Том 2. Баллады, поэмы и повести - Жуковский Василий Андреевич - Страница 9

9

Эльвина и Эдвин *

В излучине долины сокровенной, Там, где блестит под рощею поток,   Стояла хижина, смиренный    Покоя уголок. Эльвина там красавица таилась, — В ней зрела мать подпору дряхлых дней,   И только об одном молилась:    «Все блага жизни ей». Как лилия была чиста душою, И пламенел румянец на щеках —   Так разливается весною    Денница в облаках. Всех юношей Эльвина восхищала; Для всех подруг красой была страшна,   И, чудо прелестей, не знала    Об них одна она. Пришел Эдвин. Без всякого искусства Эдвинова пленяла красота:   В очах веселых пламень чувства,    А в сердце простота. И заключен святой союз сердцами: Душе легко в родной душе читать;   Легко, что сказано очами,    Устами досказать. О! сладко жить, когда душа в покое И с тем, кто мил, начав, кончаешь день;   Вдвоем и радости все вдвое…    Но ах! они как тень. Лишь золото любил отец Эдвина; Для жалости он сердца не имел;   Эльвине же дала судьбина    Одну красу в удел. С холодностью смотрел старик суровый На их любовь — на счастье двух сердец.   «Расстаньтесь!» — роковое слово    Сказал он наконец. Увы, Эдвин! В какой борьбе в нем страсти! И ни одной нет силы победить…   Как не признать отцовской власти?    Но как же не любить? Прелестный вид, пленительные речи, Восторг любви — все было только сон;   Он розно с ней; он с ней и встречи    Бояться осужден. Лишь по утрам, чтоб видеть след Эльвины, Он из кустов смотрел, когда она   Шла по излучине долины,    Печальна и одна; Или, когда являя месяц роги Туманный свет на рощи наводил,   Он, грустен, вдоль большой дороги    До полночи бродил. Задумчивый, он часто по кладбищу При склоне дня ходил среди крестов:   Его тоске давало пищу    Спокойствие гробов. Знать, гроб ему предчувствие сулило! Уже ланит румяный цвет пропал;   Их горе бледностью покрыло…    Несчастный увядал. И не спасут его младые леты; Вотще в слезах над ним его отец;   Вотще и вопли и обеты!..    Всему, всему конец. И молит он: «Друзья, из сожаленья!.. Хотя бы раз мне на нее взглянуть!..   Ах! дайте, дайте от мученья    При ней мне отдохнуть». Она пришла; но взор любви всесильный Уже тебя, Эдвин, не воскресит:   Уже готов покров могильный,    И гроб уже открыт. Смотри, смотри, несчастная Эльвина, Как изменил его последний час:   Ни тени прежнего Эдвина;    Лик бледный, слабый глас. В знак верности он подает ей руку И на нее взор томный устремил:   Как сильно вечную разлуку    Сей взор изобразил! И в тьме ночной, покинувши Эдвина, Домой одна вблизи кладбища шла,   Души не чувствуя, Эльвина;    Кругом густела мгла. От севера подъемлясь, ветер хладный Качал, свистя во мраке, дерева;   И выла на стене оградной    Полночная сова. И вся душа в Эльвине замирала; И взор ее во всем его встречал;   Казалось — тень его летала;    Казалось — он стонал. Но… вот и въявь уж слышится Эльвине: Вдали провыл уныло тяжкий звон;   Как смерти голос, по долине    Промчавшись, стихнул он. И к матери без памяти вбежала — Бледна, и свет в очах ее темнел.   «Прости, все кончилось! (сказала) —    Мой ангел улетел! Благослови… зовут… иду к Эдвину… Но для тебя мне жаль покинуть свет».   Умолкла… мать зовет Эльвину…    Эльвины больше нет.

