Последний воздушный пират - Стюарт Пол - Страница 39

— Прощай, Пинцет! — прошептал мальчик.

Продолжая полёт, под собой он увидел лагерь душегубцев, окутанный красноватой дымкой. У спальных гамаков уже полыхали жаркие костры: душегубцы просыпались, чтобы начать трудовую ночь. Плут даже ощутил пряный вкус тильд ячьих колбасок у себя во рту — деликатес, который ему довелось там отведать далеко не однажды.

— Прощай, Кострец! — прошептал он. — Приятного аппетита, мой добрый мастер!

Плут заставил свой небоход сделать длинный и медленный разворот и направился назад, к Озёрному Острову. Под лунным светом где-то вдалеке переливались и мерцали Серебряные Пастбища. Ещё никогда они не были так прекрасны!

— До свидания, мой друг Кастет! — тихо произнёс он.

Подлетев к Центральному Озеру, Плут увидел Магду и Стоба, которые, поджидая его, делали прощальный вираж вокруг острова, чтобы начать последний спуск. Для них тоже наступил момент расставания. У Плута комок встал в горле.

Рядом с собой он видел коренастого высокомерного Стоба на массивном «Ежеобразе». Вспыльчивый, нелегко прощающий обиды, но, как теперь понял Плут, он был ему вроде старшего брата, несмотря на все свои недостатки. И Магда, серьёзная, отзывчивая, летела на своём «Мотыльке», легко порхая в воздухе. Она была ему как сестра, готовая разделить с ним и горе, и радость, и всегда у неё находились для него добрые слова и сочувственный взгляд.

Все трое рассекли воздушное пространство в идеальной гармонии, свернули паруса, готовясь к приземлению, и опустились беззвучно на площадку прямо перед инструктором по пилотажу и Верховным Правителем Академии.

— Молодцы! — спокойно произнесла Варис Лодд. — Это было великолепно!

Услышав похвалу, Плут тихо улыбнулся, зардевшись от смущения. Он вспомнил, какой надменной и равнодушной показалась ему когда-то Варис Лодд. Но вот однажды, когда она уходила от учеников, Плут решился наконец догнать её, горя желанием объяснить, кто он такой.

— Я — Плут Кородер, — сказал он.

Она обернулась и, положив руку ему на плечо, ласково улыбнулась.

— Я знаю, — ответила она. — Я всегда узнала бы тебя по ярко-синим глазам. Но ты только посмотри, какой из тебя получился замечательный подмастерье! Иди поставь свой небоход, Плут, а потом мы пообедаем вместе.

После этого Плут всегда ощущал духовную близость с ней, как будто связь между ними, с тех пор канона нашла его в Дремучих Лесах, никогда и не прерывалась. Иногда она напоминала ему Феликса, весёлого и озорного, но она могла быть суровой и требовательной, как Олквикс Венвакс. Несмотря на кажущиеся перемены в её отношении, она всегда оказывалась рядом: она была превосходным учителем и вела его к новым свершениям. Теперь он в последний раз стоял перед ней, закончив последний учебный полёт.

— Теперь вы готовы к самостоятельному путешествию, — сказала она официальным тоном, слегка склонив голову. — Пришло время отправляться в научную экспедицию, друзья Земли и Неба.

Парсиммон также приветствовал учеников почтительным кивком:

— Да сопутствует вам удача во всех ваших делах, мои дорогие, бесценные Библиотечные Рыцари! Желаю вам вернуться обратно в Вольную Пустошь целыми и невредимыми!

Сердце у Плута готово было выскочить из груди, так бешено оно колотилось. Он хотел кричать от радости, ликовать в предчувствии открытий и новых свершений, но вместо этого он церемонно последовал за Магдой и Стобом и, сделав низкий поклон учителям, тихо произнёс:

— Клянусь Землёй и Небом, мы не обманем ваших ожиданий!

Тут раздался скрип тяжёлых колёс но деревянному настилу, нарушивший торжественную церемонию. На площадку въехала запряжённая ежеобразами повозка, за которой следовали два стражника с Вольной Пустоши верхом на живопырах. Плут оглянулся.

В дальнем углу телеги лежал молодой подмастерье, стонавший от боли. По одежде, какую обычно носят точильщики ножей, растекалось кровавое пятно.

