Цветущая, как роза - Лофтс Нора - Страница 54

Как обычно, я занял место, с которого мог видеть Линду. Рядом с ней сидел Эли, важно держа на руках одного из близнецов, братец которого сидел на коленях Линды. Их забавные крошечные личики, такие похожие, сияли румянцем и здоровой чистотой. Ослепительно золотистые кудряшки отливали на солнце, и, казалось, отражали солнечные лучи. Линда выглядела как обычно приземленной, подавленной копией своего былого существа. И все равно что-то неуловимое отличало ее от других женщин, покорно и неподвижно сидевших с детьми на коленях. Пряди ее волос, выбившиеся из-под платка, хранили прежний блеск, головка грациозно сидела на длинной тонкой шее, линия которой плавно переходила в прямые узкие плечи. Она была укрощена, связана, скована, но не погасла, не увяла, как другие, под тяжестью замужества и материнства. Даже Зилла Камбоди в полном расцвете юности не могла сидеть и двигаться с такой непринужденной грацией. Нетрудно было заметить, который из близнецов был большим шалуном. Непоседливый близнец с громким визгом протянул пухлую ручонку через плечо Линды и вцепился в бороду Эли. Линда отодвинулась подальше на край скамьи, а Эли резко оттолкнул дерзкую ручку. Но в Джеймсе, вероятно, воплотились все неукротимые черты материнского характера. Он еще настойчивее потянулся, твердо упершись ножками в колени Линде, и ему удалось дотронуться до манящей золотистой растительности на отцовской щеке, что вызвало радостный и удовлетворенный смех малыша. Эли сделал Линде знак и передал ей Джона спокойного мальчугана, приняв у нее из рук Джеймса, которого тут же усадил себе на колени сильным и властным движением. Я думал, что мера эта окажется действенной, на это рассчитывал и Эли. Малыш немного успокоился, уставился на мистера Томаса, бормотавшего что-то о каре Господней, которая неминуемо падет на головы отступников. Со своего места мне было прекрасно видно, как Джеймс сосредоточил все свое внимание на изучении собственной ноги. И вдруг в воздухе, над головами ошеломленной публики, пронесся крошечный башмачок Джеймса из овечьей кожи с развевающимися шнурками. Даже мистер Томас не мог не заметить этого беспорядка, и мне показалось, что в этот момент он раскаялся в своем требовании, чтобы все без исключения посещали собрание. Эли встал и на цыпочках направился к двери, потревожив одного-двух сидящих. Шлеп-шлеп — раздались увесистые удары руки Эли. Линда оглянулась, встревоженная и смущенная. Громкий вой, подобного которому мне до того еще не доводилось слышать, сочетал в себе и возмущение, и ярость, и боль — всю гамму чувств, вызванных этим жестоким наказанием. Крики оборвались так же резко, как и начались. Мистер Томас вернулся к своей проповеди, а Эли так же бесшумно прокрался на место, как мешок, держа под мышкой неугомонного сынишку.

На улице было солнечно, и даже тепло для этого времени года. Люди собирались группками. Мужчинам еще удавалось общаться в течение недели, для женщин же собрание было единственной возможностью обсудить новости. Большая толпа окружила Ральфа и Ханну, наших молодоженов, другие собрались вокруг Люси Стеглс, впервые за все это время появившейся на людях. Линда и Эли опустили на землю свою беспокойную ношу, дав детям возможность порезвиться на солнышке.

— Как тебе этот негодник? — спросила Линда. — Разве не странно? Они так похожи, что даже я едва различаю их, и все же один — просто ангел небесный, в другого же словно дьявол вселился. Да, возьми-ка тот башмачок, Эли. Мне так трудно их шить. Жаль будет, если один потеряется.

Эли вернулся в помещение, а Линда шепнула мне:

— Он так и не заметил ожога, все быстро затянулось.

Взгляд, который сопровождал эти слова, установил между нами нечто вроде заговора против Эли, от этого сердце мое потеплело и затрепетало.

— Очень проказливый ребенок, — продолжал разговор Эли, вернувшись к нам. — Его нужно наказывать. Когда я шлепнул его, то заметил что-то вроде следов ожога на руке. Наверное, он опять баловался с огнем. — А кто из них кто? — быстро перевел я разговор на другую тему.

