За это можно все отдать - Тушнова Вероника - Страница 17

17

«Вот это и есть настоящее, да…»

Вот это и есть настоящее, да?Вот эта тоска, темнота и вода,бегущая с крыш по ста желобам,спросонок бормочущая в канавах,где скорчившись спят нерожденные травы,где хлюпает глина со льдом пополам.Весна по проселкам и городампроходит, тяжелые слезы роняя…Тоска, подступающая к губам,тебя никому, ни за что не отдам,на самое светлое не променяю.Лежи до поры нерастаявшим льдом.Я помню,я знаю,что будет потом!

«Еще недавно сосны гнуло…»

Еще недавно сосны гнуло,скрипели ржавые стволы,над головой с округлым гуломкатились хвойные валы,и вдруг спокойствие…Легкарука смирившегося ветра.Крутые, налитые светом,встают в полнеба облака.Раздувшиеся паруса,земля, готовая к отплытью…Невероятные событья,немыслимые чудеса!Но вот опятьтемно, туманно,и к ночи дождик обложной…Нрав у весны непостоянный,да и к чему ей быть иной?Она, как школьница-подросток,сейчас поет,сейчас грустна…Приноровиться к ней непросто,но ведь она – весна!Весна!Мы не деревья и не птицы,не счесть людских забот и дел,но как похорошели лица,как взгляд у всех помолодел.С весною опустели зданья,и стала улица тесна…Всем враз назначила свиданьенепостоянная весна!

«Бомбою фашистской искалечен…»

ю. т.

Бомбою фашистской искалечен,дом стоит над морем, на юру.Все выносят каменные плечи —дождь и холод, ветер и жару.А вокруг него – остатки сада:пни черешен, кустики лозы…Здесь в камнях испуганное стадопряталось недавно от грозы.И разлукой близкой опечалены,попрощаться в тлене и пыли,в солнцем раскаленные развалинынежные влюбленные пришли.Крымское безоблачное лето,знойная закатная пора…И – когда судить по дате – этобыло не позднее, чем вчера.Девушка, наверно, в белом платье,в холодке сидела под стеной…Как недавно здесь гостило счастьеи опять не встретилось со мной!

«И чего мы тревожимся, плачем и спорим…»

И чего мы тревожимся, плачем и спорим,о любимых грустим до того, что невмочь.Большеглазые добрые звезды над морем,шелковистая гладь упирается в ночь.Спят прогретые за день сутулые скалы,спит распластанный берег, безлюден и тих…Если ты тишины и покоя искала,вот они! Только нет, ты искала не их.Спят деревья, мои бессловесные братья.Их зеленые руки нежны и легки.До чего мне сейчас не хватает пожатьячеловеческой, сильной, горячей руки!

Коктебель.

«Слабеют выхлопы движка…»

Слабеют выхлопы движка,тускнеет свет…Погас.И ночь, бездонно глубока,обрушилась на нас.Под раскаленным пеплом звезддеревья встали в полный рост,слышнее стало, как ворчитнагретый гравий под ногой,и море,светлое, как щит,над бухтой выгнулось дугой.А мы все шли,в руке рука,вдоль низких стен из плитняка,вдоль темных маленьких домов,где спят давно наверняка.Сквозь пустырии сквозь сады,где пыльный виноград вился,мы шли, молчание неся,как чашу, полную воды.Мы шли не глядя,наугад,и было так легко идти,еще не зная, что назадуже отрезаны пути.

«У мокрых камней выгибает волна…»

У мокрых камней выгибает волналитую покатую спину.Над черным хребтом Карадагалунаистаяла наполовину.Срываются звездыс десятков орбит,их росчерк мгновенен и светел.Тревогу,тревогу,тревогу трубитв ущельях полуночный ветер.Пока фосфорящийся след не потух,желаньешепчу я поспешно.Одно неизменное.Места для двухне стало в душе моей грешной.К осеннему небуприкован мой взгляд,авось я судьбу переспорю!…А звезды летят,и летят,и летят,и падают в Черное море.

«Твои глаза… Опять… Опять…»

Твои глаза… Опять… Опять…Мне сердца стукмешает спать.Не знаю – явь то или бред,не знаю – был ты или нет,не вспомнить мнеи не понять!Твои глаза… Опять… Опять…Волос невысохшая прядь,соленая прохлада рук,беззвучный ливень звезд…Ты помнишь, как скатилась вдругодна из нихна пыльный мост?Ты помнишь?Ты не позабылвчерашней встречикраткий час?Теперь я знаю – это былподарок свадебный для нас!Ах, все ли ты сумел понять?Твои глаза… Опять… Опять…Дыханье обрывается…Поднять не в силах век…Так счастье начинаетсяпоследнеенавек!