Владимир Высоцкий без мифов и легенд - Бакин Виктор Васильевич - Страница 71

71

Более поздние картины раскрыли внутренний потенциал ак­трисы и проявили особенности ее характера. Хрупкие красавицы проявят несгибаемую волю, женская слабость будет сопряжена с же­лезной жизненной хваткой. Время покажет, что это были не толь­ко роли в кино, а ее собственная жизненная установка: «Думаю, что и сама имею отрицательные стороны. Характер у меня ужас­ный, так что спокойно могу играть гадких женщин». Так, в картине «Дни любви» («Giorni d'amore», 1954) классика итальянского неореа­лизма Джузеппе Де Сантиса Влади сыграла милую и наивную кре­стьянку Анжелу, а почти через десять лет в картине Марко Феррери «Современная история» («Una Storia moderna», 1963) — стервоз­ную нимфоманку Регину. М.Феррери не первый обнаружил у Влади способность воплощать темные женские инстинкты: за год до «Со­временной истории» Жан-Люк Годар снял Влади в роли двуличной, мстительной и жадной до любовных утех хозяйки магазина в новел­ле «Лицемерие» из киноальманаха режиссеров французской «новой волны» «Семь смертных грехов» («Les Sept peches capitaux», 1962). В этом же ключе актерский талант Влади использовали чуткие на психологические нюансы венгерские режиссеры Миклош Янчо в «Сирокко» («Sirokko», 1969) и Марта Мессарош в ленте «Их двое» («Okketten», 1977). Всего за свою кинокарьеру Влади снялась более чем в восьмидесяти фильмах.

В 1962 году ее вторым мужем стал пилот гражданской авиации и совладелец авиакомпании в Габоне Жан-Клод Бруйе. От него она родила сына — Владимира.

В 1963 году Влади получает престижный «Prix d'interpretation» на Каннском кинофестивале за роль в фильме М.Феррери «Совре­менная история».

Во второй раз Влади приехала в Москву на IV кинофестиваль в июле 1965 года вместе с мужем Жан-Клодом Бруйе. Вскоре они рас­стались после неполных трех лет брака.

Чувствуя в себе русские корни, Влади интересовалась всем рус­ским: не пропускала интересных спектаклей, фильмов, стала од­ним из президентов общества «Франция — СССР». В 67-м году она вновь приезжает в Москву — на V Московский кинофестиваль, ко­торый проходил с 5 по 20 июля. К тому времени, после расставания с мужем, испытала разочарование в красивом, но пустом любовни­ке. В Москву приехала «разогнать тоску»...

Из рассказа О.Тенейшвили, работника объединения «Совинформ»: «В день приезда в Москву, а это был уже довольно поздний час, мы с Мариной и корреспондентом газеты «Юманите» в Моск­ве Максом Леоном договорились поужинать все вместе в пресс-баре фестиваля, который тогда размещался в гостинице «Москва». И в десять часов вечера мы поднялись на седьмой этаж, расположились в пресс-баре и приступили к вечерней трапезе. Вдруг в дверях поя­вился Володя Высоцкий. Мы очень обрадовались друг другу и про­должили ужин вчетвером».

За ужином Высоцкий пригласил Марину посетить

«новый, но уже чрезвычайно популярный Театр на Таганке, где играют молодые, малоизвестные — и безумно талантливые! — актеры».

8 июля экс­курсия состоялась. В театре репетировали «Пугачева». Такого не ви­дывали тогда, пожалуй, и в Париже: наклоненная под углом к зрите­лю сцена, на которой бился между натянутыми цепями мускулистый полураздетый человек, на пределе сил исступленно оравший в зал стихи Есенина. Высоцкий произвел на Влади очень сильное впечат­ление: сила и отчаяние, голос — все казалось необыкновенным.

В тот же день — ужин в ресторане ВТО с актерами «Таганки».

Остаток вечера провели у Макса Леона. Пили, закусывали и пели песни с Золотухиным — соло и дуэтом. Всем присутствующим хотелось понравиться Марине. И она нравилась всем, кроме Нины Шацкой — жены В.Золотухина:

— Бездарная баба, а вы ее облизываете все, просто противно, а ты больше всех унижался, как ты гнул спину... Я зауважала Высоц­кого, он хоть не скрывает своих чувств, а ты все старался спрятать их и оттого был еще меньше, жалким...

