Пенсне для слепой курицы - Куликова Галина Михайловна - Страница 40

– Я его так ненавижу, что не могу быть объективной. Внешне он худой, долговязый, с длинным носом...

– Все, не хочу больше слушать, – пробормотала Липа. – Иначе у меня от страха начнет сводить живот.

Когда дело дошло до нижнего белья, она совсем потеряла самообладание.

– Послушай, зачем надевать на себя всю эту ерунду, ведь я не собираюсь раздеваться до трусов!

Мне насилу удалось ее уломать. Нагруженные покупками, мы наконец вышли на улицу. Вернее, я вышла, толкая перед собой Липу, впавшую в прострацию. Ее все еще терзали сомнения.

– Все в порядке? – спросил Горчаков. – Ничего не забыли?

– Можем ехать, – заверила я его и посмотрела на часы.

– Сколько там осталось до встречи с Шапкиным? – сдавленным голосом спросила Липа. Ее решимость таяла с каждой минутой.

Крылов это заметил и попробовал ее подбодрить:

– Липа, вы ведь боец! Прекратите трястись, как желе на блюдечке. Вам предстоит боевая операция.

– Посмотрела бы я на вас, – пробормотала она, – если бы вам накануне боевой операции купили белье с кружевами.

Крылов закатил глаза, потом пожал плечами и сказал:

– Я бы рассматривал это как маленькое приятное приключение.

– Хорошо, я постараюсь, – буркнула Липа.

Было ясно, что ей здорово не по себе.

– Липа, – сказала я, когда мы возвратились на конспиративную квартиру и принялись готовиться к вечеринке, – тебе вовсе не обязательно ложиться с ним в постель. Просто очаруй его, заморочь ему голову. Почему ты считаешь, что тебе придется отрабатывать свою зарплату именно таким образом?

Липа посмотрела на меня с чувством превосходства и ответила:

– Ты плохо знаешь мужчин!

Мне пришлось довольно долго провисеть на телефоне, прежде чем в список приглашенных внесли меня, Липу и Горчакова. Последний категорически отказался ждать нашего возвращения дома.

– Да я с ума сойду, – сказал он.

– А как же Шапкин? Если он увидит нас вдвоем...

– Он сам хотел, чтобы ты очаровала меня. Разве не так? Вот и скажешь, что у тебя все получилось. Что я потерял голову... – Он пристально поглядел на меня.

– Все получится, если только он не знает ни о похищении жены, ни о нашем сотрудничестве.

– Мы для этого и берем с собой Липу, чтобы выведать все, что ему известно.

– Главное, будь понаглее, – напутствовала я перед выходом нашу главную надежду.

Когда Крылов увидел Липу, над которой мы трудились втроем – я, Вера и Ирочка, – у него глаза полезли на лоб.

– Липа! – воскликнул он. – Вы выглядите потрясающе.

– Наконец-то я слышу от вас комплимент! – фыркнула та. – А то вечно одни претензии.

– Вот! – воздел палец к небу Крылов. – Тот самый тон. Если вы будете его придерживаться, Шапкин ваш с потрохами.

Когда мы подъехали к «Трем колоскам», Крылов мгновенно определил для себя пост наружнего наблюдения. Это был бар через дорогу с широкой верандой, на которой стояли маленькие столики. Правда, в настоящий момент они все оказались заняты, но я ни секунды не сомневалась, что для Крылова такой пустяк не проблема.

– Мы с тобой изобразим пару, – предупредила я Горчакова. – А Липа отправится в свободный полет.

– Кажется, я нервничаю, – призналась она, однако по ее лицу невозможно было распознать, что у нее вообще есть нервы. – Если меня спросят, кто я такая, что говорить?

– Скажи, что ты дизайнер. Этого будет достаточно.

– Ладно...

Внутри было полно людей. Некоторые стояли, разделившись на небольшие группки, остальные сидели за столиками в глубине зала, а также на высоких табуретах у барной стойки. Взгляд радовали самотканые рогожки и воткнутые в специальные металлические зажимы пучки колосьев. В интерьере преобладали желтые тона, вероятно, символизирующие время жатвы. Некрашеное дерево позволяло чувствовать себя ближе к природе.

– Ты знаешь Шапкина в лицо? – спросила я Горчакова.

– Довелось разок видеть, – усмехнулся тот. – Правда, до знакомства дело не дошло.

