Том 2. Баллады, поэмы и повести - Жуковский Василий Андреевич - Страница 2

2

Кассандра [1] *

Все в обители Приама   Возвещало брачный час, Запах роз и фимиама,   Гимны дев и лирный глас. Спит гроза минувшей брани,   Щит, и меч, и конь забыт, Облечен в пурпурны ткани   С Поликсеною Пелид. Девы, юноши четами   По узорчатым коврам, Украшенные венками,   Идут веселы во храм; Стогны дышат фимиамом;   В злато царский дом одет; Снова счастье над Пергамом…   Для Кассандры счастья нет. Уклонясь от лирных звонов,   Нелюдима и одна, Дочь Приама в Аполлонов   Древний лес удалена. Сводом лавров осененна,   Сбросив жрический покров, Провозвестница священна   Так роптала на богов: «Там шумят веселых волны;   Всем душа оживлена; Мать, отец надеждой полны;   В храм сестра приведена. Я одна мечты лишенна;   Ужас мне — что радость там; Вижу, вижу: окрыленна   Мчится Гибель на Пергам. Вижу факел — он светлеет   Не в Гименовых руках; И не жертвы пламя рдеет   На сгущенных облаках; Зрю пиров уготовленье…   Но… горе́, по небесам, Слышно бога приближенье,   Предлетящего бедам. И вотще мое стенанье,   И печаль моя мне стыд: Лишь с пустынями страданье   Сердце сирое делит. От счастливых отчужденна,   Веселящимся позор, Я тобой всех благ лишенна,   О предведения взор! Что Кассандре дар вещанья   В сем жилище скромных чад Безмятежного незнанья,   И блаженных им стократ? Ах! почто она предвидит   То, чего не отвратит?.. Неизбежное приидет,   И грозящее сразит. И спасу ль их, открывая   Близкий ужас их очам? Лишь незнанье — жизнь прямая;   Знанье — смерть прямая нам. Феб, возьми твой дар опасный,   Очи мне спеши затмить; Тяжко истины ужасной   Смертною скуделью быть… Я забыла славить радость,   Став пророчицей твоей. Слепоты погибшей сладость,   Мирный мрак минувших дней, С вами скрылись наслажденья!   Он мне будущее дал, Но веселие мгновенья   Настоящего отнял. Никогда покров венчальный   Мне главы не осенит: Вижу факел погребальный;   Вижу: ранний гроб открыт. Я с родными скучну младость   Всю утратила в тоске — Ах, могла ль делить их радость,   Видя скорбь их вдалеке? Их ласкает ожиданье;   Жизнь, любовь передо мной; Всё окрест очарованье —   Я одна мертва душой. Для меня весна напрасна;   Мир цветущий пуст и дик… Ах! сколь жизнь тому ужасна,   Кто во глубь ее проник! Сладкий жребий Поликсены!   С женихом рука с рукой, Взор, любовью распаленный,   И гордясь сама собой, Благ своих не постигает:   В сновидениях златых И бессмертья не желает   За один с Пелидом миг. И моей любви открылся *   Тот, кого мы ждем душой: Милый взор ко мне стремился,   Полный страстною тоской… Но — для нас перед богами   Брачный гимн не возгремит; Вижу: грозно между нами   Тень стигийская * стоит. Духи, бледною толпою   Покидая мрачный ад, Вслед за мной и предо мною,   Неотступные, летят; В резвы юношески лики   Вносят ужас за собой; Внемля радостные клики,   Внемлю их надгробный вой. Там сокрытый блеск кинжала;   Там убийцы взор горит; Там невидимого жала   Яд погибелью грозит. Всё предчувствуя и зная,   В страшный путь сама иду: Ты падешь, страна родная;   Я в чужбине гроб найду…» И слова еще звучали…   Вдруг… шумит священный лес… И зефиры глас примчали:   «Пал великий Ахиллес!» Машут Фурии змиями * ,   Боги мчатся к небесам. * .. И карающий громами *   Грозно смотрит на Пергам.