— Это Джон, — начала объяснять Линда, показывая на крошку, который, опустившись на корточки, терпеливо собирал ромашки. — А тот — наш негодник Джеймс. Их даже по состоянию одежды можно различить.

И будто в подтверждение слов матери, Джеймс заковылял к маленькой Бетси Стеглс, и ухватился за длинные густые волосы девочки. Крепко сжав косы цепкими кулачками, мальчуган оторвался от земли повис всей своей тяжестью на импровизированном канате. Бетси издала пронзительный визг, и Джеймс, как обезьянка, ловко отскочил и укрылся в складках маминой юбки.

— Видишь, — вздохнула Линда. — Он все понимает. Просто ужасный ребенок.

— И получит достойную порку, как только мы придем домой, — заключил Эли, поднимая мальчика на руки и хорошенько встряхивая его. — Теперь ты попросишь прощения у Бетси.

— Ты просишь прощения у Беси, — громко и отчетливо повторил Джеймс. Все рассмеялись, а Эли сказал: — И что еще хуже, он слишком много о себе мнит. — Ладно, пошли.

Объект вселения дьявола весело улыбался толпе собравшихся, сидя на плече отца. Взгляд мой упал на Джона, которого несла Линда, низко опустив его на бедро, затем я снова посмотрел на Джеймса. В его раннем развитии и дерзком поведении было что-то сверхъестественное и зловещее. Он вовсе не походил на своего брата-близнеца, казался намного старше, и даже умудреннее, насколько это определение применимо к ребенку его возраста. Мне вспомнились всякие россказни о заколдованных детских душах, которыми подменяли настоящих детей. Эти легенды, наверное, были порождены именно такими случаями. Мне даже охотно верилось, что какая-то злая колдунья создала этого шалуна и подсунула в колыбельку к серьезному сыну Эли нарочно, чтобы как-то смутить и растормошить его.

Зилла Камбоди поспешно догнала нас и спросила своим нежным звонким голоском:

— Вы разрешите нам с Эдвардом пойти на обед к миссис Пикл?

Эдвард, который так болезненно воспринял то, что его кузен оставил их на мое попечение, не переставая дуться, шел следом, с явным волнением ожидая моего решения.

— Конечно, — сказал я. — Развлекитесь немного.

Хотя я совершенно не представлял себе, как можно развлекаться в обществе Кезии.

И тут Эли произнес единственные шутливые слова, которые мне за все время нашего знакомства довелось услышать из его уст:

— Либо Кезия что-то задумала, либо пирог так зачерствел, что Пикл не может его есть сам.

Зилла взобралась на повозку, уселась рядом с Мэри, а Эдвард и Моисей пошли следом, шутливо делая вид, что пытаются догнать их, пыхтя, отдуваясь и хохоча в тон девушкам, которые хихикали, хватаясь друг за дружку. «Такие молодые, — подумалось мне. — Мрачные собрания, нудная проповедь, отрезвляющее присутствие старших — все это забыто, потому что светит солнце, и пробуждается природа.

Солнечные лучи падали на Линду, высвечивая глубину коричневато-зеленых глаз, освещая нежный овал щек. Через некоторое время Энди и Майк догнали нас, взяли близнецов на плечи и принялись играть в лошадки, пустившись наперегонки, что оживило даже серьезного Джона, и оба мальчугана визжали, болтали толстенькими ножками, крепко вцепившись кулачками в гривы своих скакунов. Эли смотрел на это развлечение с едва сдерживаемым раздражением и легким презрением.

— Они совсем их разбалуют, — произнес он.

— Ничего страшного, — спокойно возразила Линда. — Как только придем домой, я уложу их спать.

И чтобы переключить внимание мужа на другой предмет, она спросила:

— А от мистера Монпелье есть какие-то известия?

— Нет. Вот уже четвертый день. Он должен скоро вернуться.

— Надеюсь, с ним ничего не случилось.

— Я тоже надеюсь.

На мосту мы простились. Энди и Майк сняли с себя седоков и, вручив их родителям, стояли еще некоторое время, помахивая руками на прощанье и стараясь отдышаться после бурного веселья.

— Этот Джеймс — просто великолепный мальчуган, — сделал вывод Майк. — Мы бы с ним отлично поладили. Надеюсь, Эли не посвятит свою жизнь укрощению его свободного духа.