Том 2. Баллады, поэмы и повести - Жуковский Василий Андреевич - Страница 11

11

Мщение *

Изменой слуга паладина убил: Убийце завиден сан рыцаря был. Свершилось убийство ночною порой — И труп поглощен был глубокой рекой. И шпоры и латы убийца надел И в них на коня паладинова сел. И мост на коне проскакать он спешит: Но конь поднялся на дыбы и храпит. Он шпоры вонзает в крутые бока: Конь бешеный сбросил в реку седока. Он выплыть из всех напрягается сил: Но панцирь тяжелый его утопил.

Гаральд *

Перед дружиной на коне   Гаральд, боец седой, При свете полныя луны,   Въезжает в лес густой. Отбиты вражьи знамена   И веют и шумят, И гулом песней боевых   Кругом холмы гудят. Но что порхает по кустам?   Что зыблется в листах? Что налетает с вышины   И плещется в волнах? Что так ласкает, так манит?   Что нежною рукой Снимает меч, с коня влечет   И тянет за собой? То феи… в легкий хоровод   Слетелись при луне. Спасенья нет; уж все бойцы   В волшебной стороне. Лишь он, бесстрашный вождь Гаральд,   Один не побежден: В нетленный с ног до головы   Булат закован он. Пропали спутники его;   Там брошен меч, там щит, Там ржет осиротелый конь   И дико в лес бежит. И едет, сумрачно-уныл,   Гаральд, боец седой, При свете полныя луны   Один сквозь лес густой. Но вот шумит, журчит ручей —   Гаральд с коня спрыгнул, И снял он шлем и влаги им   Студеной зачерпнул. Но только жажду утолил,   Вдруг обессилел он; На камень сел, поник главой   И погрузился в сон. И веки на утесе том,   Главу склоня, он спит: Седые кудри, борода;   У ног копье и щит. Когда ж гроза, и молний блеск,   И лес ревет густой, — Сквозь сон хватается за меч   Гаральд, боец седой.

Три песни *

«Споет ли мне песню веселую скальд?» — Спросил, озираясь, могучий Освальд. И скальд выступает на царскую речь, Под мышкою арфа, на поясе меч. «Три песни я знаю: в одной старина! Тобою, могучий, забыта она; Ты сам ее в лесе дремучем сложил; Та песня: отца моего ты убил. Есть песня другая: ужасна она; И мною под бурей ночной сложена; Пою ее ранней и поздней порой; И песня та: бейся, убийца со мной!» Он в сторону арфу, и меч наголо; И бешенство грозные лица зажгло; Запрыгали искры по звонким мечам — И рухнул Освальд — голова пополам. «Раздайся ж, последняя песня моя; Ту песню и утром и вечером я Греметь не устану пред девой любви; Та песня: убийца повержен в крови».

Двенадцать спящих дев *

Старинная повесть в двух балладах Опять ты здесь, мой благодатный Гений, Воздушная подруга юных дней; Опять с толпой знакомых привидений Теснишься ты, Мечта, к душе моей… Приди ж, о друг! дай прежних вдохновений, Минувшею мне жизнию повей, Побудь со мной, продли очарованья, Дай сладкого вкусить воспоминанья. Ты образы веселых лет примчала — И много милых теней восстает; И то, чем жизнь столь некогда пленяла, Что Рок, отняв, назад не отдает, То все опять душа моя узнала; Проснулась Скорбь, и Жалоба зовет Сопутников, с пути сошедших прежде И здесь вотще поверивших надежде. К ним не дойдут последней песни звуки; Рассеян круг, где первую я пел; Не встретят их простертые к ним руки; Прекрасный сон их жизни улетел. Других умчал могущий Дух разлуки; Счастливый край, их знавший, опустел; Разбросаны по всем дорогам мира — Не им поет задумчивая лира. И снова в томном сердце воскресает Стремленье в оный та́инственный свет; Давнишний глас на лире оживает, Чуть слышимый, как Гения полет; И душу хладную разогревает Опять тоска по благам прежних лет: Все близкое мне зрится отдаленным, Отжившее, как прежде, оживленным.

Баллада первая

Громобой

Leicht aufzuritzen ist das Reich der Geister;

Sie liegen wartend unter dünner Decke

Und, leise hörend, stürmen sie herauf.

Schiller. [10]