Таинственный цилиндр - Куин (Квин) Эллери - Страница 38

– История, которую я вам расскажу, будет, вероятно, вовсе не так интересна для вас, как вы того ожидаете, инспектор, – прозвучал в полной тишине спокойный ответ Франсес. – Мне даже непонятно, какую пользу вы вообще сможете из нее извлечь. Но, возможно, некоторые вещи, представляющиеся мне малозначительными, на ваш профессиональный взгляд покажутся важными…

Итак, вкратце моя история такова.

В том, что я пришла вечером в понедельник в Римский театр, не было ничего необычного. С момента нашей помолвки с мистером Барри, хотя это произошло в большей или меньшей степени тайно…

В этом месте миссис Айвз-Поуп засопела, а супруг ее, не шелохнувшись, продолжал неотрывно смотреть в какую-то точку на стене прямо над головой у дочери.

– ..Я частенько заходила в театр, чтобы – мы ввели это в привычку – встретить своего жениха после спектакля. В подобных случаях он обыкновенно провожал меня домой либо приглашал поужинать где-нибудь ,в ресторане поблизости. Как правило, мы договаривались обо всем еще до моего прихода в театр. Но иногда, если выдавалась возможность, я приходила без предупреждения. Так и в тот понедельник вечером…

Я пришла в театр всего за несколько минут до конца первого акта, потому что, естественно, уже не раз видела этот спектакль. У меня было свое постоянное место – мистер Барри еще за несколько недель до этого забронировал его через мистера Панцера. Не успела я сесть, чтобы посмотреть спектакль, как занавес опустился. Начался первый антракт. Мне стало немного жарко. Стояла какая-то духота… Я вначале спустилась из фойе по лестнице в дамский туалет, чтобы умыться. Потом снова поднялась и вышла из театра через боковой коридор. Там стояло множество людей, которые вышли подышать свежим воздухом.

Она на какое-то мгновение смолкла. Эллери, который по-прежнему стоял, прислонившись к шкафу, внимательно, наблюдал за лицами слушавших. Миссис Айвз-Поуп грозно вертела головой, словно сказочное страшилище. Айвз-Поуп все так же не сводил взгляда со стены над головой Франсес. Стэнфорд грыз ноготь. Пил и Барри явно переживали за Франсес и тайком поглядывали на инспектора, как будто хотели понять, какое действие на него оказывает рассказ девушки. Эва Эллис протянула руку и крепко сжимала запястье Франсес.

Инспектор снова откашлялся.

– А какой именно это был выход, мисс Франсес, – с левой или с правой стороны? – спросил он.

– С левой, инспектор, – ответила она, не раздумывая. – Как вам известно, я сидела на месте С8, левая сторона. А потому, полагаю, мне было вполне логично выйти в коридор именно на левую сторону.

– Разумеется, – улыбнулся Квин. – Прошу вас, продолжайте.

– Итак, я вышла через боковой выход, – продолжала она, чуть успокаиваясь. – А так как абсолютно никого не знала из тех, кто вышел на улицу тоже, встала у кирпичной стены театра, чуть дальше приоткрытой железной двери. Свежий ночной воздух после дождя был просто прекрасен. Я не простояла и двух минут, как вдруг почувствовала, что кто-то меня коснулся. Я сделала шаг в сторону, потому что решила – это вышло случайно. Но когда этот человек – мужчина, мне совсем не знакомый – снова дотронулся до меня, я немного испугалась и решила уйти. Он… Он схватил меня за запястье и потянул к себе. Мы стояли так, что нас почти скрывала от всех полуоткрытая железная дверь, так что я сомневаюсь, чтобы кто-то из зрителей видел происходившее.

– М-да… Вот так да… – участливо пробормотал инспектор. – Мне кажется, что для человека, совсем не знакомого вам, такой поступок, да еще почти что на людях, достаточно необычен.

– Похоже было на то, инспектор, что он хотел меня поцеловать. Он наклонился ко мне и прошептал: «Добрый вечер, моя сладкая!» Потому я так и решила. Я отстранилась и сказала спокойно, как только могла: «Отпустите меня, или я позову на помощь». Он только засмеялся и подступил еще ближе. От него невыносимо воняло виски. Мне стало дурно.

Она содрогнулась. Эва Эллис принялась поглаживать ее по руке, стараясь успокоить. Барри хотел было запротестовать и даже привстал, но Пил чувствительно ткнул его кулаком в бок.

