Сочинения - Поплавский Борис Юлианович - Страница 34

34

«Томился Тютчев в темноте ночной…»

Томился Тютчев в темноте ночной, И Блок впотьмах вздыхал под одеялом И только я, под яркою луной, Жду. улыбаясь, деву из подвала. Откуда счастье юное ко мне, Нелепое, ненужное, простое, Шлет поцелуи городской луне, Смеется над усердием святого. В оранжевых и розовых чулках Скелет и Гамлет, Делия в цилиндре. Оно танцует у меня в ногах, На голове и на тетради чинно. О, муза, счастье ты меня не знаешь Я. может быть, хотел бы быть святым Растрачиваешь жизнь и напеваешь Прозрачным зимним вечером пустым. Я, может быть. хотел понять несчастных, Немых, как камень, мелких, как вода, Как небо, белых, низких и прекрасных К Как девушка, печальных навсегда. Но счастие не слушалось поэта, Оно в Париже проводило лето.

«Свет из желтого окна…»

Свет из желтого окна Падает на твердый лед, Там душа лежит больна. Кто там по снегу идет? Скрип да скрип, ах, страшно, страшно Это доктор? Нет, чужой. Тот, кто днем стоял на башне, Думал с чашей золотой, Пропадает в темноте. Вновь метель с прохожим шутит Как разбойник на Кресте, Головой фонарь покрутит. И исчезнет, пробегая, Странный свет в глазах, больной, Черный, тихий ожидает На диване ледяной. А она в бреду смеется, Руку в бездну протянув, То молчит, то дико бьется, Рвется в звездную страну. Дико взвизгнул в отдаленьи Черный гробовой петух. Опускайтесь на колени. Голубой ночник потух.

Дополнение к «Флагам»

Посвящается Татьяне Шапиро

«В холодных душах свет зари…»

Георгию Иванову

В холодных душах свет зари, Пустые вечера. А на бульварах газ горит, Весна с садами говорит. Был снег вчера. Поет сирень за камнем стен, Весна горит. А вдалеке призыв сирен, Там, пролетая сквозь сирень, Автомобиль грустит. Застава в розовом огне Над теплою рекой. Деревня вся еще во сне, Сияет церковь на холме, Подать рукой. Душа, тебе навек блуждать Средь вешних вьюг. В пустом предместьи утра ждать, Где в розовом огне года Плывут на юг. Там соловей в саду поет, Клонит ко сну. Душа, тебя весна зовет, Смеясь, ступи на тонкий лед, Пойди ко дну. Сирени выпал легкий снег В прекрасный час. Огромный ангел на холме, В холодном розовом огне Устал, погас.

«Древняя история полна…»

Древняя история полна Голубых и розовых звезд, Башен, с которых заря видна, Бабочек, сонно летящих на мост. Тихо над Римом утро встает, Ежась, солдат идет, Блещет в море полярный лед, Высоко над землей соловей поет. Так высоко, так глубоко, так от земли далеко, Медленно в траурном небе белый корабль плывет. Мертвое солнце на нем живет, Призрак с него поет: «Воздуха лед потеплел, Это весна пришла. Радуйся тот, кто сегодня умрет на земле, Кто не увидит, что в парке сирень расцвела». Так далеко, так глубоко, так от земли далеко, Черные трубы поют на мосту, Белые флаги подняв в высоту, Римское войско идет. Бабочки тихо летят над ним, А над каждым железный нимб. Тихо над статуей солнце встает. Будут новые дни — «Слава тому. кто не ждет весны, Роза тому. кто не хочет жить», Змей — соловей в одеяньи луны В розовом парке свистит. — «Спите и ждите, дети — цари, Полночь, отыди, утро, прийди. Все будет так, как снилось в море, Все будет так, как хотелось в горе» Вечность поет на заре. В розах молчит Назарет.

«Луна моя, Ты можешь снова сниться…»

Т.А.Ш.

Луна моя, Ты можешь снова сниться. Весна пройдет. Во сне на солнце возвратится птица, Разбивши лед. Над белым домом сон морей весенних, Свет облаков, И нежный блеск светло-зеленой сени, Огни веков. Детей проворный бег навстречу снегу, Их страшный рост, Паденье роз в лоснящуюся реку, Скольженье звезд. Блеск соловья в темно-лиловой ночи, Звучанье рук. Река откроет голубые очи, Рассвет вокруг. И алый ветер над пустым забором, Любовь, любовь. И краткий выстрел, пробудивший горы, Рожденье слов. Паденье дома белого в ущелье, Отлив войны. В кафе игра пустой виолончели В лучах луны. Смотри, как быстро синий луч мороза Ползет вослед. На цыпочках крадется в грезы Ночной скелет. И как олень по снегу тундры млечной, Бежит любовь, Но все ж на дне реки светает вечность, А в жилах кровь. Хоть сто смертей грозят святому зверю, Святой весне, И важно ходит за стеклянной дверью Палач во сне. Хотя во тьме склоняется секира К моей руке, И тень лежит огромная от мира На потолке.