Разбитое сердце Матильды Кшесинской - Арсеньева Елена - Страница 22

И с этой мыслью она вернулась к себе, вполне спокойная.

Однако Мария Федоровна не была бы так спокойна, если бы узнала, что сын отправился кататься не куда-нибудь, а на Театральную улицу, вся левая сторона которой была занята великолепным зданием Императорского Театрального училища с лепными барельефами на стенах.

–  Ну и что мне теперь делать? – спросил Ники растерянно, обводя глазами сидевших напротив молодых людей.

Один из них был тот самый гусар Евгений Волков, товарищ по полку, имевший роман с балериной Татьяной Николаевой. Второй – друг детства, самый любимый из всех родственников, тем паче из Михайловичей: великий князь Сергей.

Сергей Михайлович чувствовал себя ужасно. Ведь Ники собрал своих ближайших друзей, чтобы спросить, как ему быть с хорошенькой Кшесинской. Ничего наследник так не желал, как сделать ее своей любовницей, но не мог одолеть робости.

Сергей с трудом сдерживался, чтобы не выказать своего презрения племяннику. Уж он-то знал бы, что делать, окажись наедине с этой очаровательной девушкой! А Ники способен только рефлексировать, если употребить модное словечко.

При этом Сергей не сомневался: если он признается Ники, что влюблен в Кшесинскую, тот отступит, как бы она ему ни нравилась. Сделает дядюшке – другу детства – такой чудесный подарок. Великодушия у Ники не отнимешь!

Но и у Сергея не отнимешь преданности вассала сюзерену. Кроме того, насколько он понял, инициатива знакомства с Кшесинской исходила от императора и его жены, а отец никогда не простит Сергею, если тот хоть в чем-то вызовет недовольство государя. Довольно, что красавчик Сандро, великий князь Александр Михайлович, начал увиваться вокруг Ксении, сестры Ники. Это страшно не нравится Марии Федоровне, и Сандро, прославленный гуляка, ей тоже не нравится. Но дело даже не в этом, понимал Сергей, не в опасении прогневить государя и его супругу. Главное – девушка! Ей уже нравится Ники. Сергей видел, как она смотрела на него. Он уже ослеплена своим будущим, она уже летит на него, как бабочка на огонь, лелея самые радужные мечты. И даже если Сергей, предположим, вдруг предложит ей сейчас руку, сердце и великокняжеский титул (а он, конечно, вовсе не собирался этого делать!), она все равно предпочтет участь фаворитки цесаревича, потому что… потому что глупа, как все женщины. И питает несбыточные надежды.

Ну что же, tant pis!

–  Расскажи, виделся ли ты с ней, – покровительственно проговорил тем временем Евгений Волков, необычайно довольный выпавшей ему на долю ролью ментора. Точно так же он был весьма счастлив продемонстрировать свою близость с наследником, коего ему дозволено было называть по имени и на «ты». Разумеется, лишь в приватном кругу или на очень дружеской пирушке: в полку он скорее откусил бы себе язык, чем ляпнул что-то подобное.

–  Я видел ее несколько раз, – уточнил Ники. – Я проехал мимо, когда она шла с сестрой по Большой Морской и как раз проходила под арку на Дворцовой площади. Она оглянулась, мы посмотрели друг на друга… Потом мы стояли с Ксенией на горке в нашем саду возле Аничкова дворца и смотрели на прохожих – и вдруг я увидел, что она идет по Невскому проспекту. Это была очень приятная и неожиданная встреча. Ну и еще такие же мимолетные встречи. Вот и все.

–  То есть ты ничего не делал, чтобы встретиться с ней? – с видимым безразличием проговорил Сергей.

Ники пожал плечами.

«Дурак», – подумал Сергей, но вслух ничего не сказал, а только тоже пожал плечами.

–  Ну где же мне было найти возможность? – пробормотал Ники, словно оправдываясь. – Если я вдруг приду в театр и захочу с ней увидеться, я ее скомпрометирую!

–  Ники, ты ошибаешься, – хихикнул Волков. – Татьяна говорила мне: весь театральный мир совершенно уверен, что Кшесинская – твоя любовница. Она сейчас уже получила роль в дебютном спектакле Папкова, да с кем – с самим Николаем Легатом, опытным артистом, о ней наперебой пишут газеты. Как ты думаешь, почему? Да вот сам взгляни, я нарочно прихватил вырезку!

