Феникс - Андреева Юлия Игоревна - Страница 68

11 . Огонь и сталь

Морей скинул с себя горящий плащ и осмотрелся, минуту назад он мог поклясться, что бежал за Конкордией, в руках которой были его дети. Теперь он с ужасом обнаружил свою ошибку.

«Значит, сыновья все еще в замке!» Высокое пламя охватило уже почти что все помещения, рядом по земле катался, сбивая пламя, молодой слуга. Туим бросился было к горящей лестнице, как вдруг ощутил у своего горла металл.

– Морей, собственной персоной! Злейший враг супруга королевы и всего Элатаса! Именем королевы Джулии ты арестован. – Воин слегка повернул меч, так, чтобы его острие дотронулось до обнаженного горла.

– Там! – Туим показал глазами на пламя. – Там мои дети!

– Так я тебе и поверил. Сдавайся или будешь убит.

– Подожди! – Морей вложил в голос все свое отчаяние. – Подожди, дай мне только вытащить их, и я твой!

– Подождать, пока ты не смоешься?!

– Слово чести! Да есть ли у вас сердце! Там дети! Мои дети! Сыновья! Все что хотите! Я сам приду, сознаюсь в чем угодно! Рабом вашим буду! У-У-У, пощадите!

– Да ладно. – Рыцарь убрал от горла Морея меч, но не спрятал его в ножны, ожидая нападения. – Я с вами.

Они вбежали в охваченный пламенем коридор. Незнакомец прикрывал голову плащом, Морей летел вперед, один раз падающая балка чуть было не прибила его, но он бежал, бежал, бежал.

Комната перед детской была вся в огне.

– Стой! – Воин схватил Туима за плечи, отволок в сторону.

– Пусти! – Они оба задыхались от дыма.

– Нет. – Незнакомец вытащил из кармана серебристый мешочек, посыпав пол перед собой и Мореем. Тут же расчистился коридор, а Туим почувствовал озноб.

– Сухая кровь платинного, – пояснил рыцарь. Морей вырвал из его рук мешочек и ввалился в детскую. Слава богу, огонь не добрался сюда. Вероятно, Конкордия воспользовалась охранительной магией. Морей давно замечал за ней некоторые особенности, свойственные людям, так или иначе связанным с колдовством. Сам он владел лишь молнией. Но относился к более одаренным с неизменным уважением. Его добровольный помощник тоже почувствовал заклинание и остался у порога. Туим вынул из колыбельки младшего и удивленно посмотрел на воина, не пожелавшего помочь ему в самом легком.

– Быстрей! – подгонял тот. – Я не могу трогать колыбельки – волшебство может убить чужого человека. – Он снова выглянул за дверь. – Быстрей! Порошок теряет силу!

Морей взял на руки обоих сыновей и только тут заметил мертвую кормилицу. Ее лицо почернело от огня, ручная молния попала прямо в грудь.

– Помогите мне. – Туим передал воину Туверта и взял в руки Агнессу, дочку кормилицы, которую несчастная женщина успела положить в одну постельку с маленьким Эрастом. – Вперед, – Морей взял из рук помощника мешочек и чуть-чуть посыпал на волосы и одежду детей. – Теперь вперед!

12. Долг

Следующее утро застало Морея и его людей на пепелище.

– Деревня поблизости сожжена. Так что следует отправляться за помощью. – Вчерашний воин присел на землю. Теперь Туим узнал его. Это был один из рыцарей Эльлинсинга, во всяком случае тогда, семь лет назад, когда Морей выбирался из Аласвода с Германом на руках, он был среди рыцарей, находящихся под началом Джулии.

– Я помню свою клятву, – спокойно произнес Туим. – Только я потерял свой меч в этом аду. Так что мне нечего отдать тебе, благородный Сильинесли.

– Я надеюсь, это не помешает вам последовать за мной?

– Не помешает. Но что будет с моими людьми?

– Вы поселились в замке на земле Восточного княжества. Я сейчас же пошлю своего воина к принцу Киру. Он не откажет в помощи. Но если хотите, можно обратиться к князю юга. Это ближе.

– Мне все равно.

– А ваши дети?

– Они останутся с моими людьми.

– Не лучше ли…

– Нет. Не хватало мне еще, чтобы Трорнт вымещал злобу на них. И не заставляйте меня! Я поклялся только за себя.

