Том 7. Стихотворения - Сологуб Федор Кузьмич "Тетерников" - Страница 56

56

«Благословлять губительные стрелы…»

Благословлять губительные стрелы И проклинать живящие лучи, — Вот страшные и тесные пределы. К иным путям затеряны ключи. В мучительных безумствуя хуленьях, В бессмысленной безумствуя хвале, Живи в безвыходных томленьях, Влачись на бедственной земле. Отравленной стрелы вонзилось жало, — Лобзай её пернатые края: Она — твоя, она тебя лобзала, Когда померкло солнце бытия.

«Мы скучной дорогою шли…»

Мы скучной дорогою шли   По чахлой равнине. Уныло звучали шаги   На высохшей глине, А рядом печально росли   Берёзки на кочках. Природа больная! Солги   В колосьях, в цветочках. Обмана мы жаждем и ждём,   Мы жаждем обмана. Мы рвёмся душой к небесам   Из царства тумана. Мы скучной дорогой идём   Вдоль скудного поля. Томительно грезится нам   Далёкая воля.

«Он не знает, но хочет…»

Он не знает, но хочет, — Оттого возрастает, цветёт, Ароматные сладости точит, И покорно умрёт. Он не знает, но хочет. Непреклонная воля Родилася во тьме. Только выбрана доля — Та иль эта — в уме, Но темна непреклонная воля. Умереть или жить, Расцвести ль, зазвенеть ли, Завязать ли жемчужную нить, Разорвать ли лазурные петли, Всё равно — умереть или жить.

«В его устах двусмысленны слова…»

В его устах двусмысленны слова, И на устах двусмысленны улыбки. Его душа бессильна и мертва, А помыслы стремительны и зыбки. Его любить никто не захотел, Никто не мог его возненавидеть. Неузнанным пребыть — его удел, — Не действовать, не жить, а только видеть.

«Касатики качаются…»

Касатики качаются Над тихою водой, Качаются, прощаются С недолгою красой. Качаются касатики У зыбкой глубины, И бедные лунатики В их прелесть влюблены.

«О, забвение! Низойди, обмани!..»

О, забвение! Низойди, обмани! В воспоминаниях тягостны дни. Прегрешения выше гор. В заблуждениях обидный позор. Если счастье манило, оно ушло. Все дары жизнь разбила, как стекло. О, забвение! Если бы всё стереть! Если б всё прошлое могло умереть! Но судьба говорит: «Только с тобой. Умри, и всё прошлое уведи с собой».

«Люблю блуждать я над трясиною…»

Люблю блуждать я над трясиною   Дрожащим огоньком, Люблю за липкой паутиною   Таиться пауком, Люблю летать я в поле оводом   И жалить лошадей, Люблю быть явным, тайным поводом   К мучению людей. Я злой, больной, безумно-мстительный,   За то томлюсь и сам. Мой тихий стон, мой вопль медлительный, —   Укоры небесам. Судьба дала мне плоть растленную,   Отравленную кровь. Я возлюбил мечтою пленною   Безумную любовь. Мои порочные томления,   Всё то, чем я прельщён, — В могучих чарах наваждения   Многообразный сон. Но он томит больной обидою.   Идти путём одним Мне тесно. Всем во всём завидую,   И стать хочу иным.

«Нарядней осени и лета…»

Нарядней осени и лета, Улыбкой юною согрета, И весела и молода, Вольнолюбивою весною Она сияла предо мною, Как незакатная звезда. Но странно, — отзвуки печали В её речах всегда звучали, Такие горькие слова Она порой произносила, Что скорби мстительная сила Брала мгновенные права. Потом опять цвела улыбкой. Хотелось верить, что ошибкой Слова упали с милых уст, — Как иногда шалун-проказник, В лесу бродя в весёлый праздник, Посадит гриб на свежий куст.

«Для меня ты только семя…»

Для меня ты только семя. Ты умрёшь, — настанет время, — Жизнерадостную душу Я стремительно разрушу, И в могилу брошу тело, Чтоб оно во тьме истлело. Из погибшего земного Созидать я стану снова. Новый род к тому ж обману Вызывать я к жизни стану, Новых образов броженье Вознесу в осуществленье, — Но для всех одна кончина. Всё различно, всё едино.