Том 2. Баллады, поэмы и повести - Жуковский Василий Андреевич - Страница 16

16

Замок Смальгольм * , или Иванов вечер *

До рассвета поднявшись, коня оседлал   Знаменитый Смальгольмский барон; И без отдыха гнал, меж утесов и скал,   Он коня, торопясь в Бротерстон. Не с могучим Боклю совокупно спешил   На военное дело барон; Не в кровавом бою переведаться мнил   За Шотландию с Англией он; Но в железной броне он сидит на коне;   Наточил он свой меч боевой; И покрыт он щитом; и топор за седлом   Укреплен двадцатифунтовой. Через три дни домой возвратился барон,   Отуманен и бледен лицом; Через силу и конь, опенен, запылен,   Под тяжелым ступал седоком. Анкрамморския битвы * барон не видал,   Где потоками кровь их лилась, Где на Эверса грозно Боклю напирал,   Где за родину бился Дуглас; Но железный шелом был иссечен на нем,   Был изрублен и панцирь и щит, Был недавнею кровью топор за седлом,   Но не английской кровью покрыт. Соскочив у часовни с коня за стеной,   Притаяся в кустах, он стоял; И три раза он свистнул — и паж молодой   На условленный свист прибежал. «Подойди, мой малютка, мой паж молодой,   И присядь на колена мои; Ты младенец, но ты откровенен душой,   И слова непритворны твои. Я в отлучке был три дни, мой паж молодой;   Мне теперь ты всю правду скажи: Что заметил? Что было с твоей госпожой?   И кто был у твоей госпожи?» «Госпожа по ночам к отдаленным скалам,   Где маяк, приходила тайком (Ведь огни по горам зажжены, чтоб врагам   Не прокрасться во мраке ночном). И на первую ночь непогода была,   И без умолку филин кричал; И она в непогоду ночную пошла   На вершину пустынную скал. Тихомолком подкрался я к ней в темноте;   И сидела одна — я узрел; Не стоял часовой на пустой высоте;   Одиноко маяк пламенел. На другую же ночь — я за ней по следам   На вершину опять побежал, — О творец, у огня одинокого там   Мне неведомый рыцарь стоял. Подпершися мечом, он стоял пред огнем,   И беседовал долго он с ней; Но под шумным дождем, но при ветре ночном   Я расслушать не мог их речей. И последняя ночь безненастна была,   И порывистый ветер молчал; И к мая́ку она на свиданье пошла;   У мая́ка уж рыцарь стоял. И сказала (я слышал): «В полуночный час,   Перед светлым Ивановым днем, Приходи ты; мой муж не опасен для нас;   Он теперь на свиданье ином; Он с могучим Боклю ополчился теперь;   Он в сраженье забыл про меня — И тайком отопру я для милого дверь   Накануне Иванова дня». «Я не властен прийти, я не должен прийти,   Я не смею прийти (был ответ); Пред Ивановым днем одиноким путем   Я пойду… мне товарища нет». «О, сомнение прочь! безмятежная ночь   Пред великим Ивановым днем И тиха и темна, и свиданьям она   Благосклонна в молчанье своем. Я собак привяжу, часовых уложу,   Я крыльцо пересыплю травой, И в приюте моем, пред Ивановым днем,   Безопасен ты будешь со мной». «Пусть собака молчит, часовой не трубит,   И трава не слышна под ногой, — Но священник есть там; он не спит по ночам;   Он приход мой узнает ночной». «Он уйдет к той поре: в монастырь на горе   Панихиду он позван служить: Кто-то был умерщвлен; по душе его он   Будет три дни поминки творить». Он нахмурясь глядел, он как мертвый бледнел,   Он ужасен стоял при огне. «Пусть о том, кто убит, он поминки творит:   То, быть может, поминки по мне. Но полуночный час благосклонен для нас:   Я приду под защитою мглы». Он сказал… и она… я смотрю… уж одна   У мая́ка пустынной скалы». И Смальгольмский барон, поражен, раздражен,   И кипел, и горел, и сверкал. «Но скажи наконец, кто ночной сей пришлец?   