Тайные фрегаты - Лаптухин Виктор Владимирович - Страница 31

Дуэль фрегатов продолжалась, и поредевшие расчеты делали залп за залпом. И опять летела щепа и брызги крови, а фрегат вздрагивал от новых попаданий. Внизу стучали плотники, заделывая пробоины и непрерывно работали все помпы, а наверху что-то трещало и рушилось. С помощью присланных морских пехотинцев удавалось вести довольно частую стрельбу, хотя многие орудия были разбиты. Чтобы восполнить потерю, в оставшиеся забивали по два, а то и три ядра. Некоторые пушки не выдержали такой стрельбы и их разорвало. Но бой продолжался, и ответный огонь неприятеля явно слабел.

Опять наступила тишина, и пороховой дым рассеялся. Стало видно чистое небо и у горизонта бурые паруса рыбаков, следивших за сражением. Иван еще раз проверил свое хозяйство. Теперь его расчет вел огонь из четырех пушек. Распорядился, чтобы поднесли новые ядра и заряды. Осмотрелся и только вздохнул — батарейная палуба являла жуткую картину, вся была залита кровью, завалена трупами и обломками.

Внезапно все потемнело, наверху раздались крики и выстрелы. Иван выглянул наружу и увидел, что украшенная резьбой и деревянными фигурами корма «Проворного» наваливается на фрегат. Исхитрился-таки Сумасшедший Дик, обманул француза, зашел ему в тыл… Напротив распахнулось окошко с мелкими цветными стеклами в ярко раскрашенной раме, показалось побелевшее от ужаса лицо.

— Пли! — не своим голосом заорал Иван.

Все его пушки громыхнули разом. За ними вразнобой выстрелили и другие. Ветер рвал дым, и было видно, как с кормы «Проворного» сыпались обломки и разлетались цветные стекла.

— Молодец, канонир! Ты французу разбил руль! — младший лейтенант, голова и рука замотаны бинтами, хлопнул Ивана по плечу. — Теперь мы его прикончим!

Глава 24

Но офицер ошибся. Бой закончился сам собой, что позволило всем его участникам считать — победа на их стороне.

Орудия французов делали редкие выстрелы и вместо ядер уже стреляли кусками цепей, длинными корабельными гвоздями и другим железным хламом. Один из таких зарядов оказался на редкость удачным и разорвал на куски стоявших на мостике Сумасшедшего Дика и рулевого. Англичане, хотя половина пушек и вышла из строя, упорно продолжали вколачивать ядра в корпус «Проворного». В его бортах зияли огромные пробоины, на корме бушевал пожар, но большая часть парусов сохранилась. С сильным креном, так что стала видна палуба, заваленная трупами, и ручьи крови, стекающие в океан, французский капитан даже с разбитым рулем искусно произвел поворот и вышел из-под огня пушек «Кентавра».

Англичане, чьи мачты были сильно повреждены, а паруса изорваны в клочья, не могли пуститься в погоню. Мистер Франклин, принявший командование фрегатом, решил, что следует исправлять повреждения и продолжать выполнять главную задачу — охранять флотилию рыбаков.

По всему фрегату начались восстановительные работы. Но первым делом нужно было позаботиться о раненных. Для них сделали все, что смогли, — разместили в одном из помещений вблизи камбуза, где было сравнительно сухо и туда проникал свежий воздух. Тем временем писарь спешно составлял «счет мясника», как обычно назывался во флоте список убитых, а матросы собирали все, что осталось от их товарищей и заворачивали в куски парусины. Затем капитан Франклин быстро прочитал положенную заупокойную молитву, и останки опустили за борт.

Больше всего было возни с установкой запасной мачты, восстановлением сложного парусного хозяйства. Реи и снасти нашлись в кладовых, но самих парусов не хватало. Подоспевшие рыбаки поделились своими запасами, и на белоснежных парусах фрегата, сколько сил уходило на их чистку и просушку, появились огромные бурые заплаты. К сожалению, восстановить мачты и паруса в прежней красе было невозможно, и «Кентавр» уже не мог развивать прежнюю скорость. Чтобы пополнить потери в команде, пришлось мобилизовать некоторое число рыбаков, так что фрегат в какой-то степени восстановил свою боеспособность.

