Мятежная дочь Рима - Дитрих Уильям - Страница 101

И тогда вдруг вновь хрипло взревели кельтские рога.

Больше тысячи мужчин и женщин последовали за Арденом Каратаком, когда он, штурмом взяв крепостную стену, прорвался через ворота, будучи уверен, что сопротивление римлян будет легко сломлено. Именно они сейчас оказались в отчаянном положении; окруженная со всех сторон, рассеченная надвое горсточка варваров с мужеством обреченных сражалась с римлянами — те хоть и уступали им в численности, зато железная дисциплина и более выгодное положение давали им значительное преимущество над кельтами. Сотни варваров, убитые или раненые, уже корчились на земле. Казалось, пройдет всего несколько минут и их отряд будет уничтожен полностью.

Однако еще не меньше тысячи их соплеменников укрылись поблизости, в лощине, а среди них был и конный отряд, составлявший самую лучшую, самую мощную часть армии варваров. Гальба ни словом не обмолвился Ардену о засаде, которая ждала варваров внутри стен Адрианова вала, зато позаботился предупредить их о скрывающемся в лесу отряде Марка, объяснив, что префект рассчитывает напасть на них с тыла в тот момент, когда они меньше всего будут этого ожидать. Так что атака петрианцев не стала для варваров неожиданностью.

В результате тылы армии варваров послужили для Марка и его людей своего рода наживкой — зная о намерениях римлян, кельты готовы были сделать все, чтобы ловушка, которую приготовил для них префект, стала ловушкой для него самого. И вот теперь она захлопнулась — воспользовавшись тем, что римлянам не до них, варвары привели свой план в исполнение. Из леска к северу от Вала бешеным галопом вылетела лошадь, а вслед за ней высыпала целая толпа пеших кельтов. Их было несколько сотен — завывая от бешенства, они ринулись в бой, рассчитывая напасть на ничего не подозревавших римлян с тыла, окружив их так же, как те собирались окружить их самих.

Заметив их приближение, солдаты на стене закричали, пытаясь предупредить своих о приближении нового врага, но большая часть отряда Марка даже не заметила этого — его люди до такой степени увлеклись сражением, что забыли обо всем. В воздухе прогремел дикий, пронзительный вопль — леденящий душу призыв к богам, не менее страшный, чем сама смерть, — и мгновением позже конь предводителя варваров врезался в строй римских солдат и прошел сквозь него, как нож сквозь масло. А вслед за ним лавиной хлынули остальные кельты, сея смерть на своем пути. Словно стая голодных волков, они набросились на ничего не подозревающих римлян — часто те даже не успевали сообразить, что происходит, как оказывались на земле под копытами лошадей с перерезанным горлом.

А еще мгновением позже пешие варвары, еще совсем недавно теснимые кавалерией римлян, повернулись и кинулись в атаку на своих поверженных, растерявшихся врагов, и земля вокруг вновь обагрилась свежей кровью.

Нападение варваров стало неожиданностью и для самого Марка. Его собственный конь, отброшенный в сторону лавиной кельтов, поскользнулся на пропитанной кровью земле, и Марк едва удержался в седле. Префект растерянно озирался по сторонам. Что происходит? Откуда взялись все эти варвары? Еще минуту назад победа, словно спелый плод, готова была, казалось, сама упасть ему в руки. И вот теперь отряд его кавалеристов, похоже, вот-вот захлебнется, окруженный со всех сторон морем кельтов, — тучи стрел и боевых дротиков свистели у них над головой, испуганные лошади одна за другой взвивались на дыбы, а потом с распоротым животом тяжело валились на землю. Варвары, еще совсем недавно готовые, казалось, броситься врассыпную, разом осмелели и кинулись в бой. Глаза их пылали местью, даже те, кто был ранен, из последних сил вставали и, словно голодные волки, вцепившись в глотку врага, увлекали его за собой.

— Марк, нужно отступать! — задыхаясь, прохрипел Лонгин. Дернув за уздцы, он с трудом заставил своего коня повернуться в сторону спасительной рощицы. Но в этот самый момент перед ним будто из-под земли вырос рыжеволосый вождь варваров в увенчанном рогами шлеме. Вихрем налетев на римлянина, он взмахнул огромным двуручным топором, и Лонгин, не успев даже вскрикнуть, вместе с конем сорвался с обрыва и исчез в ледяных водах реки. Раздался громкий всплеск, и всадник с лошадью скрылись под водой.

