Круг Матарезе - Ладлэм Роберт - Страница 91

Что касается самого Роджера, то деньги не были возвращены отнюдь не по причине его нечистоплотности. Просто с того времени Скофилд ни разу больше не пересекался с Сеймондсом. Характер их деятельности не предполагал, что оба обменяются адресами или дадут знать о возможном местопребывании в будущем.

Теперь пришла пора напомнить о долге и потребовать услугу за услугу. В том, что Роджер не откажет ему, Скофилд не сомневался. Но у него не было никакой уверенности, что предложенный им вариант оплаты представляет посильную задачу для должника. И даже если Сеймондс узнает, что Скофилд включен Вашингтоном в списки намеченных к устранению, это мало изменит ситуацию. Долги в сторону, англичанин слишком ответственно относился к своей службе, и совесть его была чиста. Его нельзя шантажировать ни заявлением о том, что он якобы состоит на службе у американцев, ни тем, что ему будто бы оплатили заказное убийство. Брэй рассчитывал, что Сеймондс поможет ему устроить конспиративную встречу с секретарем по иностранным делам Дэвидом Уоверли. С такой просьбой он и собирался обратиться к англичанину.

Миновав Чаринг-Кросс, Брэй влился в людской поток, тянувшийся в сторону Стрэнда, и только на Трафальгарской площади взглянул на часы. Было пятнадцать минут седьмого по Лондону, или пятнадцать минут восьмого – по Парижу. Через полчаса он должен позвонить Тони на рю де Бак. Ближайший телефонный узел находился всего в двух кварталах, и теперь можно было не торопиться. У него оставалось время зайти в магазин и купить новое пальто и шляпу. Человек из ЦРУ наверняка дал точное описание внешности Скофилда, включая его одежду. Скофилд все еще был в ветровке и рыбацкой шляпе, в которых прилетел с Корсики.

Переодевшись, он пошел в южном направлении, но прибавил шагу, стараясь выбирать менее оживленные места.

Оплатив заказ, он прошел в одну из кабин, закрыл за собой дверь и снова взглянул на часы. Было без десяти семь, и Тони уже ждала у телефона. Время связи, разумеется, было условлено, и если он почему-либо не дозванивался, то делал это в другие намеченные часы. Тони терпеливо ждала, требуя лишь одного: чтобы Брэй звонил каждый день. Брэй не возражал. Он вернулся к жизни, обретя то, на что уже не рассчитывал. Он снова мог любить и замирал при звуках ее голоса, терял голову от ее прикосновений. Он обрел Антонию Граве в наиболее жестокий период своей жизни. И жизнь его наконец-то за многие годы обрела смысл.

Теперь он хотел жить, проживать жизнь бок о бок с ней и состариться с ней рядом. Все стало так просто и в то же время значительно. Прежде он никогда не думал о том, что постареет. Теперь он помнил об этом, знал, что это случится.

Если, конечно, Матарезе позволят…

Матарезе. Международная власть какого-то непонятного типа. Ее лидеры – безликие вожди, которые пытаются достичь… чего?

Хаоса? Но зачем?

Скофилд неожиданно для себя вдумался в первоначальный смысл этого слова. Период существования бесформенных тел, нечто аморфное в бесконечном пространстве, то, что было до акта Творения, до того, как в мир пришел порядок, как сам мир был приведен в порядок. До сотворения мира…

Когда линия между Лондоном и Парижем ожила, он услышал знакомый голос:

– Василий здесь. Он появился днем. Он ранен. – Это было первое, что сообщила Антония.

– Насколько серьезно?

– Он ранен в шею…

Последовала короткая пауза. Видимо, телефонную трубку перехватили или передавали кому-то.

– Ему бы следовало поспать, – говоря о себе в насмешливом тоне, включился в разговор Талейников. – Но у меня есть для тебя несколько важных сообщений.

– Что-нибудь о Ворошине?

– Представь себе, что князь в своих дурацких притязаниях остался верен заглавной букве В, и все их семейство превратилось в Верахтенов из Эссена. Ансель Верахтен – это князь Андрей Ворошин.

– Заводы Верахтена? Это их собственность?

– Да, как видишь.

– Бог мой! Кто бы мог подумать.