Среди раненых некоторое время числился и Иван. В бою обломком разбитой ядром обшивки борта его хлестнуло по ноге, но кость осталась целой. Сгоряча не обратил на это внимания, но потом еще долго хромал. Впрочем, служебных дел не оставлял и усердно помогал наводить порядок на батарейной палубе. Кроме того, ему, как умеющему читать и писать, приказали помочь писарю в составлении расходных ведомостей, которые следовало представить в Адмиралтейство. Так, занося на бумагу рапорты оставшихся в живых офицеров и остальных членов команды, он узнал, что во время боя на «Кентавре» не только истрачено много пороха и ядер, разбило шлюпку, уничтожена часть парусов, снастей и разного имущества, но имеются и другие потери. Оказалось, что во время спешной подготовки к бою за борт выброшено большинство офицерских и матросских сундучков и мешков с весьма ценными вещами. Французские ядра навылет пробили кладовую с бочонками рома, а пули изрешетили шкаф с китайским чайным сервизом в кают-компании и фамильные серебряные часы самого писаря.

Услышав такое, Иван недоверчиво хмыкнул. В ответ писарь и находившийся рядом Громобой весело расхохотались.

— У нас всегда так поступают после боя, — пояснил Писарь. — Капитан в порту подписывает ведомости, а казна оплачивает расходы. Таким образом, он получает добавочные суммы на благоустройство корабля и, например, может покрасить его дорогой стойкой краской, а не казенной размазней.

— Может покрыть черепицей и свой домик в деревне? — вставил Громобой.

— Остальные также найдут применение деньгам, а уцелевшие нахалы-мичманы, у этих сорванцов всегда пусто в кармане, еще и выколотят из сердобольных тетушек новые сундучки с бельем и обувь. Тебе какие потери записать?

— Ничего мне не надо, — буркнул Иван.

— Ну нет, нужно быть таким, как все… Получится, что на всем фрегате ты один не пострадал!

— Не валяй дурака, Джон! Даже у негра Адама ядром изорвало модные туфли с пряжками. Да и ты который день пьешь тройную порцию рома. Надо же осушить все бочонки до прихода в порт!

— Я тебе впишу кафтан из тонкого сукна с галуном и черепаховыми пуговицами. Королевская казна со всех нас берет налоги на войну, она не обеднеет!

— Ты не мучайся совестью, английским морякам обещают много, а платят мало. Бывало, мы по четыре года не видели жалования. Сейчас стало больше порядка, а вот раньше как воровали на адмиралтейских складах и верфях! Из материалов, отпущенных для двух судов, подрядчики строили третий и продавали на сторону! Все тащили — лес, паруса, смолу. Даже пушки!

— Без взятки ничего нельзя было получить! — с восторгом добавил писарь. — Капитаны не могли уйти в плавание, не заплатив чиновникам за право получить на складе провиант, снасти, ром. Чтобы как-то выкрутиться, делали приписки, включали умерших в платежные ведомости. Один даже оформил свою собаку на должность корабельного плотника… Если бы не Самуель Пепюс, Англия бы не имела военного флота!

— Что же он сделал?

— Просто навел порядок и заставил людей выполнять свои обязанности. Да еще прогнал со службы воров, лентяев и неучей, — сказал старый канонир.

— Пепюс был секретарем Совета Адмиралтейства и лично проверял и подписывал все счета на поставку материалов для флота. Сам являлся в доки и на склады, отлично разбирался в сортах пеньки, строевого леса, солонины. Его невозможно было обмануть. Такого страха навел на чиновников!

— И он все делал один? — недоверчиво спросил Иван.

— Его поддерживал парламент. Там заседает много владельцев мануфактур и судов, которые вложили свои деньги в заморскую торговлю. Для ее защиты нужен сильный флот. Они же поддержали предложения Пепюса создать в Англии первые морские школы по навигации и артиллерии, разрешить парням, уже послужившим на море, сдавать экзамены на первый офицерский чин. Тысячи людей помогали ему в работе!

— Неужели этот Пепюс совсем уничтожил взятки?

— Ну, до этого не дошло! — рассмеялся Громобой. — Он был умный человек и только требовал, чтобы не было явных краж и приписок. А если дело сделано, то почему бы не получить причитающийся процент. Сам он подарки брал, но стоимостью не более десяти процентов от суммы сделки. Так что все были очень довольны.