Ахилл [5] *

Отуманилася Ида;   Омрачился Илион; Спит во мраке стан Атрида;   На равнине битвы сон. Тихо все… курясь, сверкает   Пламень гаснущих костров, И протяжно окликает   Стражу стража близ шатров. Над Эгейских вод равниной   Светел всходит рог луны; Звезды спящею пучиной   И брега отражены; Виден в поле опустелом   С колесницею Приам: [6] Он за Гекторовым телом   От шатров идет к стенам. И на бреге близ кургана   Зрится сумрачный Ахилл; Он один, далек от стана;   Он главу на длань склонил. Смотрит вдаль — там с колесницей   На пути Приама зрит: Отирает багряницей   Слезы бедный царь с ланит. Лиру взял; ударил в струны;   Тих его печальный глас: «Старец, пал твой Гектор юный;   Свет души твоей угас; И Гекуба, Андромаха   Ждут тебя у градских врат С ношей милого им праха…   Жизнь и смерть им твой возврат. И с денницею печальной   Воскурится фимиам, Огласятся погребальной   Песнью каждый дом и храм; Мать, отец, вдова с мольбою   Пепел в урну соберут, И молитвы их герою   Мир в стране теней дадут. О Приам, ты пред Ахиллом   Здесь во прах главу склонял; Здесь молил о сыне милом,   Здесь, несчастный, ты лобзал Руку, слез твоих причину…   Ах! не сетуй; глас небес Нам одну изрек судьбину:   И меня постиг Зевес. Близок час мой; роковая   Приготовлена стрела; Парка, жребию внимая,   Дни мои уж отвила; И скрыпят врата Аида; [7]   И вещает грозный глас: Все свершилось для Пелида;   Факел дней его угас. Верный друг мой взят могилой;   Брата бой меня лишил — Вслед за ним с земли унылой   Удалится и Ахилл. Так судил мне рок жестокий:   Я паду в весне моей На чужом брегу, далёко   От Пелеевых очей. Ах! и сердце запрещает   Доле жить в земном краю, Где уж друг не услаждает   Душу сирую мою. Гектор пал — его паденьем   Тень Патрокла я смирил; Но себе за друга мщеньем   Путь к Тенару проложил. Ты не жди, Менетий, сына; [8]   Не придет он в отчий дом… Здесь Эгейская пучина   Пред его шумит холмом; Спит он… смерть сковала длани,   Позабыл ко славе путь; И призывный голос брани   Не вздымает хладну грудь. И Ахилл не возвратится;   В доме отчем пустота Скоро, скоро водворится…   О Пелей, ты сирота. Пронесется буря брани —   Ты Ахилла будешь ждать И чертог свой в новы ткани Для приема убирать;   Будешь с берега уныло Ты смотреть — в пустой дали   Не белеет ли ветрило, Не плывут ли корабли?   Корабли придут от Трои — А меня ни на одном;   Там, где билися герои, Буду спать — и вечным сном. Тщетно, смертною борьбою   Мучим, будешь сына звать И хладеющей рукою   Вкруг себя его искать — С милым светом разлученья   Глас его не усладит; И на брег воды забвенья   Зов отца не долетит. Край отчизны, светлы воды,   Очарованны места, Мирт, олив и лавров своды,   Пышных долов красота, Расцветайте, убирайтесь,   Как и прежде, красотой; Как и прежде, оглашайтесь   Кликом радости одной; Но Патрокла и Ахилла   Никогда вам не видать! Воды Сперхия, сулила   Вам рука моя отдать Волоса с моей от брани   Уцелевшей головы… Все Патроклу в дар, и дани   Уж моей не ждите вы. Кони быстрые, из боя   (Тайный рок вас удержал) Вы не вынесли героя —   И на щит он мертвый пал; Кони бодрые, ретивы,   Что ж теперь так мрачны вы? По земле влачатся гривы;   Наклонилися главы; Позабыта пища вами;   Груди мощные дрожат; Слышу стон ваш, и слезами   Очи гордые блестят. Знать, Ахиллов пред собою   Зрите вы последний час; Знать, внушен был вам судьбою   Мне конец вещавший глас… Скоро!.. лук свой напрягает   Неизбежный Аполлон, И пришельца ожидает   К Стиксу черному Харон. И Патрокл с брегов забвенья   В полуночной тишине Легкой тенью сновиденья   Прилетал уже ко мне. Как зефирово дыханье,   Он провеял надо мной; Мне послышалось призванье,   Сладкий глас души родной; В нежном взоре скорбь разлуки   И следы минувших слез… Я простер ко брату руки…   Он во мгле пустой исчез. От Скироса вдаль влекомый,   Поплывет Неоптолем; [9] Брег увидит незнакомый   И зеленый холм на нем; Кормщик юноше укажет,   Полный думы, на курган — «Вот Ахиллов гроб (он скажет);   Там вблизи был греков стан. Там, ужасный, на ограде   Нам явился он в ночи — Нестерпимый блеск во взгляде,   С шлема грозные лучи — И трикраты звучным криком   На врага он грянул страх, И троянец с бледным ликом   Бросил щит и меч во прах. Там, Атриду дав десницу,   С ним союз запечатлел; Там, гремящий, в колесницу   Прянув, к Трое полетел; Там по праху за собою   Тело Гекторово мчал И на трепетную Трою   Взглядом мщения сверкал!» И сойдешь на брег священный   С корабля, Неоптолем, Чтоб на холм уединенный   Положить и меч и шлем; Вкруг уж пусто… смолкли бои;   Тихи Ксант и Симоис; И уже на грудах Трои   Плющ и терние свились. Обойдешь равнину брани…   Там, где ратовал Ахилл, Уж стадятся робки лани   Вкруг оставленных могил; И услышишь над собою   Двух невидимых полет… Это мы… рука с рукою…   Мы, друзья минувших лет. Вспомяни тогда Ахилла:   Быстро в мире он протек; Здесь судьба ему сулила   Долгий, но бесславный век; Он мгновение со славой,   Хладну жизнь презрев, избрал И на друга труп кровавый,   До могилы верный, пал». Он умолк… в тумане Ида;   Отуманен Илион; Спит во мраке стан Атрида;   На равнине битвы сон; И курясь, едва сверкает   Пламень гаснущих костров; И протяжно окликает   Стража стражу близ шатров.