Стихотворения (1970–1980) - Друнина Юлия Владимировна - Страница 11

11

«Опять приснилось мне Кастельветрано…»

Опять приснилось мне Кастельветрано… Пишу, читаю ли, сижу ль в кино, Болит во мне Сицилия, как рана, Которой затянуться не дано. Ознобными туманами повиты, Сединами снегов убелены, Руины скорбной Санта-Маргериты, Дымясь, мои заполонили сны. И снова пальм полузамерзших гривы На леденящем мечутся ветру. Оборваны последние оливы — Что будут есть детишки поутру?.. Вот Санта-Нинфа. Под открытым небом Здесь городок отчаянья возник. И вдруг сюда с палатками и хлебом Ворвался наш, советский, грузовик. За ним — другой. Через минуту — третий. Влетели, как архангелы, трубя. Кричали женщины, плясали дети, Меня за полу шубы теребя. «Твой самолет к нам прилетел в Палермо!» — Твердили люди, слезы не тая. А я? Я тоже плакала, наверно… О, Русия, о, Русия моя! Палатки расправляли торопливо Над лагерем упругие крыла. Делили хлеб. И я была счастлива, Как никогда, быть может, не была…

«Что же это за наважденье…»

Что же это за наважденье: Мало памяти фронта мне? Терромото — землетрясенье Вижу каждую ночь во сне! Снова горы, тумана вата, Визг резины да ветра свист. За баранкою вы — сенатор, Сын Сицилии, коммунист. «Коммунисты — на терромото!» — Этот лозунг гремел везде. …Нереальное было что-то В краткой встрече, в ночной езде. Будто вновь, сквозь тумана вату, По дорожке по фронтовой, Я на «виллисе» мчусь с комбатом К раскаленной передовой…

1973

«Я принесла домой с фронтов России…»

Я принесла домой с фронтов России Веселое презрение к тряпью — Как норковую шубку, я носила Шинельку обгоревшую свою. Пусть на локтях топорщились заплаты, Пусть сапоги протерлись — не беда! Такой нарядной и такой богатой Я позже не бывала никогда…

1973

ИЗ ФРОНТОВОГО ДНЕВНИКА

«Четверть роты уже скосило…»

Четверть роты уже скосило… Распростертая на снегу, Плачет девочка от бессилья, Задыхается: «Не могу!» Тяжеленный попался малый, Сил тащить его больше нет… (Санитарочке той усталой Восемнадцать сровнялось лет.) Отлежишься. Обдует ветром. Станет легче дышать чуть-чуть. Сантиметр за сантиметром Ты продолжишь свой крестный путь. Между жизнью и смертью грани — До чего же хрупки они… Так приди же, солдат, в сознанье, На сестренку хоть раз взгляни! Если вас не найдут снаряды, Не добьет диверсанта нож, Ты получишь, сестра, награду — Человека опять спасешь. Он вернется из лазарета, Снова ты обманула смерть, И одно лишь сознанье это Всю-то жизнь тебя будет греть.

«Тот осколок, ржавый и щербатый…»

Тот осколок, ржавый и щербатый, Мне прислала, как повестку, смерть. Только б дотащили до санбата, Не терять сознание, не сметь! А с носилок свешивались косы — Для чего их, дура, берегла!.. Вот багровый дождь ударил косо, Подступила, затопила мгла. Ничего. Мне только девятнадцать. Я еще не кончила войну. Мне еще к победе пробиваться Сквозь снегов и марли белизну.

«Дотянул, хоть его подбили…»

Дотянул, хоть его подбили, До своих командир звена. А пробоин не счесть на крыльях, Да в груди у него — одна… Эскадрилья к нему бежала Через поле, не чуя ног. Руки летчика от штурвала Долго друг оторвать не мог. И сказал комэск хрипловато, Сняв потрепанный шлемофон: — Вместе с нами он жил, ребята, Прилетел умереть к нам он…

1973

«Были слезы в первую атаку…»

Были слезы в первую атаку, После тоже плакать довелось. А потом я разучилась плакать — Видно, кончились запасы слез… Так в пустынях, так в песках горючих Не бывает ливней искони, Потому что в раскаленных тучах Тут же испаряются они…

1973

БИНТЫ

Глаза бойца слезами налиты, Лежит он, напружиненный и белый. А я должна присохшие бинты С него сорвать одним движеньем смелым. Одним движеньем — Так учили нас, Одним движеньем — Только в этом жалость… Но, встретившись Со взглядом страшных глаз, Я на движенье это не решалась, На бинт я щедро перекись лила, Пытаясь отмочить его без боли. А фельдшерица становилась зла И повторяла: «Горе мне с тобою! Так с каждым церемониться — беда, Да и ему лишь прибавляешь муки». …Но раненые метили всегда Попасть в мои медлительные руки. Не нужно рвать приросшие бинты, Когда их можно снять почти без боли… Я это поняла, поймешь и ты… Как жалко, что науке доброты Нельзя по книжкам научиться в школе!