Покинутый (ЛП) - Родионова Ольга - Страница 43

лице; а я ринулся через него дальше. Краем глаза я видел, как Брэддок метнулся в

сторону, обнажил шпагу и заорал другому солдату, который тянулся к уже заряженному

пистолету. Джон подоспел к нему прежде меня и молниеносно рубанул по запястью, не

отрубив совсем, но лишь повредив кость, так что кисть повисла, и пистолет упал на

землю, не причинив нам вреда.

Слева на меня бросился еще один солдат, и мы обменялись с ним ударами —

одним, другим, третьим. Я теснил его, пока не припер к стенке, и последним выпадом я

поразил его в сердце — между ремнями на его мундире. Я развернулся и схлестнулся с

третьим — парировал его удар и, ткнув ему шпагой в живот, опрокинул в грязь. Тыльной

стороной ладони я стер со своего лица кровь и увидел Джона — который пронзил другого

солдата — и Чарльза, который, выхватил клинок у одного из своих конвоиров и

несколькими уверенными ударами прикончил второго.

Бой кончился, и лицом к лицу со мной остался только один противник — и этим

противником был генерал Эдвард Брэддок.

Казалось бы, чего проще? Чего проще покончить со всем этим именно теперь. По

его глазам я видел, что он понимает — понимает, что в душе у меня только одно желание:

убить его. Пожалуй, он впервые понял, что тех нитей, что связывали нас когда-то, тех

прежних тамплиеров или взаимного уважения с Реджинальдом, больше не существует.

Секунду я медлил, но потом опустил клинок.

- Сегодня я не подниму на тебя руки, потому что когда-то ты был мне как брат, —

сказал я ему, — и ты был лучше, чем теперь. Но если наши пути пересекутся вновь, я

забуду все обязательства.

Я повернулся к Джону.

- Вы свободны, Джон.

Все трое — я, Джон и Чарльз — мы собрались уйти.

- Предатель! — крикнул Брэддок. — Убирайся вон. Пляши под их дудку. А когда

будешь валяться поверженный на дне темной ямы и подыхать там, то, клянусь, ты

припомнишь мои слова.

И он зашагал прочь, переступив через трупы своих солдат и расталкивая прохожих.

На улицах Бостона было полно патрулей, и поскольку Брэддок мог позвать подмогу, мы

решили исчезнуть. Когда он скрылся, я окинул взглядом валявшиеся в грязи тела

«красных мундиров» и подумал, что для вербовщиков это был не самый удачный день.

Неудивительно, что горожане шарахались от нас, когда мы торопливо шагали к

«Зеленому Дракону». Мы были в грязи и в крови, а Чарльз все силился облачиться в свой

полный костюм. Джон тем временем поинтересовался, почему я так враждебен с

Брэддоком, и я поведал ему о резне возле корабля и закончил рассказ так:

- После этого все переменилось. Мы еще несколько раз вместе сражались, и каждая

новая кампания была жестче предыдущей. Он убивал и убивал: врагов и союзников,

штатских и военных, правых и виноватых — без разбору. Если он считал каких-то людей

препятствием для себя, они погибали. Он утверждал, что жестокостью можно добиться

всего. Это стало его символом веры. И у меня просто не выдержало сердце.

- Мы должны остановить его, — сказал Джон и обернулся назад, как будто мы

собирались приступить к этому тут же.

- Думаю, что вы правы… Но я все еще питаю дурацкую иллюзию, что его можно

образумить и вернуть к нам. Знаю, знаю… конечно, глупо — верить, что человек,

заматеревший в убийствах, вдруг возьмет да и изменится.

Но неужели это так глупо? Пока мы шли, я все размышлял об этом. В конце

концов, разве не изменился я сам?

14 июля 1754 года

1

В нашей резиденции, «Зеленом Драконе», нам было проще простого узнать любые

слухи о нас, и мой Томас именно этим и занимался. Его это не сильно затрудняло: намеки

на заговор против нас он ловил, потягивая пиво — подслушивал чужие разговоры да

выуживал свежие сплетни. В этом он был мастер. Иначе было нельзя. Мы ведь нажили

себе врагов: во-первых, Сайласа; и самое неприятное — генерала Эдварда Брэддока.

