Друзья (СИ) - Резниченко Ольга Александровна "Dexo" - Страница 70

Третий: сотворив себе подобного, отдай свое место в бытии.

— Как это?

(нервно, криво улыбнулся)

— Если я обращу тебя в вампира, то меня тут же убьют.

— Почему??

(тяжело сглотнул)

— Патти…

(глубокий шумный вдох, оперся спиной на стену; взгляд в потолок)

Всё… очень сложно.

За последние тысячелетия вампиров стало жуть, как много,

правда, и количество простых людей тоже немало возросло.

Но… всё сложнее и сложнее становиться блюсти первый и второй законы.

Да и потом, никто не отменял жажду власти и монополии, ненависть к соперникам и конкуренции.

Увы, превратившись в вампиров, мы не теряем рассудок. Мы не становимся простым диким зверем, живущим по Законам Природы.

Нет.

… человеческие качества остаются при нас. Остается нрав, эмоции, переживания.

Казалось бы, это самое главное, ведь добро и любовь остается.

Но нет.

… чем дольше живешь, тем всё сильнее во всем, что тебя окружает, разочаровываешься.

Отчего доброта сменяется если не на обиду, то на злость.

А власть, сила, полученная от новой ипостаси, только портит, усугубляет пороки.

Алчные, коварные, гнилые люди… совершенно теряют чувство сострадания, понимания и человеколюбия.

Едва ли не каждый вампир — мизантроп, но… не из-за того, что приходиться питаться человеческой кровью, а из-за душевной боли, вызванной, причиненной… этими же людьми.

Это всё — весомые факты, аргументы, причины.

А потому… допустить разрастание подобной "негативной", могущественной массы — глупо в любом проявлении.

Вот и был возведен Третий Закон, и назначены Смотрители, выполняющие, как превентивные, так и карающие функции…

— Мне не нужно твое место, мне… и так хорошо. Я…

— Патти, но однажды всё равно станет выбор: твоя или моя смерть. И как думаешь, что я выберу?

… Берн это понимает. Вот и пришел…

— Но он нарушил тайну…. почему… его не накажут?

— Если станет известным, что был преступлен Первый Закон, то никто явно не поверит в то, что это было совершено Смотрителем, а не мной…

Твое, мое слово против слова Берна — ничто.

Элементарная, глупая человеческая логика.

Да, да.

(тяжелый вздох)

Она также нам присуща.

— Но…

— Патти,

… и то, что он говорил — это неправда. Он не посмеет на деле угрожать тебе… Ни тебе, ни малышу.

Не посмеет.

Ни я, ни Закон ему это никогда не позволит.

… ты считаешься моей "прирученной", так что…

(нервно рассмеялась я: очень красиво звучит это "прирученная"…

как там Берн говорил: "Шавка"?

да и потом, отчего-то не вериться мне этим словам)

— И ты убиваешь людей?

(невольно закусил губу; утопил взгляд в белом потолке)

— Бывало…

— Много?

— Немало…

(… слезы, слезы томной рекой вновь текли по моим щекам, боясь даже на мгновение остановиться; неужели всё это — ПРАВДА???)

— Но, в основном, это были… злодеи, мерзавцы…

(сорвалась, сорвалась я;

разрыдалась я на всю глотку…)

Сама не понимала, что творю…

а, может, вот оно: я наконец-то повзрослела; очнулась…. утеряла розовые свои очки?

— А кто, кто у ВАС решает, мерзавец он или нет?

Кто дал вам право отбирать чужие жизни, чтобы питать свою гнилую, алчную суть??

КТО ДАЛ ВАМ ПРАВО РЕШАТЬ: жить или не жить??? КТО???

Я…

я… даже теперь не знаю, что лучше: вы, или маньяк-убийца, который не ведает, не осознает свои действия, убивая других!

Не знаю…

Но это ваше самовозведение в БОГОВ — я никогда не приму!

Я ВАС НЕНАВИЖУ!

(резкий, насколько это было возможным, рывок

— попытка спешно подняться на ноги;

но тщетно — только и развалилась на полу, как куль)

Марат тут же кинулся ко мне, желая помочь — отпрянула, отпрянула я, кинулась в сторону, как от больного, жуткого существа…

— НЕ ТРОГАЙ МЕНЯ!

— … прости.

Встать, встать на коленки — а затем, с усилиями, подвестись на ноги.

Резкие, спешные шаги — и выбежала, вылетела из квартиры долой.

К ЧЕРТОВОЙ МАТЕРИ!… но подальше от этого жуткого абсурда!!!

…

Пройтись, подумать — понять.

Мне нужно всё это осознать, обнять — и принять какое-либо решение…

Не сразу сообразила, что забрела на наш "пляж".

Да, именно тот, где уже однажды я сходила с ума, рыдала, умирала и проклинала весь этот мир…

…там, где когда-то обрела счастье (большое, глубокое, сказочное)…

И там, где предстоит его похоронить…

…

Слезы уже давно высохли…

… а в душе было невероятно пусто. Пусто — и даже боль… казалось какой-то притупленной, привычной, едва заметной…

… несмело толкнула дверь…

Открыто.

Марат всё еще дома.

Робкие шаги в комнату, взгляд по сторонам…

Сидит,

сидит в том же углу, где была я прежде. Сидит и не шевелиться.

Словно каменная статуя, от него не исходила жизнь —

лишь боль, холод и мертвый покой.

Тяжело сглотнула я;

… глубокий вдох — и едва слышно прошептала:

— Я хочу домой.

(молчание, долгое, убивающие, разрывающее душу, молчание;

не реагирует)

— Закажи мне билет на завтра, пожалуйста,

я оплачу…

(закрылись, закрылись его веки, пряча от меня… застывшие слезы)

Глава Семьдесят Пятая

(МАРАТ)

* * *

Я едва уговорил Патти… разрешить мне сопровождать ее домой.

В кротчайшие сроки… мне было необходимо завершить все дела здесь: отыскал арендодателя (с шести утра уже вызванивал), обсудили… вопрос о возмещении ущерба — за разбитую мебель и… так, кое-какие, вещи.

Сдать авто, оформить документы.

В общем, как и хотела Патриция, в этих же сутках мы и вылетели… в Рим. А затем — пересадка… — и самолет на родину.

…

Что было потом, я мало помню.

Только… отчетливо отбился в моем сознании жестокий факт: я ей звонил, по десять раз на день… звонил — отчего она, видимо, совсем не выдержала (делать вид, что не слышит)… и вовсе отключила телефон.

Прошла уже вторая неделя, а на рынке, дома… нигде я не мог ее найти.

Мать с трудом, но все же, призналась, что та уехала к родственникам — попытки прийти в себя…

Но за эту тайну мне пришлось пообещать, что поиски, терроризирования я свои прекращу: слезно просила не тревожить Патрицию…

…ибо ей и так очень плохо.

Вернувшись с Мальты, Патти уже два раза попадала в больницу…