Он, клянусь небесами, пропал!» «Показалося мне при блестящем огне:   Был шелом с соколиным пером, И палаш боевой на цепи золотой,   Три звезды на щите голубом». «Нет, мой паж молодой, ты обманут мечтой;   Сей полуночный мрачный пришлец Был не властен прийти: он убит на пути;   Он в могилу зарыт, он мертвец». «Нет! не чудилось мне; я стоял при огне,   И увидел, услышал я сам, Как его обняла, как его назвала:   То был рыцарь Ричард Кольдингам». И Смальгольмский барон, изумлен, поражен,   И хладел, и бледнел, и дрожал. «Нет! в могиле покой; он лежит под землей,   Ты неправду мне, паж мой, сказал. Где бежит и шумит меж утесами Твид,   Где подъемлется мрачный Эльдон * , Уж три ночи, как там твой Ричард Кольдингам   Потаенным врагом умерщвлен. Нет! сверканье огня ослепило твой взгляд;   Оглушен был ты бурей ночной; Уж три ночи, три дня, как поминки творят   Чернецы за его упокой». Он идет в ворота, он уже на крыльце,   Он взошел по крутым ступеням На площадку, и видит: с печалью в лице,   Одиноко-унылая, там Молодая жена — и тиха, и бледна,   И в мечтании грустном глядит На поля, небеса, на Мертонски леса,   На прозрачно бегущую Твид. «Я с тобою опять, молодая жена». —   «В добрый час, благородный барон. Что расскажешь ты мне? Решена ли война?   Поразил ли Боклю иль сражен?» «Англичанин разбит; англичанин бежит   С Анкрамморских кровавых полей; И Боклю наблюдать мне маяк мой велит   И беречься недобрых гостей». При ответе таком изменилась лицом   И ни слова… ни слова и он; И пошла в свой покой с наклоненной главой,   И за нею суровый барон. Ночь покойна была, но заснуть не дала.   Он вздыхал, он с собой говорил: «Не пробудится он; не подымется он;   Мертвецы не встают из могил». Уж заря занялась; был таинственный час   Меж рассветом и утренней тьмой; И глубоким он сном пред Ивановым днем   Вдруг заснул близ жены молодой. Не спалося лишь ей, не смыкала очей…   И бродящим, открытым очам, При лампадном огне, в шишаке и броне   Вдруг явился Ричард Кольдингам. «Воротись, удалися», — она говорит.   «Я к свиданью тобой приглашен; Мне известно, кто здесь, неожиданный, спит, —   Не страшись, не услышит нас он. Я во мраке ночном потаенным врагом   На дороге изменой убит; Уж три ночи, три дня, как монахи меня   Поминают — и труп мой зарыт. Он с тобой, он с тобой, сей убийца ночной!   И ужасный теперь ему сон! И надолго во мгле на пустынной скале,   Где маяк, я бродить осужден; Где видалися мы под защитою тьмы;   Там скитаюсь теперь мертвецом; И сюда с высоты не сошел бы… но ты   Заклинала Ивановым днем». Содрогнулась она и, смятенья полна,   Вопросила: «Но что же с тобой? Дай один мне ответ — ты спасен ли иль нет?.. *   Он печально потряс головой. «Выкупается кровью пролитая кровь, —   То убийце скажи моему. Беззаконную небо карает любовь, —   Ты сама будь свидетель тому». Он тяжелою шуйцей коснулся стола;   Ей десницею руку пожал — И десница как острое пламя была,   И по членам огонь пробежал. И печать роковая в столе вожжена:   Отразилися пальцы на нем; На руке ж — но таинственно руку она   Закрывала с тех пор полотном. Есть монахиня в древних Драйбургских стенах:   И грустна и на свет не глядит; Есть в Мельрозской обители мрачный монах:   И дичится людей и молчит. Сей монах молчаливый и мрачный — кто он?   Та монахиня — кто же она? То убийца, суровый Смальгольмский барон;   То его молодая жена.