Полное собрание стихотворений - Фет Афанасий Афанасьевич - Страница 5

5

Январь 1878

Смерть

«Я жить хочу! — кричит он, дерзновенный. — Пускай обман! О, дайте мне обман!» И в мыслях нет, что это лед мгновенный, А там, под ним, — бездонный океан. Бежать? Куда? Где правда, где ошибка? Опора где, чтоб руки к ней простерть? Что ни расцвет живой, что ни улыбка, — Уже под ними торжествует смерть. Слепцы напрасно ищут, где дорога, Доверясь чувств слепым поводырям; Но если жизнь — базар крикливый бога, То только смерть — его бессмертный храм.

1878

Среди звезд

Пусть мчитесь вы, как я покорны мигу, Рабы, как я, мне прирожденных числ, Но лишь взгляну на огненную книгу, Не численный я в ней читаю смысл. В венцах, лучах, алмазах, как калифы, Излишние средь жалких нужд земных, Незыблемой мечты иероглифы, Вы говорите: «Вечность — мы, ты — миг. Нам нет числа. Напрасно мыслью жадной Ты думы вечной догоняешь тень; Мы здесь горим, чтоб в сумрак непроглядный К тебе просился беззакатный день. Вот почему, когда дышать так трудно, Тебе отрадно так поднять чело С лица земли, где всё темно и скудно, К нам, в нашу глубь, где пышно и светло».

22 ноября 1876

«Измучен жизнью, коварством надежды…»

1 Измучен жизнью, коварством надежды, Когда им в битве душой уступаю, И днем и ночью смежаю я вежды И как-то странно порой прозреваю. Еще темнее мрак жизни вседневной, Как после яркой осенней зарницы, И только в небе, как зов задушевный, Сверкают звезд золотые ресницы. И так прозрачна огней бесконечность, И так доступна вся бездна эфира, Что прямо смотрю я из времени в вечность И пламя твое узнаю, солнце мира. И неподвижно на огненных розах Живой алтарь мирозданья курится, В его дыму, как в творческих грезах, Вся сила дрожит и вся вечность снится. И всё, что мчится по безднам эфира, И каждый луч, плотской и бесплотный, — Твой только отблеск, о солнце мира, И только сон, только сон мимолетный. И этих грез в мировом дуновеньи Как дым несусь я и таю невольно, И в этом прозреньи, и в этом забвеньи Легко мне жить и дышать мне не больно. 2 В тиши и мраке таинственной ночи Я вижу блеск приветный и милый, И в звездном хоре знакомые очи Горят в степи над забытой могилой. Трава поблекла, пустыня угрюма, И сон сиротлив одинокой гробницы, И только в небе, как вечная дума, Сверкают звезд золотые ресницы. И снится мне, что ты встала из гроба, Такой же, какой ты с земли отлетела, И снится, снится: мы молоды оба, И ты взглянула, как прежде глядела.

1864?

«Когда Божественный бежал людских речей…»

Когда Божественный бежал людских речей И празднословной их гордыни, И голод забывал и жажду многих дней, Внимая голосу пустыни, Его, взалкавшего, на темя серых скал Князь мира вынес величавый. «Вот здесь, у ног твоих, все царства, — он сказал, — С их обаянием и славой. Признай лишь явное, пади к моим ногам, Сдержи на миг порыв духовный — И эту всю красу, всю власть тебе отдам И покорюсь в борьбе неровной». Но Он ответствовал: «Писанию внемли: Пред богом господом лишь преклоняй колени!» И сатана исчез — и ангелы пришли В пустыне ждать его велений.

1874

Ничтожество

Тебя не знаю я. Болезненные крики На рубеже твоем рождала грудь моя, И были для меня мучительны и дики Условья первые земного бытия. Сквозь слез младенческих обманчивой улыбкой Надежда озарить сумела мне чело, И вот всю жизнь с тех пор ошибка за ошибкой, Я всё ищу добра — и нахожу лишь зло. И дни сменяются утратой и заботой (Не всё ль равно: один иль много этих дней!), Хочу тебя забыть над тяжкою работой, Но миг — и ты в глазах с бездонностью своей. Что ж ты? Зачем? — Молчат и чувства и познанье. Чей глаз хоть заглянул на роковое дно? Ты — это ведь я сам. Ты только отрицанье Всего, что чувствовать, что мне узнать дано. Что ж я узнал? Пора узнать, что в мирозданьи, Куда ни обратись, — вопрос, а не ответ; А я дышу, живу и понял, что в незнаньи Одно прискорбное, но страшного в нем нет. А между тем, когда б в смятении великом Срываясь, силой я хоть детской обладал, Я встретил бы твой край тем самым резким криком, С каким я некогда твой берег покидал.

Добро и зло

Два мира властвуют от века, Два равноправных бытия: Один объемлет человека, Другой — душа и мысль моя. И как в росинке чуть заметной Весь солнца лик ты узнаешь, Так слитно в глубине заветной Всё мирозданье ты найдешь. Не лжива юная отвага: Согнись над роковым трудом — И мир свои раскроет блага; Но быть не мысли божеством. И даже в час отдохновенья. Подъемля потное чело, Не бойся горького сравненья И различай добро и зло. Но если на крылах гордыни Познать дерзаешь ты как бог, Не заноси же в мир святыни Своих невольничьих тревог. Пари всезрящий и всесильный, И с незапятнанных высот Добро и зло, как прах могильный, В толпы людские отпадет.