Волков выхватил из кармана газетный клочок и прочел вслух: «Гвоздем бенефиса г. Папкова были дебюты трех юных дочерей многочисленного семейства Терпсихоры – г-жи Кшесинской, Скорсюк и Рыхляковой. Г-жа Кшесинская в па-де-де из «Тщетной предосторожности» произвела самое приятное впечатление. Грациозная, хорошенькая, с веселою детскою улыбкою, она обнаружила серьезные хореографические способности в довольно обработанной форме: у г-жи Кшесинской твердый носок, на котором она со смелостью, достойной опытной балерины, делала модные двойные круги. Наконец, поразили меня в молодой дебютантке безупречная верность движения и красота стиля. Очень удачным партнером г-жи Кшесинской 2-й оказался г. Легат. Па-де-де имело огромный успех, несмотря на то, что недавно еще его исполнили г-жа Цукки и г. Гердт».

–  Недурно для дебютантки получить такую рецензию! – воскликнул Волков. – Я знаю, Ники, ты сейчас скажешь, что Кшесинская в самом деле талантлива и чудесно танцует, но так же хороши и Рыхлякова со Скорсюк, а о них рецензент только упоминает, в то время как о Малечке пишет, не в силах унять слов. Не только в качестве ее танца штука! Штука прежде всего в тебе! Клянусь, если люди узнают, что ты ее даже и пальцем еще не тронул, это скомпрометирует ее сильнее, чем самое отъявленное и громкое распутство!

Щеки наследника заалели. С некоторых пор слово «распутство» было самым действенным ключом, который открывал его эмоции. Он жаждал распутства! Жаждал всей душой, всем существом своим! И единственное, что сейчас отталкивало его от Мали – а она готова принадлежать ему, он это чувствовал, знал! – была ее невинность.

Они оба ничего не умеют. Что они станут делать друг с другом? Вот если бы чему-то он уже успел научиться с другой… а он только и умеет, что целовать и трогать женские грудки. Но, может быть, с этого стоит начать, а дальше само собой как-то пойдет? Но где им встретиться-то наедине?!

–  В самом деле, если Ники придет в театр и посетит Кшесинскую, это будет выглядеть нелепо, – послышался холодный голос Сергея, и Ники понял, что невольно задал последний вопрос вслух.

–  Театр театру рознь, – с лукавым и вместе с тем почтительным (ведь он спорил с великим князем!) выражением возразил Евгений Волков. – В Большой не слишком-то находишься, ваша правда, там чрезмерно шумно и многолюдно. А вот в Красносельский…

–  В Красносельский! – радостно воскликнул Ники. – Ты прав, голубчик Волков! А я-то горевал, что впереди сборы и я ее не увижу! Наоборот, радоваться надо!

В Красном Селе, расположенном в двадцати четырех верстах от Санкт-Петербурга по Балтийской железной дороге, издавна проводились летние лагерные сборы для практической стрельбы и маневров. В шестидесятые годы там был построен деревянный театр для развлечения офицеров. В течение июля и первой половины августа давали спектакли два раза в неделю. Ставилась какая-нибудь веселая пьеса и балетный дивертисмент.

После окончания театрального училища Матильда Кшесинская была зачислена в балетную труппу Императорских театров и должна была принимать участие в красносельских спектаклях.

Маля ждала этого с нетерпением. Несколько мимолетных встреч с Ники на улице были приятны и милы, но не более. Шестого мая, в день его рождения, она убрала всю свою комнату маленькими флажками. Это было по-ребячески, но в этот день весь город был убран флагами – а так она чувствовала себя ближе к Ники. Однако к вечеру ее воодушевление прошло. Тот день, когда они сидели рядом и смотрели друг на друга пламенными глазами, безвозвратно уходил в прошлое. А она-то возомнила… а другие-то думали… И уже пошли сплетни, хотя между ней и Ники еще ничего не случилось. Как будто она не окончила училище с первой наградой и не получила в подарок полное собрание сочинений Лермонтова! Как будто она была самая дурная ученица, которой протежирует сам наследник! Но он не протежировал ей, он и не думал о ней…