Светлана *

А.А. Воейковой

Раз в крещенский вечерок   Девушки гадали: За ворота башмачок,   Сняв с ноги, бросали; Снег пололи; под окном   Слушали; кормили Счетным курицу зерном;   Ярый воск топили; В чашу с чистою водой Клали перстень золотой,   Серьги изумрудны; Расстилали белый плат И над чашей пели в лад   Песенки подблюдны. Тускло светится луна   В сумраке тумана — Молчалива и грустна   Милая Светлана. «Что, подруженька, с тобой?   Вымолви словечко; Слушай песни круговой;   Вынь себе колечко. Пой, красавица: «Кузнец, Скуй мне злат и нов венец,   Скуй кольцо златое; Мне венчаться тем венцом, Обручаться тем кольцом   При святом налое». «Как могу, подружки, петь?   Милый друг далёко; Мне судьбина умереть   В грусти одинокой. Год промчался — вести нет;   Он ко мне не пишет; Ах! а им лишь красен свет,   Им лишь сердце дышит… Иль не вспомнишь обо мне? Где, в какой ты стороне?   Где твоя обитель? Я молюсь и слезы лью! Утоли печаль мою,   Ангел-утешитель». Вот в светлице стол накрыт   Белой пеленою; И на том столе стоит   Зеркало с свечою; Два прибора на столе.   «Загадай, Светлана; В чистом зеркала стекле   В полночь, без обмана Ты узнаешь жребий свой: Стукнет в двери милый твой   Легкою рукою; Упадет с дверей запор; Сядет он за свой прибор   Ужинать с тобою». Вот красавица одна;   К зеркалу садится; С тайной робостью она   В зеркало глядится; Тёмно в зеркале; кругом   Мертвое молчанье; Свечка трепетным огнем   Чуть лиет сиянье… Робость в ней волнует грудь, Страшно ей назад взглянуть,   Страх туманит очи… С треском пыхнул огонек, Крикнул жалобно сверчок,   Вестник полуночи. Подпершися локотком,   Чуть Светлана дышит… Вот… легохонько замком   Кто-то стукнул, слышит; Робко в зеркало глядит:   За ее плечами Кто-то, чудилось, блестит   Яркими глазами… Занялся от страха дух… Вдруг в ее влетает слух   Тихий, легкий шепот: «Я с тобой, моя краса; Укротились небеса;   Твой услышан ропот!» Оглянулась… милый к ней   Простирает руки. «Радость, свет моих очей,   Нет для нас разлуки. Едем! Поп уж в церкви ждет   С дьяконом, дьячками; Хор венчальну песнь поет;   Храм блестит свечами». Был в ответ умильный взор; Идут на широкий двор,   В ворота тесовы; У ворот их санки ждут; С нетерпенья кони рвут   Повода шелковы. Сели… кони с места враз;   Пышут дым ноздрями; От копыт их поднялась   Вьюга над санями. Скачут… пусто все вокруг,   Степь в очах Светланы: На луне туманный круг;   Чуть блестят поляны. Сердце вещее дрожит; Робко дева говорит:   «Что ты смолкнул, милый?» Ни полслова ей в ответ: Он глядит на лунный свет,   Бледен и унылый. Кони мчатся по буграм;   Топчут снег глубокий… Вот в сторонке божий храм   Виден одинокий; Двери вихорь отворил;   Тьма людей во храме; Яркий свет паникадил   Тускнет в фимиаме; На средине черный гроб; И гласит протяжно поп:   «Буди взят могилой!» Пуще девица дрожит; Кони мимо; друг молчит,   Бледен и унылый. Вдруг метелица кругом;   Снег валит клоками; Черный вран, свистя крылом,   Вьется над санями; Ворон каркает: печаль!   