Кодекс Ордена Казановы (СИ) - Радин Сергей - Страница 59

Правда, происшествие имело два плюса. Нагнувшись к сапогу погладить ушибленное место и чисто символически утешить боль, Лёхин обнаружил, что сапоги у него не хухры-мухры. Внутри обувки, легкомысленно раскрашенной вышивкой и какими-то кожаными лентами, во внутренних ножнах затаились два замечательнейших ножа. Лёхин потратил целую минуту на счастье вынуть, опробовать и подвигать оружие в сапогах, привыкая к нему. И — почувствовать себя счастливым.

Второй плюс — давление наблюдающих глаз ослабло. А когда Лёхин понял, что в "чистом поле" ему и оборачиваться даже не надо, чтобы остеречься удара сзади!.. В общем, он здорово воодушевился и смело пошёл дальше, зорко приглядываясь ко всему подозрительному и слабо уповая, что вот-вот наткнётся на какую-нибудь вещь, уроненную Павлом Ивановичем и обязательно указывающую на место его пребывания… Поле, сначала будто бесконечное, далеко впереди, на горизонте, зачернело ровной полосой. Наверное, Лёхин бы полосы не заметил, не взойди над тем же горизонтом ущербная луна. Приглядываясь, что же такое чёрное, не лес ли, Лёхин пошёл чуть медленнее…

Бац! В разгорячённое от бега и ходьбы лицо шлёпнулась холодная жижа. Лёхин чуть не завопил с перепугу. Прежде чем сползающая с глаз жижа исчезла полностью, Лёхин успел "увидеть" и запомнить треугольную плиту, похожую на ломтик сыра, деликатно откушенный кем-то пару раз с одного боку.

Отдышавшись, Лёхин заставил себя сказать спасибо Шишику, снова пересевшему на плечо. И только затем потрогал лицо, содрогнувшись, когда под пальцами ощутил холодную и влажную кожу. "Чёрт, как у лягушки!" — подумал он, внимательно глядя под ноги и надеясь, что не свернул с нужного курса.

Вот оно — кусочек сыра! Вовремя Шишик шмякнулся. Лёхин бы проскочил, не задумываясь. Навеянное Камень-городом и его окрестностями, мнилось что-то вроде костра в поле, вокруг огня похитители. А чуть в стороне — связанный детектив… А тут вон оно как… Плита…

Лёхин кряхтя попытался приподнять её с одного бока, с другого. Потом вспомнил, как Шишик показал ломтик сыру — острый конец сверху. Ухватившись за него, Лёхин словно за металлическое кольцо отвалил тяжёлую, но удобную крышку подпола. А потом и вовсе аккуратно уложил в обратную сторону.

В чёрной дыре — ни звука, ни движения. Лёхин хотел было вытащить фонарик, но вспомнил, что может перейти на другое зрение. Удивляясь, как он может всё время забывать об этом, он встал на колени у самого края.

Детектив притаился в углу тесного квадратного колодца. Лёхин ему снизу виднелся чёрным силуэтом. Сообразив, Лёхин тихонько позвал:

— Павел Иванович!.. Это Николин.

— Слава Богу! — вырвалось у детектива. Он, видимо, быстро пришёл в себя, потому как деловито пожаловался: — Стены абсолютно ровные, ботинки скользят. Допрыгнуть тоже не смогу — высоковато. Что будем делать?

Лёхин огляделся. Первое, что на ум пришло, — набросать в колодец камней, поднимая дно. Но здесь, в отдалении от городских окраин, больших обломков нет, а бросать булыжник, которого везде полно, — провозиться до самого утра.

— Подождите чуток, Павел Иванович.

Сняв плащ, Лёхин скрутил его по диагонали и сделал несколько узлов, чтобы скрутка не разворачивалась полностью.

— Так, Павел Иванович. Сейчас спущу вам плащ, цепляйтесь за него.

У Шишика вдруг загорелись глаза — фонарём в две лампы. Лёхин удивился, но понял, что подсказывает "помпошка". Включенный брелок-фонарик он укрепил на краю так, чтобы тот освещал верхнюю часть колодца. Услышав снизу долгий вздох облегчения, Лёхин понимающе усмехнулся: хоть и предупреждённый, детектив не хотел бы, чтобы сверху на него свалилось что-то внезапное и непонятное. Теперь же он хоть что-то видел.

Очутившись наверху, детектив помог сдвинуть плиту на место. После чего с наслаждением огляделся и пробормотал:

— Хорошо, у меня клаустрофобии нет… Алексей Григорьич, спасибо вам большое — не бросили.