Начался процесс завоевания сердца. Что могло послужить ору­жием для этого человека с ничем не примечательной внешностью? Марине вне сцены Высоцкий показался невысоким, плохо одетым, даже некрасивым... Только глаза, сияющие и нежные, да взгляд, в котором чувствовалась сила и страсть. Он взял гитару и пел для нее одной, а потом сказал, что уже давно любит ее.

М.Влади: «А потом мы стали дружить, и так — потихоньку влюбились. Он был небольшого роста, такой серенький, блондин, немного кругленький тогда был. То есть он не был красавчиком, но он был жутко талантлив. Вот мои первые впечатления...»

Они договариваются встретиться завтра вечером в баре гос­тиницы «Москва», в которой живут участники фестиваля. Темп необыкновенный — он предлагает Марине стать его женой. «У ме­ня сложная жизнь, три сына, работа, да и Москва далеко от Пари­жа», — говорит Марина.

«Уменя самого два сына, работа и слава, и все это не помеха, если любишь»,

— отвечает он ей.

На следующее утро Марине позвонил кинорежиссер Сергей Юткевич, который знал ее с пятнадцатилетнего возраста, познако­мившись с ней на Каннском фестивале. Он предложил ей сыграть роль Лики Мизиновой в фильме «Сюжет для небольшого расска­за» по А.П.Чехову. Высоцкий, узнав об этом, прыгает от восторга — почти целый год съемок, возможность видеться...

Тогда для Марины согласие на съемки в фильме объяснялись скорее не отношениями с Высоцким, а любовью к Чехову. Чехова она считала одним из великих писателей и драматургов, читала его на французском, потом в подлинниках, играла с сестрами Татьяной и Милицей в парижском театре «Эберто» Ирину в чеховских «Трех сестрах» в постановке Андре Барсака. Чехов вошел в ее жизнь уже давно, а Высоцкий только появился.

Для прессы ее впечатления об этом пребывании в нашей стра­не ограничились фразой: «Это была моя самая лучшая поездка в СССР. Я увидела "Маяковского"».

А Высоцкий... Привыкшая к многочисленным знакам внимания со стороны мужчин куда более эффектных, чем этот русский актер, французская знаменитость не приняла тогда его всерьез. Ее просто занимало это откровенное признание в любви, это почти по-детски наивное ухаживание. Это был для нее всего лишь забавный эпизод, не предвещавший в дальнейшем ничего серьезного. По воспомина­ниям фоторепортера И.Гневашева, Влади потом упрашивала своих московских знакомых: «Ребята, вы его уведите подальше от гости­ницы, а то он возвращается и это... ломится в номер».

Более того, в то время у Влади было более сильное увлечение... В 66-м году, снимаясь в Румынии во франко-румынском фильме «Мона, безымянная звезда», Влади познакомилась с молодым ру­мынским актером Кристоей Авраамом. В 1968 году он приедет к Влади в Париж, имея, по всей видимости, серьезные намерения же­ниться на ней. Но молодому актеру не повезло. Он очень не понра­вился матери Марины и трем ее сестрам, которые посчитали его пустым и никчемным красавцем. Отношения с Авраамом были ра­зорваны, что стоило Марине сильной депрессии.

Однако отдаленный от Парижа тысячами километров Высоц­кий обо всем этом не знал и даже не догадывался. Он пишет Вла­ди несколько писем и звонит в Париж, пытаясь внушить ей мысль о том, что жизнь их немыслима порознь. До новой встречи остает­ся еще более полугода.

В октябре в Московском манеже проходит выставка произве­дений художников театра и кино, посвященная 50-летию Советской власти. Посетившему выставку Ю. Любимову очень понравились эс­кизы декораций к спектаклю «На дне», подготовленные Давидом Бо­ровским, и он предложил ему сотрудничество. Начав работу в теат­ре с подготовки спектакля «Час пик», Боровский проработает глав­ным художником Театра на Таганке более тридцати лет.

О Боровском Высоцкий знал со времени своих поездок в Киев к Изе, когда тот работал художником-декоратором в Киевском те­атре русской драмы им. Леси Украинки. Очень разнящиеся внешне, они сблизятся духовно и душевно. Не поэт, Боровский тонко пони­мал поэзию Высоцкого; не художник, Высоцкий восхищался гени­альными решениями Боровского в оформлении сцены, способно­стью художника «сочинять декорации» — творить на сцене свой предметный мир. Высоцкий выстраивал мир людей в песнях, Бо­ровский — мир предметов на сцене. Они оба это делали гениально. В последние годы жизни Высоцкий, несколько отошедший от теат­ра, будет стремиться туда ради Боровского.