Кони торопливы Чутко смотрят в темну даль,   Подымая гривы; Брезжит в поле огонек; Виден мирный уголок,   Хижинка под снегом. Кони борзые быстрей, Снег взрывая, прямо к ней   Мчатся дружным бегом. Вот примчалися… и вмиг   Из очей пропали: Кони, сани и жених   Будто не бывали. Одинокая, впотьмах,   Брошена от друга, В страшных девица местах;   Вкруг метель и вьюга. Возвратиться — следу нет… Виден ей в избушке свет:   Вот перекрестилась; В дверь с молитвою стучит… Дверь шатнулася… скрыпит…   Тихо растворилась. Что ж?.. В избушке гроб; накрыт   Белою запоной; Спасов лик в ногах стоит;   Свечка пред иконой… Ах! Светлана, что с тобой?   В чью зашла обитель? Страшен хижины пустой   Безответный житель. Входит с трепетом, в слезах; Пред иконой пала в прах,   Спасу помолилась; И с крестом своим в руке, Под святыми в уголке   Робко притаилась. Все утихло… вьюги нет…   Слабо свечка тлится, То прольет дрожащий свет,   То опять затмится… Все в глубоком, мертвом сне,   Страшное молчанье… Чу, Светлана!.. в тишине   Легкое журчанье… Вот глядит: к ней в уголок Белоснежный голубок   С светлыми глазами, Тихо вея, прилетел, К ней на перси тихо сел,   Обнял их крылами. Смолкло все опять кругом…   Вот Светлане мнится, Что под белым полотном   Мертвый шевелится… Сорвался покров; мертвец   (Лик мрачнее ночи) Виден весь — на лбу венец,   Затворёны очи. Вдруг… в устах сомкнутых стон; Силится раздвинуть он   Руки охладелы… Что же девица?.. Дрожит… Гибель близко… но не спит   Голубочек белый. Встрепенулся, развернул   Легкие он крилы; К мертвецу на грудь вспорхнул…   Всей лишенный силы, Простонав, заскрежетал   Страшно он зубами И на деву засверкал   Грозными очами… Снова бледность на устах; В закатившихся глазах   Смерть изобразилась… Глядь, Светлана… о творец! Милый друг ее — мертвец!   Ax!.. и пробудилась. Где ж?.. У зеркала, одна   Посреди светлицы; В тонкий занавес окна   Светит луч денницы; Шумным бьет крылом петух,   День встречая пеньем; Все блестит… Светланин дух   Смутен сновиденьем. «Ах! ужасный, грозный сон! Не добро вещает он —   Горькую судьбину; Тайный мрак грядущих дней, Что сулишь душе моей,   Радость иль кручину?» Села (тяжко ноет грудь)   Под окном Светлана; Из окна широкий путь   Виден сквозь тумана; Снег на солнышке блестит,   Пар алеет тонкий… Чу!.. в дали пустой гремит   Колокольчик звонкий; На дороге снежный прах; Мчат, как будто на крылах,   Санки кони рьяны; Ближе; вот уж у ворот; Статный гость к крыльцу идет…   Кто?.. Жених Светланы. Что же твой, Светлана, сон,   Прорицатель муки? Друг с тобой; все тот же он   В опыте разлуки; Та ж любовь в его очах,   Те ж приятны взоры; Те ж на сладостных устах   Милы разговоры. Отворяйся ж, божий храм; Вы летите к небесам,   Верные обеты; Соберитесь, стар и млад; Сдвинув звонки чаши, в лад   Пойте: многи леты! Улыбнись, моя краса,   На мою балладу; В ней большие чудеса,   Очень мало складу. Взором счастливый твоим,   Не хочу и славы; Слава — нас учили — дым;   Свет — судья лукавый. Вот баллады толк моей: «Лучший друг нам в жизни сей   Вера в провиденье. Благ зиждителя закон: Здесь несчастье — лживый сон;   Счастье — пробужденье». О! не знай сих страшных снов   Ты, моя Светлана… Будь, создатель, ей покров!   Ни печали рана, Ни минутной грусти тень   К ней да не коснется; В ней душа как ясный день;   Ах! да пронесется Мимо — Бедствия рука; Как приятный ручейка   Блеск на лоне луга, Будь вся жизнь ее светла, Будь веселость, как была,   Дней ее подруга.