Возвращение. Часть 2 - Ищенко Геннадий Владимирович - Страница 23

   - А как ты вообще сюда попал? Машеров сказал, что тебе помогли. Вы уже научились работать со временем?

   - Нет, это не наш уровень, - ответил я. - Повезло встретить одну беглянку из другого мира.

   Я подробно ему рассказал о встрече, давшей мне новую жизнь.

   - Одна маленькая девчонка, которая сунула свой нос куда не надо, и второй шанс для целого мира, - задумался он. - Мне кажется, что такое не могло быть простым совпадением.

   - Наши реальности никак не связаны, - возразил я. - Зачем кому-то на нас влиять?

   - Это по ее словам. А если она солгала? Ты же, как я понял, в этом тоже не разбираешься.

   - Я в ее рассказе вранья не почувствовал, - сказал я. - Да и не сможем мы это проверить в любом случае. Поэтому лучше думать, что все так и было, чем бесплодно ломать себе голову. А через шестьдесят пять лет я у нее спрошу.

   - Как спросишь? - не понял он.

   - Реальности не связаны, так что ее реальность из-за изменения нашей не поменяется. Поэтому точно в то же время возле ограды парка она опять будет стоять под падающим снегом. А я ее встречу с шубой и кульком вафлей. Наверное, мы туда придем вдвоем с Люсей.

   - Хочешь прожить еще одну жизнь? - спросил он.

   - Нет, - ответил я. - Если не получится и в этот раз, пусть все остается, как есть. От жизни тоже можно устать. В тот раз я был к этому близок, но не дошел до конца. В этот раз на еще одну попытку у меня просто не хватит сил.

   Я не раз обдумывал свой первый разговор с Брежневым. Что он имел в виду, говоря о контроле? Явно не полиграф, о котором не имел никакого понятия. Тогда что? Аналитиков? Пусть попробуют поймать меня на лжи. Фактически я рассказывал всю правду, меняя лишь несколько фактов. С моей памятью меня никакой перекрестный допрос не поймает, да и не знают они толком, о чем спрашивать. Лежа под солнышком, я попробовал на всякий случай управлять сердцебиением. В небольших пределах это оказалось не проблемой даже без длительных тренировок. Этого было достаточно, потому что достоверно пойманным на лжи считался человек, у которого полиграф показывал изменение всех трех параметров.

   Отдыхать в санатории был куда приятней, чем в "Сосновом", несмотря на то, что нашим номерам было далеко до палат главного корпуса. Поэтому мы были расстроены, когда на пятый день после завтрака все собрались и на двух машинах выехали в Симферополь. К нашему приезду в аэропорту уже стоял личный ИЛ-18 Брежнева. Люся летела самолетом первый раз и сильно волновалась, хоть и пыталась это скрыть. Я за свою жизнь налетал сотни три часов и не испытывал ни малейшего волнения, зная, что с этим самолетом ничего не случится. В салоне на сотню пассажиров их было не больше десятка. Полет прошел буднично. Люся прилипла носом к иллюминатору и так просидела до тех пор, пока не пошли на посадку. Тогда она откинулась в кресле и вцепилась в мою руку. Вот боялся ли я лететь первый раз? Кажется, да.

   Самолет приземлился, погасил скорость и ушел в сторону от ВПП. Почти тотчас же подкатил трап, и прямо на поле выехали два ЗИЛ-а. В одну машину сел сам Брежнев, который показал нам на нее рукой. Помимо нас в салон сел Рябенко. Остальные охранники заняли второй автомобиль, и мы через отдельные ворота выехали с аэродрома.

   - Давай домой! - сказал Брежнев шоферу, после чего повернулся к нам. - Будете сегодня моими гостями. Квартира у меня большая, так что не стесните. И жене будет приятно познакомиться с Людмилой. А завтра уже решим, где вы будете дожидаться родителей.

   Глава 8

   Мы, как ехали вчетвером, так и зашли в лифт. Александр Яковлевич надавил на кнопку четвертого этажа и через минуту мы уже входили в просторную прихожую квартиры Брежнева. Открыла нам его жена.

   - Леня! - обрадовалась она. - А ну-ка покажись! Посвежел и похорошел, вот что значит море. Шура, проходите в комнаты, я вас накормлю обедом.

   - Спасибо, Виктория Петровна, но я еще не голоден, - отказался Рябенко. - Сдаю вам мужа с рук на руки.

