Штурман дальнего плавания - Клименченко Юрий Дмитриевич - Страница 79

— Я ему тоже кланяться не буду, — решительно проговорил Игорь.

Чумаков внимательно посмотрел на Микешина:

— Кланяться не надо, Игорь Петрович. От вашего такта зависит очень многое. Вы понимаете, конечно, что одними приказами и собраниями тут делу не поможешь. А ведь дружный коллектив так нужен судну! Присмотритесь к стармеху, с ним можно сработаться. Не надо сразу рубить концы.

— Хорошо, Константин Илларионович, постараюсь. Я прекрасно понимаю, что значат хорошие отношения между старпомом и стармехом. Но если ваш стармех будет выходить за рамки приличия, то…

Чумаков засмеялся:

— Наверняка будет. Если бы все это было просто, я бы не стал предупреждать вас. Но я почему-то уверен, что вы добьетесь успеха. Буду всемерно помогать вам…

Со старшим механиком Курсаком Микешин познакомился на следующий день за завтраком. В кают-компании сидел молодой человек в «чиф-инженерском» кителе. Он взглянул на Игоря темными, очень живыми глазами, поправил волосы и без всякого предисловия сказал:

— Слушайте, старпом, долго еще у нас будет продолжаться это безобразие? Сколько раз я говорил вашим палубникам и вашему предшественнику… Воду в бане надо закрывать. Помоются, а краны оставят открытыми… В общем, воды я вам больше не дам!

Все это механик сказал вызывающе-насмешливым тоном, с явным намерением задеть старпома.

— Не дадите? А как же люди будут мыться?

— Мои помоются, а ваши уж не знаю как…

Микешин вспылил:

— Какие это «ваши» и какие «мои»? У нас, по-моему, одна команда. Ерунду говорите, товарищ Курсак… если не ошибаюсь.

— Не мерьте на свой аршин, чиф. Приучайтесь к порядку.

— Не вам меня учить порядку! Поняли? А воду закрывать я не разрешаю!

— Неужели? — иронически спросил механик и вышел из кают-компании…

Отношения определились сразу. Курсак не желал «примирения» с палубной командой. Начало дипломатической миссии нового старпома было явно неудачным.

Перед обедом к Игорю пришел возмущенный боцман:

— Когда наконец это кончится? Этот идиот закрыл нам воду. Так работать нельзя!

Микешин надел фуражку и пошел к Курсаку. В большой каюте старшего механика на письменном столе, вместе с чертежами, захватанными масляными пальцами, лежала груда каких-то фланцев, краников и медных трубок.

— Зачем вы закрыли воду? Я же приказал, чтобы была вода? — раздраженно спросил Микешин.

У Курсака в глазах запрыгали злые огоньки.

— Приказали? Это вы у себя на палубе можете приказывать, а не мне.

— Вы, вероятно, плохо знаете устав и права старшего помощника, товарищ Курсак.

— Ну вот что, старпом… Воду я закрыл потому, что ремонтируем насос. Вопросы есть?

— Надо открыть воду.

— Не будет воды. Еще что?

Обозленный Микешин, сильно хлопнув дверью, вышел из каюты. Что же предпринять? Доложить капитану? Это было бы совсем смешно. Старпом и стармех не поладили из-за воды в бане! Он понимал, что Курсак никакого насоса не ремонтирует и все делает назло ему и палубной команде. Но от этого не было легче.

— Сегодня воды не будет. Насос ремонтируют, — сказал Микешин боцману, который ждал старпома в его каюте.

Герджеу безнадежно махнул рукой:

— Вечно у нас так! Механик издевается, а мы только утираемся. Он и вас собирается подмять, как подмял прежнего старпома…

Это было совсем обидно. Престиж Микешина заколебался. Боцман, что-то ворча себе под нос, ушел. «Нет, надо поставить Курсака на место. И сделать это должен я», — думал Игорь.

Вскоре пришел Чумаков. Он заметил недовольный вид Микешина и, улыбнувшись одними глазами, спросил:

— Познакомились и сразу же поссорились?

— Да, типчик, — хмуро ответил Микешин.

— Хороший парень, — неожиданно заключил Чумаков. — Насчет воды он прав. Неаккуратно обращаются. А разговаривать он действительно не умеет. Ну, надеюсь на вас, Игорь Петрович.