— Какое там спасибо! — с досадой откликнулся Лёхин, украдкой, стараясь не слишком пялиться, разглядывавший воина, который шагал рядом с ним к Каменному городу: длинная рубаха, поверх — отлично отдраенный, поблёскивающий в лунном свете доспех, штаны из домотканого сукна и поношенные, но ещё крепкие сапоги. — Я вас втравил в это дело — значит, несу за вас ответственность. А как вы… ну, попали в эту ситуацию?

— Бестолково начал, — неохотно ответил детектив и замолчал.

Чувствовалось, что Павел Иванович злится на себя.

— Не надо себя корить, — спокойно, почти безразлично стал объяснять Лёхин. — Проблема не в бестолковости. Проблема в том, что это немного другой мир. У него свои законы и свои методы безопасности. Итак, что произошло?

— Начал с попытки выяснить личность Альберта. Установил адрес и решил подежурить у дома. Живёт он в старой части города — вы знаете её. Это там, где бывшие коммуналки начали превращать в двухуровневые квартиры. Для слежки — место идеальное: остановка почти у ворот дома, по обеим сторонам дороги — россыпь магазинов-павильонов, два бара, кафе. В общем, всё бы хорошо, если б я сразу сообразил, что у такого человека, живущего в таком месте, должна быть соответствующая охрана. Возможно, меня засекли камеры наблюдения на воротах — насчитал их штук семь. Возможно, кто-то из его людей, которые обходили дом и вели визуальное наблюдение. Оглушили меня прямо на остановке. А что? Очень удобный сценарий: вот алкаш на скамейке дрыхнет, вот подъезжает неприметный "жигуль" с выключенной мигалкой на крыше, выходят люди в форме и забирают алкаша, как думает народ, в медвытрезвитель. Очнулся уже здесь, когда плиту поднимали. Даже не проверили — в сознании, нет ли. Сбросили в эту дыру — я думал, всё, хана мне. Здесь-то, наверху, ещё ничего. А в яме холодрыга. Замёрз.

Он помолчал немного и с неожиданной улыбкой сказал:

— И оружие отобрали, блин.

Лёхин было удивился, чему тут улыбаться, но сообразил и поинтересовался:

— А что было при вас?

— Алексей Григорьич! — вдруг воззвал к нему детектив. — Ну его нафиг, это "вы"! Мы уже в работе. Может, на "ты"? Друзья зовут меня Пашкой.

— Лёхин, — усмехнулся Лёхин. — Если уж друзей вспоминать.

— Хар-рош! — оценил детектив и страстно сказал: — У меня меч был! Представляешь, Лёхин? И я знал, как им драться. Ах ты ж чёрт! Даже привыкнуть к нему не успел.

— Пистолет с лицензией? — с завистью уточнил Лёхин.

— Ну! Там пистолет — здесь меч. В руках держать что меч, что пистолет — ах, какое ощущение! Человеком себя чувствовал. А сейчас, блин, голый и сирый — жрите меня все кто ни попадя…

— А меч-то когда успел опробовать? Ты ж очнулся у колодца, а потом тебя сбросили?

— В колодец меня с оружием спихнули. А потом эти, крысы зелёные, из стен вышли. Я — бек-мек, а они так деловито — взяли да отстегнули ножны. Только и успел до их прихода чуток в руках подержать да на ощупь повертеть.

— А эти, которые тебя в колодец сбросили, они ничего не говорили?

— Говорили. Да ничего особенного не сказали. Пока колодец сверху закрывали (плита-то вон какая тяжёлая), всё базарили о сегодняшней чёрной охоте. А может, я не понял. Может, говорили о ночной охоте. Акустика в колодце не очень. Говорили, дичь, мол, уже есть. Осталось только выпустить и загнать её. Охотнички чёртовы!.. Эх, меча жалко…

Земля под ногами дрогнула. Лёхин обернулся — и попятился. Павел шёл рядом, слишком сосредоточенный на воспоминаниях на восхитительном ощущении — старинном оружии в руках.

— Чёрная охота, говоришь? — почти шёпотом спросил Лёхин, глядя на быстро приближающуюся чёрную полосу, постепенно теряющую монотонность, распадаясь на отдельные, пока ещё далёкие фигурки. — Дичь, говоришь, уже есть для загона?

Детектив оглянулся на полуслове. И остолбенел.

43.

Пока всё очень далеко. Навскидку — до Камень-города чуть ближе. Но, в отличие от охотников, Лёхин с детективом пешие. И даже маленькая фора — пока охотники уберут плиту, пока обнаружат, что дичь сбежала, — мало что даёт.