В смертельном круге - Льювеллин Сэм - Страница 40

— Чем ты занимаешься? Это же пустое дело, все равно что рвать телефонные справочники, — сказал мне Чарли.

— Подожди, — попросил я и разбил половинки на четвертушки.

— Ну и что дальше? — спросил Скотто, сидя с первой на сегодня чашкой кофе.

Чарли тут же отозвался:

— Теперь он будет колоть эти четвертушки...

Он так и не закончил. Потому что я воткнул долото в первую четвертушку, ударил по нему и расколол ее пополам. В середине плоского раскола был виден смятый полиэтиленовый мешочек. Я взрезал пленку ножом.

— Вот, посмотрите, что наш Деке хранит в своем сарае.

На моей ладони лежали маленькие камни, сверкающие в лучах утреннего солнца. Казалось, они притягивали к себе солнечные лучи, а потом снова пропускали их через свои грани, но уже окрашенными в цвет крови, и озаряли белое пространство комнаты вспышками красного света.

— Вот это вещь! — воскликнул Чарли.

— О да, — согласился Скотто.

Мы раздолбали чушку в пыль и нашли еще пять рубинов. А еще больше их осталось там. В сарае у Деке.

Чарли сидел некоторое время, глядя на камни, и на его лице играли красные отблески. Потом поднялся, достал из шкафа бутылку дорогого вина и налил по доброй порции в три стакана. Я не пью по утрам, но в это утро сделал исключение.

— Ну и балласт! — вздохнул Чарли. — Подумать только.

Я сказал:

— А вы спрашивали, почему Деке не ремонтировал этот кеч в Англии!

Чарли кивнул.

— Такие ценности. Один рейс, и все в порядке.

Скотто спросил:

— А кто их грузил?

— У них был личный инспектор, — объяснил я. — А Поул наблюдал за приготовлениями. Он и нанял своего человека.

— Давайте у него спросим, — предложил Скотто.

— С этим успеется, — сказал я.

— Пошли в полицию прямо сейчас.

— Пока не надо.

Хелен сказала мне, что у Деке в полиции есть друзья. Я хотел подождать до двух часов ночи и посмотреть, что случится там, на автостоянке ночного клуба «Ред Хауз», прежде чем я сделаю ход против них. И кроме того, я доверял Хелен Галлахер не потому, что я такой уж легковерный и чувствительный человек. Мне казалось, что я должен сделать для нее исключение.

— Этот тип все здесь схватил, — сказал я. — Камни, рэкет и все такое. Если подключить полицию, то ничего не получится. Он тут же ляжет на дно. И концов не найдешь. Уверен, что «Альдебаран» далеко не единственное судно, которое приходит в Испанию с такими балластными чушками.

Чарли все еще безотрывно смотрел на камни.

— Предприимчивый парень этот твой Деке. Интересно, где он их достает?

Я поднял телефонную трубку, набрал номер газеты «Гардиан» и попросил Гарри Чейза.

— А, это ты? — узнал Гарри. — Ваш приятель Деке Келльнер зовется немного по-другому.

— Как именно?

— Известен как Дэвид Блоках, — ответил Гарри. — Человек в духе Юго-восточного Лондона. Повсюду двоюродные братья, вооруженные нападения и разыскивается по подозрению в ограблении Уолстейна.

Я никогда не слышал об ограблении Уолстейна и сказал об этом Гарри.

— Вот это да! Вы что, не читаете газет? Это было пять лет назад. У этого типа были люди, которые работали там и знали, когда приходят товары. И однажды, когда мистер Уолстейн в своем офисе в Хеттон-Гарден рассматривал камушки, Деке появился у него с парой дружков. У всех троих были укороченные автоматы. Они вышвырнули мистера Уолстейна из его кресла. И чтобы не дать ему возможности включить сигнал тревоги, они заставили его сунуть руки в выдвижной ящик стола, а потом задвинули его и заперли на замок.

— Бог мой! — только и вымолвил я.

— Да, — подтвердил Гарри.

Я услышал щелчок его зажигалки, когда он раскуривал свою сигару.

— Мистеру Уолстейну уже никогда не сыграть Варшавский концерт. Деке забрал камушков всего-то миллиона на три фунтов и был таков. Говорят, что он при этом смеялся, и очень громко.

— У него замечательное чувство юмора, — заметил я.