— Нет, уж если вы считаете, что он «хороший парень», так и воспитывайте его сами. Я администратор.

— Каждый администратор должен быть воспитателем, — серьезно сказал Чумаков. — Особенно на комсомольском судне. Но не в этом сейчас дело, Игорь Петрович. Давайте здраво оценим создавшееся положение. Сегодня Курсак закрыл воду, завтра вы запретите давать завтрак ночной вахте мотористов, послезавтра Курсак не даст механика для того, чтобы отремонтировать краскотерку… Пустое самолюбие. Не напоминает ли это вам ссору Ивана Никифоровича с Иваном Ивановичем? А дело ведь страдать будет.

Микешин молчал, а Чумаков не торопясь закурил и продолжал:

— Вы находитесь в выгодном положении, Игорь Петрович. Вы человек новый и можете все поставить по-другому. Во многом был виноват и прежний старпом. Сейчас Курсак ждет перемен, я знаю это, а получается опять все по-старому. Подумайте, Игорь Петрович, как лучше подойти к механику. А парень он хороший, увидите сами.

Игорь и сам понимал, что дальше так продолжаться не может: надо налаживать отношения. Он решил переменить свое поведение.

На следующий день утром Микешин пошел к стармеху. Увидев штурмана, Курсак насторожился и приготовился к нападению, но Игорь как ни в чем не бывало поздоровался и сел на диван:

— Иван Федорович, я к вам. Никак не могу найти в чертежах, где находятся спускные пробки шпигатной системы от пассажирских ванн.

Видимо, Курсак не ожидал, что старпом обратится к нему за помощью. Он как-то сразу переменился и даже просиял:

— Сейчас, чиф, найдем. Какие, говорите, пробки?

Через полчаса Курсак и Микешин в рабочих комбинезонах лазили в трюме, и механик с увлечением показывал Игорю всю сложную систему шпигатного трубопровода.

Отход «Тифлиса» был назначен на двадцать три часа. Догружали последний трюм. С полудня Микешин объявил морские вахты. Боцман и матросы еще днем закончили последние приготовления к отходу. После ужина на судне воцарилось то особое спокойствие, когда с берегом все порвано, а в море еще не вышли. Все дела сделаны; остается ждать команды «по местам».

Игорь с некоторым волнением десятый раз, наверное, проверял в памяти, все ли он сделал. Кажется, все. Команда на борту. Машина готова. Три трюма закрыты. Стрелы закреплены. Через несколько часов он позвонит капитану и доложит, что пора ему прибыть на судно и подписать грузовые документы. Микешин еще раз обошел теплоход, заглянул в каюты; почти везде люди отдыхали.

Он вошел к себе и, устало потянувшись, прилег на диван, но тотчас же услышал в коридоре приглушенные голоса и робкий стук в дверь.

— Войдите! — крикнул он, вставая.

На пороге стояли четыре матроса. Все четверо были одеты в пальто и шляпы.

Игорь нахмурился и строго посмотрел на матросов.

— Куда это вы собрались, товарищи? — холодно спросил он. — Вы же знаете, что объявлены морские вахты и сход на берег прекращен. Скоро уходим в море.

— Игорь Петрович, разрешите сказать за всех, — начал маленький Александров, выступая вперед. — Тут дело такое… У него сегодня день рождения. Все мы приглашены. Жены наши там уже. А мы… мы думали, что отход задержится… Разрешите сойти на берег, будем к отходу минута в минуту.

— Придем, Игорь Петрович. Честное слово! Когда только скажете! — заговорили матросы все сразу.

Отпустить четырех человек за несколько часов до отхода на берег в гости, где будут пить вино? Ни за что! А вдруг опоздают или приедут пьяными? Скандал на все пароходство. Опозорят на всю жизнь.

— Нет, товарищи, нельзя. Разденьтесь и идите отдыхать.

— Игорь Петрович! Мы очень просим. Разрешите. Мы же свободные до завтрашнего утра. Насчет выпивки не бойтесь. Все будет в порядке.

— Не могу, — твердо сказал Микешин.

Лица матросов помрачнели. Они топтались на месте, ожидая, не переменит ли старпом своего решения.

— Так не пустите, значит? — наконец зло спросил Александров. — Эх, плохо вы нас знаете, товарищ старший помощник… Пошли спать, ребята!

И матросы ушли.