Большая книга ужасов - Некрасова Мария Евгеньевна - Страница 41

Высказав это все, Ленька прошел сквозь толпу и улегся на единственный диван в тренерской. Все, кто на нем сидел, вскочили, не дожидаясь, пока попросят. Он лег, проверил, заведен ли будильник, и отвернулся к стене. Спиной чувствовал, что на него все смотрят, но заставил себя закрыть глаза. Взрослые шушукались за спиной, но не трогали, а через минуту будильник уже зазвонил.

Звук был резкий, незнакомый, Ленька сквозь сон подумал, что это мотоцикл проехал под окнами, и все ждал, пока тот уедет. Спасибо Ваську: подошел, выключил будильник и стал расталкивать Леньку:

– Ты просил разбудить...

«Когда это я просил? Лето, солнце, в школу не надо, и кто это вообще такой?»

– Сам, – отмахнулся Ленька, имея в виду, что сейчас сам встанет и уже разберется, зачем ему это было надо. Но Васек понял по-своему. Отошел от дивана, шикнул на двоих, которые устроились за компьютером почитать новости, и пошел сам запаривать кашу. Работа непыльная, а когда сорок человек готовы тебе помогать – вообще ничто. Через час лошади уже были накормлены, корыто вымыто, коридор подметен. Кто-то сбегал в магазин (упыри ушли от ворот с рассветом). Принес свежего чаю и булочек на всех. Ленька проснулся от запаха выпечки и тут же, не вставая с дивана, получил свою порцию.

– Держи, спаситель. – Васек даже где-то нашел побитый жизнью пластиковый поднос, чтобы преподнести завтрак красиво. Ленька сел на диване, взял поднос, плеснул на себя горячего чаю и вспомнил, где он.

– Не приснилось...

– Ха! – Васек вцепился в булку и проворчал с набитым ртом: – Не дай бог такое приснится! Ты теперь у нас за милицию и «Скорую помощь», так что не пропадай. За шмотками твоими я сам съезжу, не уезжай лишний раз, не нервируй народ. Сейчас приедет Сергеич, договорится с твоими.

Ленька пил чай и продирал глаза, не выспался, конечно. Если днем не свалится с лошади, то уснет в седле и все равно свалится. В тренерской уже никого не было, кроме него и Васька. За маленьким окошком давно рассвело, значит, и упыри ушли. И люди – тоже. Что им здесь делать, небось в деревне дел полно.

– Разошлись все, – зачем-то сказал Васек. – Мне велено тебя отпросить и доставить к Елене.

– Я не чемодан. И не вип-персона.

– Еще какая вип!

– Избавь. Скажешь, где, я сам найду вечером. Пока здесь побуду, а то днем занятия. Вообще, хочу Сергеича дождаться, посмотреть на его лицо. И послушать заодно, что он моим скажет. А ты можешь ехать. Пока доберешься, мои уже будут в курсе.

Васек сделал обиженное лицо:

– Я коридор подмел. – Типа: «А ты меня гонишь». Ленька и отвечать не стал: сам же собрался за шмотками этот Васек, раз не хочет Леньку отпускать, то пусть и едет. Выпроводить его удалось только через час, когда приехал Сергеич. Васек почему-то не захотел с ним разговаривать и выскочил, едва увидев тренера на пороге. Леньке он предательски бросил: «Объяснишь ему сам, ладно?»

Сергеич только проводил взглядом Васькину спину, оценил чисто выметенный коридор, чью-то забытую кепку на тумбочке и спросил:

– Что у вас тут было-то? Забор как будто медведи когтями драли.

Ленька решил, что это повод, и молча выбежал смотреть на забор. Вот как сказать Сергеичу, что на деревню напали упыри, как объяснить, кто такие и, главное, кто за конюшней-то будет присматривать по ночам, пока Ленька в деревне. Хотя на нем свет клином не сошелся, наверняка найдутся в группе еще крещеные ребята, которые согласятся подежурить несколько ночей подряд. А может, их наберется столько, что смогут работать посменно...

По забору прошлись как будто циркуляркой или еще каким инструментом, но только не когтями. Не под силу животному, даже крупному, оставить в бетоне такие борозды.

– Это не медведь, – прокомментировал Сергеич, непонятно как оказавшийся за спиной. – Давай, рассказывай, что было. Кони, как я понял, целы?

– Целы твои кони, – невинный вопрос Сергеича почему-то жутко раздражал. Наверное, потому, что в деревне люди едва уцелели, а он о конях. Ну так не знает же! И Ленька рассказал.

