Встретимся через 500 лет! (СИ) - Белов Руслан Альбертович - Страница 60

Поздно вечером, уже в сумерки, Перен вернулся в Эльсинор. Помятый, продрогший, но полный сил и планов. Доктору Майеру, немедленно занявшемуся профессорскими ссадинами, он сказал, что пациент Эркюль Пуаро усоп под Апексом, на перевале. Усоп, уже видя конечный пункт своего предприятия.

- От чего же он скончался? – поинтересовался доктор Майер, смазывая йодом ссадину на высоком профессорском лбу.

- Наверняка зная из ЭЭГ, что Пуаро предпримет попытку побега именно сегодня, я приказал обработать белье бедняги потоксом.

- Вашим потоксом?! Поднимаясь с вами наверх, на перевал, он вспотел, пот, пропитав одежду, гидрировал потокс, превратив его в яд, и Пуаро умер в страшных мучениях точно так же, как умер Геркулес?!

- Да. Точно так же, как умер Геркулес. Муки его были ужасными, думаю, он их заслужил.

- Вы гений, профессор. Гений медицины, и гений драматургии.

- Вы займетесь трупом? - спросил Перен, подавив самодовольную улыбку. - Его вот-вот доставят?

- Да, конечно, профессор. Это доставит мне удовольствие, ведь мы не каждый день отправляем в Мир Иной Геркулесов…

Часть третья

Жеглов

А перед нами все цветет,

За нами все горит.

Не надо думать - с нами Тот,

Кто все за нас решит.

Владимир Высоцкий.

1. Сияют наши лица, сверкают сапоги!

- Так, хорошо... Головорезы, что надо. Все продумали? Подходы, отходы?

- Да, шеф, все в ажуре.

- Я уже несколько раз слышал это.

- Что слышали?

- «Да, шеф, все в ажуре». Я это слышал, а потом мне докладывали о полном провале.

- Обижаете, Yours Excellence. У нас проколов не бывает.

- Дай-то Бог. И, смотрите, не напутайте с ними. Это важно.

- Не напутаем.

- Ну, тогда вперед. Да пособит вам Всевышний!

- Вперед, так вперед. До встречи, шеф.

-До встречи.

Семь человек вышли из кабинета, друг за другом пошли длинным коридором и скрылись за дверью с надписью «Выход». Спустя полчаса семь цинковых гробов дребезжали в фургоне, мчавшемся в ночи.

2. Интересные шляпки носила буржуазия

Глеб Жеглов стоял у окна и не верил своим все на свете видевшим глазам: бороздя снег, со стороны кладбища к Эльсинору в строгом строевом порядке продвигалось до двух десятков пехоты. В форме времен наполеоновских войн, того же времени ружьями с приткнутыми штыками. Привычно выругавшись, он поискал в карманах, подмышкой и под ремнем свой ТТ, не найдя, решил, что обойдется, ведь давно с французами вроде союзники. Тут, не постучавшись, вошел Володя Шарапов, стал с начальником плечо к плечу.

- Ты что по этому поводу думаешь? - не отрывая зрения от мерно надвигавшейся колонны, спросил Жеглов глухо.

- А что тут думать? Бонапарт пять минут назад скопытился, - ответил Шарапов. - Увидел это войско со своей колокольни и скопытился. Я так понимаю, от радости, хотя Груши, помнится мне с училища, кавалерией командовал.

- Так... Второй труп за неделю, - покрутил заболевшей шеей Жеглов. - Интересные шляпки носила буржуазия.

- Думаешь, надо поработать?

- Думаю, надо, - механически потер Жеглов рукавом орден Красной звезды.

- А может, не надо? Здесь не Россия. За лацканы тут нельзя, - стряхнул Шарапов гипотетические пылинки с нашивок за ранения.

- Надо, Володя, надо, - сказал Жеглов своим голосом с хрипотцой, так любимым Шараповым. - Надо, потому что любопытно мне, что за гад тут сволочной орудует.

- Люди говорят, Перен человеческими органами торгует. И спермой не брезгует. Вот пациенты и мрут, как мухи.

- Человеческими органами говоришь? Не верю, - Глеб Жеглов озабоченно понюхал воздух, затем подмышкой.

- Почему это? - Луи де Маар накануне трижды посмотрел «Место встречи изменить нельзя», и соответствующей лексики нахватался.

