Гроза - Коган Павел Давыдович - Страница 7

7

«Тебе опять совсем не надо…»

Тебе опять совсем не надо Ни слов, ни дружбы. Ты одна. Шесть сотен верст до Ленинграда Заснежены, как тишина. А я пишу стихи, Которым Увидеть свет не суждено. И бьют косым крылом просторы В мое обычное окно. И, чуть прищурившись, я слышу, Как каплет с крыш. Я слышу, как, Шурша, как шелк, Спешат по крышам Старинной выковки века, Как на распахнутом рассвете Ты слезы вытерла с лица. Так мир устроен — Дым и ветер, Размах и ясность до конца. 1937

ПОЭТУ

Но ты слишком долго вдыхала тяжелый туман,

Ты верить не хочешь во что-нибудь, кроме дождя…

Н. Гумилев Эта ночь раскидала огни, Неожиданная, как беда. Так ли падает птица вниз, Крылья острые раскидав? Эта полночь сведет с ума, Перепутает дни — и прочь. Из Норвегии шел туман. Злая ночь. Балтийская ночь. Ты лежал на сыром песке, Как надежду обняв песок. То ль рубин горит на виске, То ль рябиной зацвел висок. Ах, на сколько тревожных лет Горечь эту я сберегу! Злою ночью лежал поэт На пустом, как тоска, берегу. Ночью встанешь. И вновь и вновь Запеваешь песенку ту же: «Ах, ты ночь, ты моя любовь, Что ты злою бедою кружишь?» Есть на свете город Каир, Он ночами мне часто снится, Как стихи прямые твои, Как косые ее ресницы. Но хрипя отвечает тень: «Прекрати. Перестань. Не надо». В мире ночь. В мире будет день. И весна — за снега награда. Мир огромен. Снега косы. Людям — слово, а травам — шелест. Сын ты этой земли иль не сын? Сын ты этой земле иль пришелец? Выходи. Колобродь. Атамань. Травы дрогнут. Дороги заждались вождя… «…Но ты слишком долго вдыхал тяжелый туман. Ты верить не хочешь во что-нибудь, кроме дождя». 14 марта 1937

«Старый город над рекой дремучей…»

Старый город над рекой дремучей В древности своей,      Над той рекой, По которой проплывают тучи Далеко, далече, далеко. Старый город над рекой воспетой, Как тебя любить и вспоминать? Оттепель. Потом весна,           Одеты           В дым каштаны,           Губы сохнут. Лето. Ядра наливаются, чтоб эту      Плоть природы грустному поэту Как-нибудь под вечер собирать.      Предположим, полночь.                                 Чайки дрогнут, Звезды пресловутые горят, Ходит парень поперек тревоги, Славный парень, честно говоря. Все ему, неясному, не спится, Все он видит, версты отстранив, Снег и снег, луна летит, как птица, Горе, заплутавшее в страницах, Длинную беду ночных страниц. Все он видит, как беду тасую, И ему до злой полыни жаль, Что живу, прищурившись, тоскую, И почти нетронутые всуе Все мои возможности лежат. Что отвечу? Я отвечу: Ладно, На ветру свежеет голова, Дым идет, Я не дышу на ладан,      Снег идет,      Еще могу как надо      Петь, смеяться, пить и целовать. И еще скажу ему спасибо За слова, забытые давно, За дорогу, за тревогу либо За сердце, не все ль тебе равно. Так войдет он в жизнь, Как друг и случай,      Этот парень.      Так войдет в покой Старый город над рекой дремучей      В древности своей,      Над той рекой, По которой проплывают тучи      Далеко, далече, далеко. 19 марта 1937

«На кого ты, девушка, похожа…»

На кого ты, девушка, похожа? Не на ту ль, которую забыл В те года, когда смелей и строже И, наверно, много лучше был? Ветер.        Ветер.               Ветер тополиный Золотую песню расплескал… И бежит от песни след полынный — Тонкая и дальняя тоска… На кого ты, девушка, похожа? На года, надолго, навсегда По ночам меня тоской тревожит Горькой песни горькая беда. 4 мая 1937

ЗВЕЗДА

Светлая моя звезда. Боль моя старинная. Гарь приносят поезда Дальнюю, полынную. От чужих твоих степей, Где теперь начало Всех начал моих и дней И тоски причалы. Сколько писем нес сентябрь, Столько ярких писем… Ладно — раньше, но хотя б Счас поторопися. В поле темень, в поле жуть — Осень над Россией. Подымаюсь. Подхожу К окнам темно-синим. Темень. Глухо. Темень. Тишь. Старая тревога. Научи меня нести Мужество в дороге. Научи меня всегда Цель видать сквозь дали. Утоли, моя звезда, Все мои печали. Темень. Глухо. Поезда Гарь несут полынную. Родина моя. Звезда. Боль моя старинная. 1937