– Что ж. В приказе ничего не говорится о ваших наследниках. Однако где же их мать?

– Умерла. Ведите меня. Эй! – крикнул он старому воину. – Ты верно служил моему дяде. Позаботься о моих сыновьях и о дочке покойной Конкордии.

«Не беспокойтесь, ваше сиятельство». Старик сжал рукоятку меча, ожидая только приказа, но Морей, казалось, слишком устал от этой жизни, от крови, от нужды прятаться. Он вспомнил, как ему рассказывали о гордом и благородном поступке Эльлинсинга, который в день казни Джулии объявил, что не сможет жить с запятнанной совестью.

«Как же он сказал?» Морей попросил тогда записать все слово в слово, несмотря на то, что Джулия была врагом, и затвердил потом наизусть. Вот эти слова:

«Я слишком мало жил, чтобы замарать чем-либо свою душу». Да, этого Туим не мог о себе сказать. «…Потому не совершу низости или предательства перед смертью Солнцеворот…» – речь относилась к бывшему королю. «Я знаю, что ты самозванец, и я, природный князь, не стану служить кому попало!» Да и я тоже природный князь и сумею не жить, так умереть с честью.

Такая естественная вещь, как позвать на помощь и переломать все кости чужакам, казалась теперь кощунственной. Он сунул старому воину княжеский перстень.

– Отдай его Туверту, когда подрастет. – Потом снял с рук все кольца, больше ничего сколько-нибудь ценного у него не оставалось. И побрел в сторону запряженных драконов.

13. Свобода

Анна лежала с закрытыми глазами не столько из-за усталости или желания спать, просто она знала, слишком хорошо знала, что увидят ее глаза – столик, сундучок, ковер, гобелен, потолок. Все это изученное до мельчайших подробностей, до чуть уловимого оттенка цвета. Надоело. В углу вышивала служанка. Эти хоть время от времени менялись, но их место в пространстве и занятия оставались теми же. Незыблемо, вечно. Если она до сих пор не покончила с собой, то только из-за того, что мертвая уж точно не сможет быть полезной ни одному из своих детей. Однако казалось странным, почему Джулия, если именно она ее тут держала, не откликнулась на предложение подписать отречение. Ведь, имея такую бумагу на руках, она могла и не держать слово, сгноив собственную мать в этом замке.

«Почему же она не согласилась? Ведь, пока я жива, угроза в моем лице остается в силе. Имея такой документ, его не обязательно предъявлять всем и вся. Достаточно держать до поры до времени в тайнике. Чтобы в решительный момент нанести удар. Почему? Может, именно потому, что это не она? Но тогда кто? Горицвет? Если верить этим сонным кумушкам, после восшествия Джулии на престол он сделался князем юга. Но он не отказался бы от предложенного отречения?» Принцесса терялась в догадках.

Однако обращались с ней по-прежнему хорошо, по необходимости доставляя книги с легендами и балладами, из которых, правда, были вычеркнуты строчки с описанием ворожбы.

И именно в пику к этому запрещению узница начала вспоминать некоторые заклинания, словам которых она обучалась некогда в Храме Огня или почерпнула из тетрадей мужа. Одно ей особенно нравилось – «заклинание чужого дракона». Еще живя в том мире, она обнаружила, что это волшебство, в отличие, от множества других потерявших силу в новых условиях, действовало. Благодаря ему Анна всегда могла поймать такси или наносить необходимые повреждения в двигатель машины, водитель которой, невзирая на приказ, проезжал мимо, или окатывал людей водой, летя на полной скорости по лужам. Женщина улыбнулась и произнесла заклинание про себя.

Через несколько минут замок сотряс мощный удар. Надзирательница бросилась к окну и потом, ахнув, к двери. Принцесса быстро поднялась и припала к решетке. Прямо на нее летел огромный золотой дракон. Она отступила, и новый толчок сотряс здание. Вокруг чудовища замелькали сразу несколько молний, а стена дала трещину.

– Давай, давай же! Круши! – подбадривала чудовище Анна.

Еще удар, щель увеличилась, и сквозь нее принцесса увидела, какую панику наделал ее нечаянный спаситель. Она с благодарностью посмотрела на дракона и, тотчас ужаснувшись, зажала себе рот рукой, чтобы не закричать. На спине золотого сидел, борясь с обезумившей скотиной, ее родной сын – ее Герман!