- Кому нужны человеческие органы сто пятидесятилетнего Пуаро? А травленного мышьяком Бонапарта? Только крысам.

- А он и есть...

- Тише, Володя! Твоя крыса сюда идет. Чуешь? Его шаги...

3. Обещал застрелиться

Вошел профессор Перен. Поздоровался, обозрел усы, портупею, галифе, хромовые сапоги Шарапова (за исключением первых, взятые напрокат у доктора Мейера, заядлого коллекционера всего советского), потом перевел взгляд на стену, на которой должна была висеть картина Эжена Делакруа «Битва при Тайбуре». Увидел вместо нее черно-белый портрет Иосифа Сталина. Указав на генералиссимуса подбородком, спросил Жеглова:

- Вырвали из Ларусса[72]?

- Она сама оттуда к товарищу Жеглову вырвалась. Из капиталистического окружения, - пошутил Шарапов. В Эльсиноре он числился записным остряком.

- Понятно, - кивнул Перен. Но я, собственно, не за этим, хотя библиотекарь фрекен Свенсон жаловалась. Как вы уже, наверное, знаете...

- Маршал Груши подоспел вовремя, - перебил его Владимир Шарапов, поправив фуражку с красной звездой, стоившей ему трех сотен франков - они перекочевывали в бумажник доктора Мейера.

- Нет. То, что вы видите в окне, не есть его войска. Это наша театральная труппа в полном сборе.

Жеглов посмотрел в окно - колонна французов с ним поравнялась, увидел, что у пары улан, а именно у Аннет Маркофф и мадам Пелльтан, невзирая на усы, груди выпирали за третий номер.

- И кто организовал это нашествие? – спросил он, не оборачиваясь.

- Поставил, вы хотели сказать?

- Да, - Глеб озабоченно понюхал правое свое запястье.

- Я. В данный момент мы репетируем спектакль, а именно сцену вступления французских войск в Эльсинор. Кстати, могу предложить вам роль русского гренадера Ивана Маркова.

- Сценарий ваш? - сурово посмотрел Жеглов.

- Да.

- Плохой сценарий...

- Драматурги бывают либо плохие, либо хорошие. Первые пишут плохие пьесы, вторые не пишут пьес вовсе[73], - развел руками профессор.

- За такие сценарии в советском обществе канделябрами бьют, - выдержав паузу, отчетливо проговорил Жеглов.

- Не понял? При чем тут канделябры? - проглотил Перен пилюлю из серебряной коробочки.

- Кончайте финтить, профессор. Вы что, не знаете, от этой вашей репетиции Наполеон Бонапарт приказал долго жить?

- Знаю. Но я просил его этим часом оставаться в своей палате. Настоятельно просил.

- Понятно. Вот что, гражданин Перен. Нам с Шараповым сейчас надо кое о чем покалякать, потом обед. В общем, приходите сюда часикам к шести, нет, в шесть - ужин, будут пирожки с ливером и бульон – Рабле обещал, что я растрогаюсь, кулинарное соприкоснувшись с Родиной, - подходите к семи, покалякаем. Повесточку выписать? Или на слово поверим?

- Вы что себе позволяете?!! - порохом вспыхнул Перен.

- То, что мы себе позволяем никак не сравнимо с тем, что вы себе позволяете, - чертики в глазах Жеглова охолодели, как французы под Березиной.

- Вы что, в смирительную рубашку захотели? - разъярился Перен. - Говорите, захотели?! Я вам это быстро устрою!

- Не бери на понт[74], профессор! - набычился Жеглов. - Собака лаяла на дядю-фраера.

- Глеб, осади! - положил Шарапов руку на плечо начальника. - В клифту лагерном на лесосеке лучше, чем здесь в смирительном камзоле.

- Осади, осади, - остыл Жеглов. - Ты считал, сколько могил на кладбище тут? Сдается мне, со всего света сюда дохнуть приезжают. А я не хочу.

Капитан пошел к дивану, по пути сняв гитару со стены. Сел, громко ударил по струнам, запел хрипуче по-русски:

Здесь птицы не поют,

И травы не растут,

И только мы, плечо к плечу,

Врастаем в землю тут.

- А чо вы к нам, уважаемый? - с удовольствием послушав советскую песню, спросил Шарапов профессора, переминавшегося с ноги на ногу. - Вы скажите прямо, по-другому мы, русские, плохо понимаем.