Вчера вечером я сидел за столом и писал дневник. На столе рядом со мной лежал

спрятанный клинок, неподалеку была сабля — на случай, если Брэддок вдруг решит

учинить возмездие прямо сейчас; и я понимал, что теперь только так и будет: спать

придется вполглаза, оружие держать всегда под рукой, ходить с оглядкой и в каждом

встречном подозревать врага. Это было утомительно, но что нам еще оставалось? Если

верить Слэйтеру, Брэддок отрекся от Ордена Тамплиеров. Он теперь как бешеный пес,

сорвавшийся с цепи, а хуже этого может быть только бешеный пес, командующий армией.

По крайней мере, я утешал себя тем, что теперь у меня есть хорошо подобранная

команда, которая, как всегда, собралась в задней комнате, чтобы познакомиться с Джоном

Питкерном — наиболее внушительной угрозой для обоих наших противников.

Я вошел в комнату, и они встали, приветствуя меня — даже Том, который был, как

мне показалось, трезвее обычного. Раны Бенджамина уже затянулись. По Джону было

заметно, что он избавился от оков свой службы у Брэддока — его озабоченность

сменилась добрым расположением духа. Чарльз все еще оставался офицером Британской

Армии, и тревожился, что его вызовет Брэддок, а потому, если только он не смотрел

свысока на Томаса, взгляд его был беспокойным. Уильям стоял за конторкой, с пером в

руке, и все так же усердно работал, сравнивая знаки на амулете с книжкой и со своими

картами и графиками, и все так же недоумевал, говоря, что подробности от него

ускользают. У меня на этот счет была кое-какая мысль.

Я сделал знак рукой, чтобы они садились, и тоже сел рядом.

- Джентльмены, я думаю, что нашел решение нашей задачи. Или, точнее, его нашел

Одиссей.

Имя греческого героя по-разному отозвалось в моих товарищах: Уильям, Чарльз и

Бенджамин глубокомысленно кивнули, Джон и Томас несколько смутились, хотя Томас

вообще-то не отличался застенчивостью.

- Одиссей? Еще один новенький? — спросил он и рыгнул.

- Греческий герой, болван, — сказал Чарльз с гадливой гримасой.

- Позвольте, я объясню, — сказал я. — Мы пройдем в форт Сайласа под видом

своих. Это и есть наша ловушка. Освобождаем пленных и убиваем работорговца.

Я смотрел, как они вдумываются в мой план. Первым заговорил Томас:

- Ловко, ловко, — усмехнулся он. — Это по мне.

- Тогда приступаем, — продолжил я. — Для начала нам нужен обоз…

2

Переодетые в британских солдат, мы с Чарльзом стояли на крыше, с которой

открывался вид на одну из площадей Бостона.

Я глянул на свой мундир. На коричневом кожаном ремне все еще оставался след от

крови Слэйтера, и на белых чулках тоже виднелось небольшое пятнышко, и я оглядел себя

как следует; Чарльз точно так же осмотрел себя.

- Я уже и забыл, как эти мундиры жмут.

- Боюсь, придется потерпеть, — сказал я, — без них наша уловка не удастся.

Я глянул на него. Вряд ли ему придется терпеть долго.

- Скоро придет обоз, — сказал я. — Атакуем по моему сигналу.

- Ясно, сэр, — ответил Чарльз.

Внизу, на площади, перевернутая телега загораживала проезд, и два солдата с

натугой и пыхтением пытались поставить ее на колеса.

Или делали вид, что пытаются, потому что, надо признаться, это были Томас и

Бенджамин, а телегу мы все вчетвером перевернули нарочно несколько минут назад,

чтобы перегородить путь. Неподалеку, в тени кузнечной лавки, расположились Джон и