Когда судьбы святыню постигала, Когда лишь бог свидетель был ея? Какую ж весть принес ты, мой пленитель? Или опять мечтой лишь поманишь И, прежних дум напрасный пробудитель, О счастии шепнешь и замолчишь? О Гений мой, побудь еще со мною; Бывалый друг, отлетом не спеши; Останься, будь мне жизнию земною; Будь ангелом-хранителем души.