– Мисс Франсес, я задам вам несколько странный вопрос, – сказал инспектор, откидываясь на спинку кресла. – От него пахло хорошим или плохим виски?.. Ну, вот видите! Я так и знал, что вы будете улыбаться.

Глядя на несколько обиженное лицо Квина, все общество начало похихикивать.

– Ну, инспектор, это трудно сказать, – чистосердечно ответила девушка. – Боюсь, что не слишком разбираюсь в спиртном. Но, если постараться и припомнить, это был запах довольно хорошего виски. Хорошего, но в лошадиной дозе!

Она сердито вскинула голову.

– Жаль, что меня там не было. Я определил бы по запаху даже год разлива, – пробормотал Стэнфорд Айвз-Поуп.

Губы его отца сжались, но уже в следующий миг по ним пробежала легкая улыбка. Он только покачал головой, глядя на сына.

– Дальше, мисс Франсес, – сказал инспектор.

– Я была ужасно напугана, – призналась девушка, и ее тубы при этом задрожали. – Я вырвалась, содрогаясь от отвращения, и бросилась, не разбирая дороги, в театр. Когда немного пришла в себя, оказалось, что я сижу на своем месте в зале и слышу звонок к началу второго акта. Какой-то провал в памяти! Я и в самом деле не помню, как дошла, как села на место. Сердце колотилось у меня где-то в горле. Сейчас я точно припоминаю: подумала тогда, что ничего не буду рассказывать про этот случай Стивену.., мистеру Барри, потому что испугалась, как бы он не нашел этого человека и не разделался с ним. Знаете, мистер Барри ужасно ревнив.

Она одарила жениха нежной улыбкой. Тот не замедлил улыбнуться в ответ.

– Вот и все, инспектор, что я знаю о событиях того вечера. Вы наверняка спросите меня, когда же я дойду в своем повествовании до сумочки. Вынуждена вас огорчить, инспектор, – я не дойду до нее вообще. Потому что, честное слово, ничего про нее не помню.

Квин беспокойно зашевелился в кресле.

– Как же так, мисс Франсес?

– До того момента, как вы показали мне сумочку в кабинете у директора театра, я даже не подозревала, что потеряла ее, – решительно заявила она. – Припоминаю только, что сумочка была еще при мне, когда я встала после первого акта и пошла умыться. И помню, что в туалете открывала ее, чтобы достать пудреницу. Но вот дальше – не помню, хоть убейте. То ли я оставила ее там, то ли потеряла где-то еще…

– А вы не допускаете, мисс Франсес, – спросил Квин, который взялся было за свою табакерку, но тут же виновато отдернул руку, поймав на себе ледяной взгляд миссис Айвз-Поуп, – что могли потерять сумочку у бокового выхода из театра, когда этот мужчина приставал к вам?

На лице Франсес Айвз-Поуп отразилось нечто, похожее на облегчение. Она даже оживилась.

– Ну конечно же, инспектор! Именно об этом я и думала все время. Но такое объяснение казалось мне настолько неубедительным и притянутым за уши, что я ужасно боялась попасться в какие-то сети. Я просто не решалась сказать вам об этом. Пусть я ничего не могу припомнить. Но ведь это вполне логично – предположить, что я выронила сумочку именно тогда, когда он схватил меня за запястье, а потом совершенно забыла о ней.

Инспектор улыбнулся.

– Милая моя, зря вы сомневались. Это не только самое логичное, но и вообще, кажется, единственное объяснение, которое соответствует действительности, – сказал он. – По всей вероятности, этот человек подобрал вашу сумочку там, у бокового выхода, и в порыве влюбленности, возникшей во многом под воздействием алкогольных паров, сунул себе в карман – видимо, с намерением вернуть ее вам. Таким образом, у него появлялся повод встретиться с вами снова. Вы, кажется, порядком вскружили ему голову – что, впрочем, неудивительно, милая моя.

Инспектор отвесил юной даме церемонный поклон, а та поблагодарила его за комплимент сияющей улыбкой. Она уже совершенно пришла в себя, даже щеки порозовели.

– И еще несколько завершающих вопросов, мисс Франсес, чтобы покончить с нашим расследованием, – продолжал Квин. – Вы можете описать этого мужчину?