– Тогда ищи его.

Мы стали потихоньку озираться по сторонам, стараясь не привлекать к себе внимания. Липа уселась возле стойки и заказала себе фруктовый коктейль. На нее мгновенно положил глаз какой-то тщедушный субъект, один из тех сморчков, которые особенно любят сочных женщин.

– Давай потанцуем, – предложил Горчаков. – Мы будем кружиться под музыку и получим хороший обзор.

Я признала, что он прав, и мы направились к эстраде.

– Положи руки мне на плечи, – приказал шеф.

Я подчинилась. Он осторожно обнял меня, и я тут же зажмурилась, уткнувшись носом в его плечо. Мы начали медленное движение под чудесную музыку, и мне показалось, что мир слетел с катушек, раз я нахожусь в объятиях мужчины моей мечты и еще не умерла от счастья.

– Эй, – через некоторое время позвал Горчаков. – Ты не смотришь!

– Извини, – опомнилась я. – Я увлеклась.

И тут же увидела Шапкина. Все, что заставило меня расслабиться, мгновенно отошло на второй план. Я напряглась, как зверек, почуявший опасность.

– Где он? – спросил Горчаков, который обо всем догадался по моей реакции. – А, вижу. Вон он, с двумя молодцами болтает.

– Мазуренко среди них нет? – спросила я, не поворачивая головы.

– К счастью для Мазуренко, нет.

Мы подошли к Липе, и Горчаков оттеснил плечом тщедушного типа, который все это время не оставлял попыток завоевать ее внимание.

– Минуточку! – воскликнул тот. – Что-то я не понял...

– Пшел вон, – процедила я сквозь зубы. – Не для тебя девушка наряжалась.

Сморчок, ворча, отошел.

– Вон он, Шапкин, – Горчаков кивком указал в том направлении, где наш злой гений, ни о чем не подозревая, предавался веселью. – Рядом с ним нет ни одной дамы, так что вам, Липа, и карты в руки.

Она повернула голову и секунд тридцать пристально глядела на Шапкина. Затаив дыхание, мы ждали результата.

– Надеюсь, он принимает душ по утрам? – наконец спросила она.

– По моим сведениям, личная гигиена всегда была его сильной стороной, – сообщила я.

Липа, кажется, приняла мои слова всерьез.

– Ладно, годится, – заявила она таким тоном, будто мы продавали ей пылесос. – Пойду на разведку.

– Липа, – важно сказал Горчаков, – вы не должны провалить задание.

– Обещаю, он останется жив.

Она проворно сползла с табурета и, одернув свое новое ярко-голубое платье, двинулась в сторону Шапкина и двух его приятелей, которые стояли с бокалами шампанского в руках и что-то оживленно обсуждали.

– Хотелось бы мне послушать, – усмехнулась я. – Просто умираю от любопытства.

– Можно подойти с другой стороны. Видишь большую пальму в кадке? – предложил Горчаков.

– Давай попробуем!

Мы сделали круг и в конце концов очутились в тылу врага. Липа за это время уже успела разбавить тесную мужскую компанию.

– Кажется, мы попали в разгар комедии, – прошептал Горчаков, приблизив губы к моему уху. Почувствовав его близкое дыхание, я едва устояла на ногах.

– Ты что? – спросил он.

– Так, ерунда, не обращай внимания.

Липа между тем наступала на двух парней, которые до ее появления владели вниманием Шапкина. Насколько мы могли понять, они то ли подкалывали ее, то ли сказали что-то, по ее мнению, недозволенное.

– Сколько вам лет? – грозно спросила Липа, глядя на одного из них.

– Три десятка, – усмехнулся тот.

– А вам? – обратилась она ко второму.

– Примерно столько же.

– Мне кажется, – заявила Липа Шапкину, – лет тридцать назад в среде кретинов произошел демографический взрыв.

В глазах у Шапкина запрыгали чертики.

– Кажется, она его заинтересовала, – Горчаков снова наклонился ко мне. – Мы можем не беспокоиться.

– Посмотрим, что будет дальше, – шепнула я.

– А пока пойдем танцевать.

И мы танцевали. Я давно уже не испытывала такой эйфории, как в этот вечер. Выражение «потерять голову» наконец-то обрело для меня смысл. Ни о какой трезвости рассудка не могло быть и речи. Кажется, я запивала шампанское ликером, и Горчаков не пытался меня остановить.