   Он повернулся к двери, и она увидела нас.

   - У нас гости? Что же ты молчал? Проходите, ребята. Неужели? Вы та самая Черезова, которая пела о матери? Леня, большего подарка ты мне не мог сделать! А Вика как обрадуется! А кто этот молодой человек? Кажется, я вас тоже где-то видела.

   - Здравствуйте, Виктория Петровна! - поздоровался я. - Слава недолговечна, вот меня уже и не узнают.

   - Иди в комнату, артист, - сказал Брежнев. - Берите вон там тапочки. Вика, эти молодые люди у нас сегодня переночуют.

   - Пусть остаются хоть на неделю! - сказала жена. - Идите в гостиную. Вещи пока оставьте здесь. Я вам потом покажу, куда их поставить. Тебя ведь Людмилой зовут?

   - Лучше Люсей, - ответила подруга. - А это Гена. Мы с ним вместе выступаем, а пою я его песни.

   - Вот как! - сказала она. - Действительно, вы же пели вдвоем песню о войне. Только я тогда больше на тебя смотрела. У тебя было такое одухотворенное лицо, что слезы наворачивались на глаза!

   Мы вошли в гостиную и осмотрелись. Что можно было сказать о квартире генсека? Особой роскоши я в ней не увидел, но была она... просторной. Пять комнат, из которых самая маленькая была не меньше нашей большой. В то время Галина жила отдельно, а Юрий с семьей вообще был в Швеции, так что мы их точно не стеснили.

   - Садитесь на диван, - сказал Брежнев. - Можете включить телевизор. Сейчас пообедаем.

   Мы послушно сели на большой диван, а Леонид Ильич ушел на кухню к жене. Почти тотчас же кто-то отпер входную дверь и зашел в прихожую.

   - Куда тапки дели? - раздался девчоночий голос. - Бабушка!

   Дверь кухни приоткрылась и из нее выглянула Виктория Петровна.

   - Вика, у нас гости! - сказала она. - Возьми еще пару тапочек в тумбе. И иди в гостиную, там тебя ждет сюрприз.

   Шлепая большими тапочками, в комнату зашла симпатичная девчонка лет тринадцати в легком платье.

   - Ой! - сказала она, уставившись на меня широко открытыми глазами.

   - Здравствуй! - сказал я ей. - Тебя Викой зовут? Я Гена, а это Люся.

   - Я вас знаю, - ответила она. - Я все ваши песни слушала и книгу прочитала. Она у меня на полке стоит.

   - И как книга? - спросил я.

   - Не все понятно, но здорово!

   - Дети, мойте руки и за стол! - позвала с кухни Виктория Петровна. - Уже все готово. Вика, проведи ребят.

   Через несколько минут мы уже сидели в здоровенной кухне и ели густой и очень вкусный борщ со сметаной.

   - Очень вкусно! - похвалила Люся. - У Гены мама такие же готовит. Поешь первого и уже наелся.

   - У бабушки вы первым не отделаетесь, - предупредила Вика. - Второе тоже придется съесть. Вы к нам надолго?

   - Погостят сегодня, а завтра куда-нибудь на время пристроим, - сказал ей Леонид Ильич. - Дней через десять в Москву переедут их родители, тогда уже будут жить дома.

   - А вы нам что-нибудь споете?

   - Можно и спеть, - согласился я. - Только без аккомпанемента совсем не то впечатление.

   - Я сейчас возьму у соседей гитару! - вскочила Вика. - У Мишки есть.

   - А ну немедленно сядь! - рассердилась бабушка. - Поешь, потом сходишь.

   - Он не только песни пишет, - сказал Леонид Ильич, доедая первое. - На море меня смешил анекдотами. Я таких и не слышал, и рассказывать он их мастер! Расскажи что-нибудь, что еще не рассказывал.

   - Знаменитый русский певец Вертинский, уехавший еще при царе, возвращается в Советский Союз. Он выходит из вагона с двумя чемоданами, ставит их, целует землю, смотрит вокруг и говорит: "Не узнаю тебя, Русь!" Потом оглядывается - чемоданов нет! И говорит: "Узнаю тебя, Русь!"

   - Да, это про нас, - сказала Виктория Петровна, постучав по спине закашлявшегося мужа. - Только давай ты нам их расскажешь после обеда, а то сейчас еще кто-нибудь подавится.