Боги минувших времен: стихотворения - Кондратьев Александр Алексеевич - Страница 17

17

Анадиомена

Рождена я от пены морской И от крови небесного бога. Никогда не томлюсь я тоской, Никогда не нахмурюсь я строго. Улыбаюсь я кротко всегда, Я взираю на всех благодатно. Родилась я… Смеялась вода; Ветер что-то шептал мне невнятно. Алой кровью пылал небосклон; Ликовала красавица Гея; Скрыть румянца не мог Аполлон, В тайной муке признаться не смея. Всех дарю я улыбкой своей; И богов и людей я ласкаю. Имена моих смертных детей Лишь одна я, бессмертная, знаю.

Музы – Аполлону

Тише бегут златогривые белокопытные кони Ясным простором лазурных небесных полей. Бог наш возлюбленный, в огненно-светлой короне, Время направит к земле бег колесницы Твоей. Сладостным рокотом струн встретит Твое появленье, Гимном прославит тебя наш торжествующий хор. О, низойди, Аполлон, в сердце вселяя смущенье, Преданным музам Твоим даря вдохновляющий взор! Бог Стреловержец, не верь улыбкам коварной Фетиды, К ней не спускайся на дно сине-зеленых морей! О, Пышнокудрый, Тебя с трепетом ждут касталиды. К ним, погоня коней, Ты опускайся скорей.

Полумесяц

Лук напрягся. Дочь Латтоны Натянула тетиву. Кто же, кровью обагренный, Молча свалится в траву? Кто под радостные клики Вкусит тихо сметный сон? Ты ли это, светлоликий, Пышнокудрый Орион? Ты, кто двух бессмертных взоры Страстью пылкою зажег И объятиям Авроры Воспротивиться не смог; Для кого из океана, Нетерпения полна, Мчалась бешено титана Розоперстая жена; Кто, внимая речи нежной, Поцелуем опьянен, Видел сброшенным небрежно Златопурпурный хитон.

«Вечер. Мчатся кони Феба…»

Вечер. Мчатся кони Феба С потемневшей крутизны. Из двойных ворот Эреба Вылетают тихо сны… Близок, близок миг печальный, Расставанья горький миг. Поцелуя дар прощальный, Эос клонит бледный лик. Дочь великой, светлой Теи Обнял крепко Орион, И помчались, выгнув шеи, Кони Ламп и Фаэтон… В колеснице окрыленной Скрылась Эос за горой, И во след ей, утомленный, Поцелуи шлет герой…

«Лоно Геи кроют росы…»

Лоно Геи кроют росы. Темны пятна тополей. И звенит многоголосый Хор кузнечиков с полей. Ночь простерлась над землею; Стал стеной густой туман. Чей-то брякнул за стеною Переполненный колчан Вот послышался певучий Тетивы дрожащей звук, И блеснул, прорезав тучи, Артемиды верный лук. Равнодушно поцелуя Вспомнить дева не могла, И запела, негодуя, Темноперая стрела…

Нимфа, преследующая отрока

О, мой мальчик, куда убегаешь? Постой! Все равно не спасешься, лишь в чаще лесной Исцарапаешь нежные ноги. Взором робко-стыдливым мне сердце пленя, Ты дрожишь от испуга, бежишь от меня, Неизведанной полон тревоги. Ты, как дева, застенчив, как Эрос, хорош, И не мни, что в лесу ты спасенье найдешь, Избежишь моего поцелуя! Как олень быстроногий, ты скор на бегу, Но стрелой до тебя я домчаться могу И, поймав, обниму торжествуя… Ветви хлещут в лицо. Ветер свищет в ушах. Слышу вздохи твои. Вижу кровь на ногах, Утомленных от долгого бега. Через камни и пни я гонюсь за тобой. Ты все тише бежишь. Ты споткнулся… Ты мой! О, какое блаженство и нега! Ты лежишь недвижим без сознанья и сил И глаза голубые, как небо, закрыл; Молодое лицо побледнело. Полонила мне душу твоя красота, И к устам твоим нежным я с дрожью уста Приближаю, склоняясь несмело…

Сатир

О привет и привет, Дочь цветущих полей, Ты, чьи очи лазури ясней! Ах, не смейся в ответ Над ногами козла. Я ведь знаю, ты вовсе не зла. На песчаном мысу Шелестят тростники Недалеко от устья реки. Я свирель принесу. Ты овец пригони. Там с тобою мы будем одни. От людей далеко, За стеной тростников Я играть тебе долго готов. Мне с тобою легко. Ты, как нимфа, чиста, Словно мак темно-алый, уста…

Ариадна

Остров Наксос ликует. Летят с берегов Восклицанье: «Гимен Гименея!» Это празднует Вакх, сын владыки богов Брачный пир с Ариадной своей. Слышны звонкие хоры. Менады вопят. «И-о-о, и-о-о, Дионис!» Потупляя горящий желанием взгляд, С ними отроки в пляске сплелись. Бот, люди и звери стеклися на пир. Слышен хохот и возгласы игр. Здесь с пантерою резвится юный сатир, Там к вакханке ласкается тигр. Словно кровь, темно-красное льется вино, К плоским чашам припали уста. Пляшет толстый силен. Не прельщает давно Его линий нагих красота. Посреди хоровода, беспечен и юн И, как нежная дева, румян, Обнял ласково Вакх, внемля музыке струн, Ариадны белеющий стан… Под ногами четы вырастают цветы. Сбросил барсову шкуру он прочь. И отводит глаза от его наготы Пазифаи стыдливая дочь… Надвигается вечер. С чела виноград Снял рукою прекрасною бог, С тихой счастья улыбкой взглянул на закат И в ногах у супруги прилег. Тени гуще. Храня небожителя сон, Смолкли хоры и музыка лир. Слышен сдавленный смех. Опьянен и влюблен, Манит шепотом нимфу сатир. Солнце в море садится, багрянцем горя; Тихо спит утомленный жених, И с печалью в очах дочь Миноса царя Оглядела вакханок своих. «Вы от счастья устали», — чуть шепчет она. — Где ты, счастье промчавшихся лет?!.. Я бессмертна. Я светлого бога жена. Но в душе моей радости нет!.. Где ты, юноша статный ахейской страны, От меня получивший кинжал, Ты, чьи руки от братниной крови красны, Ты, кто ими меня обнимал?!.. По волнам потемневшим к родимой земле С черным парусом мчится ладья. Вслед за ней посылаю я вздохи во мгле, В ней уносится радость моя!»…