— Мы нашли его у северных границ, — отрапортовал первый стражник, гоблин-утконос, отдавая честь Верховному Правителю Академии.

— Он сказал, что был в группе учеников из Нижнего Города и что на него напали шрайки. Ещё он сказал, что они знали о его группе.

— Это правда? — спросил Парсиммон, склоняясь над раненым.

— Да, мастер, — прошептал тот, и его побелевшее лицо исказилось от боли. — Они нас взяли в Восточном Посаде: окружили на одном из верхних переходов и стали рубить саблями.

Парсиммон погладил его по руке:

— Всё будет хорошо, не волнуйся. Да, добраться сюда нелегко, дорога ужасна, но ты преодолел все трудности пути. Теперь мы о тебе позаботимся. Ты дорог нам всем. — Он подозвал стражников: — Отнесите его в башню и срочно позовите Пинцета. Я не хочу потерять этого храброго юношу!

Стражники поспешили за помощью. Варис, сжавшись от напряжения, подошла к Парсиммону.

— Мне это не нравится, — жёстко сказала она. — Это уже третья группа, подвергшаяся нападению. Мы не можем переносить такие потери! Стражи Ночи набирают силу. Я чувствую их руку.

Парсиммон задумчиво покачал головой:

— Вы, возможно, правы, моя дорогая Варис, но это проблема, которой должны заниматься Совет Вольной Пустоши и администрация Старого Нижнего Города. Так что давайте будем чествовать наших юных отважных учеников и оставим этот разговор. — Он повернулся к Магде, Стобу и Плуту. — А вы ступайте. Ужин ждёт вас в верхней столовой.

Плут собрался идти вслед за товарищами и, повернувшись, встретился взглядом с Ксантом. Лицо у того было пепельно-серым, губы — бескровными.

— Ксант, — позвал его Плут.

У Ксанта забегали глаза, и он потупился.

— Ксант! — повторил Плут чуть погромче. — Пойдём с нами!

— Оставь его в покое, — вмешалась Магда. — Если захочет, он знает, где найти нас. Он и так себя чувствует очень несчастным из-за больной ноги и завидует нам.

Плут кивнул. В словах Магды была доля правды, но Плут засомневался. В глазах Ксанта он увидел не печаль и не зависть, но чувство вины.

Глава тринадцатая. Опушка литейщиков

После свирепого шторма, бушевавшего всю ночь и всё утро до полудня, небо наконец прояснилось. На горизонте появились лёгкие перистые облака, и они, сверкая в солнечных лучах, бежали высоко над головой, играя и сталкиваясь друг с другом, а внизу, в залитых потоками золотого света Дремучих Лесах, будто покрытые лаком и отполированные, искрились листочки на каждом дереве.

Опытной рукой Плут повёл свой небоход к большому колыбельному дереву, обогнул его и направился дальше, пролетев над кустистыми зарослями бритвошина. Сердце его ликовало от радости. Плут с трудом верил, что после завершающего учебного полёта теперь он оказался здесь и летит на задание в Дремучие Леса вместе с великой Варис Лодд и со своим лучшим другом Кастетом из племени душегубцев.

Стремительно и бесшумно пролетев над чащей, утонувшей в игре теней, три небохода — «Ястреб», «Мотылёк» и «Буревестник» — снизились и продолжили путь, держась между кронами ветвистых деревьев. Плут, поигрывая канатами, направлял свой кораблик то в одну сторону, то в другую, то вверх, то вниз. Маршрут был нелёгким, требующим постоянного внимания.

Очень часто — больше от нервозности, чем по необходимости — он ощупывал свою лётную форму, проверяя на всякий случай, всё ли на месте, вся ли экипировка в порядке: абордажные крюки, моток верёвки, фляга с водой и — Плут молил Землю и Небо, чтобы они ему никогда не понадобились, — бинты, противоядия и целебные мази, лежавшие в шкатулке, подаренной на прощание шпинделем. На груди у него висели подзорная труба, компас и весы, а на боку — клинок, меч с инкрустированной рукоятью, подарок Феликса. К поясу на кожаной петле был прикреплён топорик с острым как бритва лезвием, какой обычно берут с собой пилоты небоходов. Теперь он себя чувствовал настоящим Библиотечным Рыцарем, в полном облачении. Единственное, что мешало торжественности момента, — это спазм в желудке от постоянных скачков в воздухе.