Сергеич слушал, странно поглядывая то на Леньку, то на забор, наверное, думал, с какой силой этот мальчик в этот забор влетел, что такую пургу несет. Но борозды в бетоне глубиной в полпальца все-таки заставили поверить.

– В деревне хотят, чтобы я пожил у них, – добавил Ленька. – Надо наших поспрашивать, кто конюшню охранять возьмется.

– По соседству еще деревня есть. Сгоняю-ка я, узнаю, как они ночь провели. А ты позвони всем, чтобы пораньше приехали, скажи: «Военный совет». – Сергеич глянул на покалеченный забор и быстро пошел в конюшню. – Да! – Он обернулся, как будто что-то забыл. – Хорошо, что именно ты дежурил сегодня.

Ленька еще разглядывал забор, когда Сергеич выехал из ворот на Булате.

– Моим позвони!

Тренер кивнул и затрусил прочь в сторону деревни. Ленька достал телефон и пошел в конюшню обзванивать ребят.

Вытащить людей из дома в каникулы на два часа раньше обычного – серьезная задача. Леньке пришлось каждого спрашивать: «Ты крещеный?» – и, получив молчаливое непонимание в ответ, рассказывать про упырей. Многие не верили и просили позвать Сергеича, чем бесили жутко: где Ленька Сергеича возьмет, когда тот уехал? Приходилось мямлить: «Его нет, сам ему позвони» – и класть трубку, прекрасно зная, что не позвонит, потому что не поверил, решил, что его разыгрывают. «Позвони Сергеичу, спроси, правда ли, что на конюшню напали упыри!» – ищи дураков!

Впрочем, парочка дураков-альтруистов нашлась: Ирка и Лысый с ходу объявили себя крещеными и готовыми к подвигам. Еще Митька: он, правда, не помнил, крещеный или нет, но в упырей поверил и помочь был всегда готов. На Митьке телефоны группы закончились. Ленька оценил свои достижения, решил, что лучше маленькая армия, но верная, чем большая и неизвестно какая.

Ребята приехали раньше Сергеича и почти одновременно: Ирку с Лысым завез Иркин отец, а через минуту подошел Митек пешком со станции. Иркин отец погудел у ворот, не дождавшись лакея, вышел сам, открыл и оценил, должно быть, царапины на заборе. Тотчас он сцапал Леньку за руку, типа поздороваться. Взял и не отпускал, и нехорошо спросил:

– Ирина рассказывала про упырей, я не поверил.

«Дура ваша Ирина! – чуть не ляпнул Ленька. – Я же всем говорил, что для родителей мы едем в конный поход». Ирка вышла из машины, кивнула: «Привет» – и покраснела. Вот как с ней дело иметь?

– Она э-э...

– Ну я же крещеная, пап. Вон Ленька всю ночь здесь был, ничего не случилось.

– Что за игры у вас непонятные? Ребенок отпрашивается ночевать на конюшню, рассказывает про каких-то крещеных упырей...

Он оставил Леньке шанс быстро сказать: «Да, это игра» – и наплести хоть что-то правдоподобное. Но воспользоваться шансом ему не дали.

– Па, ты же видишь забор? Зверь разве так поцарапает? Упыри, тебе сказано, что такого-то? Ленька вон...

– Слышал уже! Значит, так: я не знаю, какие у вас там упыри, но ты остаешься здесь со мной или не остаешься вообще.

Ирка покладисто кивнула, ее все устраивало, и полезла в багажник за рюкзаком. Лысый, наконец, вышел из машины, кивнул Леньке и подошел к багажнику помогать. Ленька все еще посматривал на Иркиного отца: взрослые в его планы не входили, хотя... Все равно Ирке дежурить одной, Лысый либо будет работать посменно, либо уйдет в соседнюю деревню. Не помешает же Ирке ее собственный папаша? Лишь бы один к упырям не лез, они взрослых не боятся.

Тренерская Иркиному отцу не понравилась (диван один, посуда старая), и его быстро отправили за раскладушкой. Позвонил Сергеич из Михайловки, доложился, что Леньку он отпросил, и еще, что в Михайловке тоже неспокойно. Кинули жребий. Лысому и Митьке досталось патрулировать Михайловку, на конюшню уже никто не претендовал, ее оккупировали Ирка с отцом, значит, Леньке все-таки ехать в Сходню. Хотел поменяться с Лысым (в Михайловке хоть Фоки нет) и передумал. Что ему теперь Фока с дружками?! Да пусть только подойдет, его порвут свои же за то, что наехал на спасителя!