Лонгин отчаянно дергался, стараясь высвободить ноги из стремян, — убитая лошадь тянула его на дно. Наконец ему это удалось, и он, отдуваясь и кашляя, с трудом выбрался на противоположный берег. Его меч, спата, куда-то исчез. Не успел он опомниться, как на него снова набросились варвары. Тот, что был впереди, промахнулся, и сокрушительный удар, направленный в голову центуриону, пришелся по ноге. Отчаянно вскрикнув, Лонгин снова упал и, соскользнув с берега, ушел с головой под воду. Река окрасилась кровью.

Марк, пришпорив коня, рванулся вперед, удар меча остановил уже занесенную над ним руку варвара, и кровь из перерезанной артерии фонтаном брызнула в разные стороны. Взвыв от нестерпимой боли, огромный кельт покачнулся, схватился за руку и кубарем покатился по земле.

Не удостоив его даже взглядом, префект спрыгнул с лошади, бросился в ледяную реку и через минуту вытащил наполовину захлебнувшегося центуриона на ближайший к Валу берег. Перевернув Лонгина на живот, он положил его на землю и огляделся. То, что творилось вокруг, напоминало ночной кошмар. Почти все его люди к этому времени уже успели лишиться лошадей. Флажки и знамена петрианской кавалерии, еще недавно гордо реявшие в воздухе, один за другим валились на землю, словно деревья под топором, а толпа косматых, окровавленных кельтов с ликующим воем топтала их ногами. Улыбнувшаяся им поначалу удача явно повернула свой лик к кельтам. Ливень стрел сыпался на землю, в суматохе битвы никто не разбирал уже, в кого стреляет — в своих или в чужих.

На глазах у Марка пал его собственный конь: копье варвара, воткнувшись Гомеру в живот, выпустило благородному животному кишки — и Марк, похолодев, понял, что всякая надежда спастись для него потеряна.

— Нужно добраться до Вала! Только там мы будем в безопасности!

Задыхаясь и хрипя от натуги, Марк потянул Лонгина вверх по покрытому кровью берегу реки. Груды мертвых тел устилали землю, тут вповалку лежали и кельты, и римляне. Центурион, опираясь на руки, полз, волоча по земле наполовину отрубленную ногу и оставляя за собой кровавый след. Кое-кто из римлян, заметив своего командира, кинулся ему на помощь. Обнажив мечи, они прикрыли его со спины, даже не подумав о том, что, сбившись в кучу, представляют собой отличную мишень. Засвистели стрелы, и солдаты стали один за другим валиться на землю, точно срезанные серпом колосья.

Обхватив Лонгина одной рукой, Марк тащил его за собой, другой отбивая сыпавшиеся на них со всех сторон удары. Острие меча вонзилось ему в бедро, и Марк покачнулся, даже не сразу сообразив, что он ранен. Как ни странно, боли он не почувствовал — только усталость. Тяжелое тело Лонгина тянуло его к земле.

И вот наконец над его головой нависла серая громада Адрианова вала. Те из его людей, кто еще уцелел, вступили в яростную схватку с кельтами, также искавшими укрытия у подножия стены, где стрелы римлян не могли их достать. И те, и другие сражались одинаково яростно, забыв обо всем, ненависть и жажда мести туманили им головы.

Где же Гальба? Где обещанная им помощь?!

Теперь кельты вновь карабкались вверх по склону — настало время защищаться. Марк, не слушая протестов раненого Лонгина, помог ему перебраться через сломанные ворота в надежде, что под их укрытием его не обнаружат, после чего повернулся, чтобы встретить врага лицом к лицу. Что-то яростно свистнуло возле самого его уха, и как будто порыв холодного ветра шевельнул ему волосы — копье, брошенное чьей-то рукой, с размаху воткнулось в стену возле его головы. Мгновением позже в плечо ему впилась стрела, и он тяжело опрокинулся на спину.

«Я погиб», — промелькнуло у него в голове.

Но мысль эта, как ни странно, наполнила его душу спокойствием.