– С ними все не так просто. Очень долго рассказывать в деталях, но вкратце могу сообщить, что дело князя наследовала его внучка. Однако теперь ее уже нет в живых. Она убита по приказу Матарезе.

– Так же, как был убит Скоцци, – добавил Скофилд.

– Именно, – согласился русский. – Эти люди служили приводными колесами, а приказы отдавали другие. Очень интересно понаблюдать за тем, что будет теперь с компаниями Верахтенов. Ведь сейчас у них не осталось реальных владельцев. Очень важно знать, кто станет хозяином этих заводов. Нам бы не пропустить этот момент. Важно понять, кто осуществляет руководство…

– Мы пришли к одинаковым заключениям. Матарезe действуют через широкую, разветвленную сеть.

– Но где она кончается, я не могу понять.

– Хаос… в хаосе, – тихо сказал Скофилд.

– Что? Я не понял… – Василий ждал, что Брэй повторит реплику.

– Ничего, это я так. Ты сообщил, что хочешь предупредить меня.

– Да. Они изучили наши досье под микроскопом. Похоже, они имеют подробное представление обо всех наших связях и контактах. О друзьях – не только нынешних, – об учителях, о тех, кого мы любим, любили… Будь осторожен!

– Они не могут знать того, что не попало в наши досье. И не могут раскрыть всех и каждого.

– Не рассчитывай на это. Ты получил мое сообщение о нательных отметках. Солдаты тайной армии все как один имеют на груди соответствующий знак.

– Да, но в это с трудом веришь. Чтобы целая армия убийц идентифицировала себя?!

– На самом деле это именно так и есть, – продолжал Талейников. – Но кое-что я до сих пор не могу объяснить. Все они кончают жизнь самоубийством и никогда не даются живыми в руки противника. Похоже, они не так уж многочисленны, как нам пытаются представить это их лидеры. То есть существует некоторое количество элитных бойцов, засылаемых в нужные точки, и их не следует отождествлять со всей массой наемных убийц. Эти избранные – нечто вроде бойцов Хасана ас-Сабаха. Фидаи… Знаешь о фидаизме? Религиозное мировоззрение, которое утверждает примат веры над разумом. Так вот они – нечто подобное. Правда, у меня есть небольшая теория на этот счет, когда встретимся, обсудим.

– И когда это будет?

– Мы увидимся завтра ночью или, в крайнем случае, утром послезавтра. Я попробую организовать частный рейс – у меня есть опыт – и рассчитываю быть в Лондоне около часа ночи, самое позднее – часа в три. Я знаю, где ты остановился, – девушка объяснила мне. – Василий имел в виду Антонию.

– Талейников!

– Да.

– Ее зовут Антония.

– Да, я знаю это.

– Передай ей трубку.

– Да, конечно. Вот и она.

Брэй вспомнил номер телефона Роджера Сеймондса и в половине восьмого сделал первую попытку дозвониться из телефонной будки на Пиккадилли-Серкос. Приятный женский голос сообщил ему, что мистер Сеймондс скоро вернется с работы, так как он уже в пути.

– Он может появиться в любой момент. Могу я что-либо передать ему? Кто его спрашивает?

– Мое имя мало что скажет ему. Я попробую перезвонить несколько позже.

– У него великолепная память. Вы уверены, что вам не следует назвать ваше имя?

– Уверен, благодарю. – Брэй повесил трубку. Он был раздражен.

Выйдя из будки, он направился к Сент-Джеймс-стрит. У входа в Грин-парк ему попалась еще одна кабина. Прошло не больше десяти минут со времени первого звонка. Но Брэй все же набрал номер.

– Ваш супруг не появился? – поинтересовался он.

– Он только что звонил из паба с Оулд-Черч-стрит и сообщил, что неожиданные обстоятельства задерживают его, – ответил все тот же женский голос. – Он так возмущался. Похоже, ему выпал сегодня ужасный день.

Он повесил трубку. Пришлось воспользоваться еще одним телефоном. Этот номер принадлежал лондонской МИ-6, и Брэю не пришлось напрягаться, чтобы вспомнить. Он всегда был в памяти. Когда трубку сняли, он быстро проговорил:

– Мистера Сеймондса, пожалуйста. Очень срочно.

– Одну минутку, сэр.

Итак, Роджер Сеймондс не был на пути к дому и не звонил из паба. Домашние игры? Семейные уловки?