— А потом он возник в Испании, и никто не знает, каким образом. Просто появился там с документами, которые были в полном порядке, и со всеми необходимыми разрешениями, но без багажа.

— Ну ничего, — сказал я. — Мы привезли его.

— Что? — спросил Гарри.

— Да нет, ничего.

— А зачем тогда интересоваться всем этим?

— Мне любопытно, по какой причине кто-то стремится вывозить драгоценные камни в Испанию?

— Кордова — столица драгоценностей всего Средиземноморья. Там все можно — продать золото, проделать любые операции с драгоценными камнями, хоть из короны. Там можно все, если нужно. Слушайте, приятель, а мы получим что-нибудь для газеты, а?

— Вы будете первыми, кто узнает об этом, — пообещал я и повесил трубку.

Мы поместили камни в надежное место и после обеда снова участвовали в гонках.

Когда вернулись вечером, то выяснилось, что Поул участвовал в семи гонках и выиграл шесть. А мы из семи гонок выиграли все семь. Жеребьевка на полуфиналы проводилась в спортивном клубе. Губы Хонитона изогнулись в тонкой усмешке, когда он развернул свернутую полоску бумаги.

— Уэлш против Джибюна. Деверо против Фурнье.

Фурнье был хорошим гонщиком. Но ему не повезло. Он старался выиграть Кубок Марбеллы. А я стремился побить Поула Уэлша. Здесь нечего было и сравнивать.

Весь вечер я оставался со своим экипажем. Мы зашли в ярко освещенный ресторан, потом пили пиво в сверкающем баре, где не было темных углов, в которых могли произойти всякие случайности.

В 1.45 я покинул освещенные места, пошел к своему автомобилю и направился по темной дороге к окруженной королевскими пальмами автостоянке ночного клуба «Ред Хауз».

* * *

Яркие фонари в ветвях деревьев освещали подъездную аллею. Звуки гитары и слова песни проникали даже сквозь поднятые стекла машины:

Вот здесь, в «Ред Хауз», Моя кротка...

Люди спускались по наружной лестнице. Соло гитары и песня закончились. Раздались аплодисменты. Масса смеющихся и обнимающихся людей вывалилась на покрытую гравием площадку. Автомобили начали разъезжаться. А вот и еще два человека спустились но ступенькам — длинноногий мужчина в сверкающих брюках и стройная блондинка. Джеки и Хелен. Она, прощаясь, коснулась рукой его плеча. Он послал ей воздушный поцелуй. Они прошли к своим респектабельным автомобилям. Все это было нежно, но невинно и непорочно, как молоко.

Меня опять прохватило потом. Я сжал зубы и поехал за ней, когда она выехала на главную дорогу Марбеллы. Здесь мелькали сотни фар. И за каждой из них могли скрываться холодные глаза Деке или Джима Громилы.

Хелен свернула к чугунным воротам с парой ярких огней. За ними виднелись виллы, достаточно удаленные от дороги и разделенные зарослями кустарника и зонтичных сосен. В зеркале заднего вида ясно различались две фары.

Фары в зеркале заднего вида свернули влево. Я обнаружил, что мое дыхание участилось. Она свернула с дороги. В свете фар засиял маленький белый дом, скрытый среди деревьев. Ее автомобиль остановился. Я тоже остановил машину и медленно вышел из нее. Ноги плохо слушались. Я стоял спиной к машине в ожидании, что же будет дальше. Но в тяжелом ночном воздухе раздавались лишь пение цикад да треск дальнего мотоцикла.

— Входите, — пригласила она.

И вдруг все вокруг стало приветливым и обыденным. Под ногами был песок, покрытый иголками опавшей сосновой хвои. В пустынном доме внутри жило эхо. На белых стенах висели картины с изображением быков, а полы были вымощены красной плиткой. Я расслабился.

Она открыла дверь большой комнаты и сказала:

— Я сейчас спущусь. Там, на стойке, есть пиво.

Я сидел и смотрел на полчища муравьев, пересекающие терракотовые плиты пола, и почти был готов к тому, что в дверях появится Джим Громила с укороченным автоматом в руках. Но он не появлялся. Вместо него появилась Хелен в черном платьице, которое очень шло к ее коротким светлым волосам. Она стерла с лица косметику, прошла к камину, разлила в бокалы на два пальца виски и сказала: