На глазах у сорока миллионов - Макбейн Эд - Страница 31

– Да, пожалуй.

– Специфический яд, к примеру, и специфическая доза, и специфическое быстрое действие яда, и специфическая скорость растворения желатина, верно?

– Да, верно, – сказал Нелсон.

– Вы работаете ординатором в Пресвитерианской больнице, верно, доктор Нелсон?

– Да.

– Мы говорили с тамошним фармацевтом совсем недавно. Он говорит, что у них в аптеке есть строфантин в виде кристаллического порошка, всего три или четыре грана. Остальное – в ампулах, и тоже в незначительных количествах.

– Это очень интересно. Но какое...

– Откройте капсулу, доктор Нелсон.

– Что?

– Витаминную капсулу. Откройте ее. Она состоит из двух частей. Смелее. Размер ее – двойной О, доктор Нелсон. Вы ведь это знаете, не так ли?

– По моему представлению, это либо О, либо двойной О.

– Давайте будем точными. Та капсула, которая содержит витамины, прописанные Джиффорду, размера двойного О.

– Пусть так, пусть будет двойной О.

– Откройте ее.

Нелсон сел на кушетку, положил капсулу на низкий столик и осторожно отделил одну часть от другой. На столешницу высыпался белый порошок.

– Это витаминная смесь, доктор Нелсон. Точно такая же находится во всех капсулах из бутылочки Джиффорда. Безвредная. В действительности, если быть точным, полезная. Верно?

– Верно.

– Взгляните еще раз на капсулу. – Нелсон взглянул. – Нет, доктор Нелсон, внутрь капсулы. Вы что-нибудь видите?

– Ну... там... там, кажется, еще одна капсула.

– Да! – сказал Карелла. – Клянусь всем на свете, там действительно еще одна капсула. Как видите, доктор Нелсон, это капсула номер три, которая легко входит в большую капсулу двойной О. Этот образец мы изготовили в лаборатории. – Он взял большую капсулу со стола и вытряхнул из нее остатки витамина и меньшую капсулу. Указательным пальцем Карелла отодвинул меньшую капсулу от порошка и сказал: – Это третья капсула, доктор Нелсон.

– Не понимаю, что вы имеете в виду.

– Видите ли, мы искали третью капсулу, поскольку та, что Джиффорд принял за обедом, убить его не могла. А теперь, доктор Нелсон, если в меньшую капсулу положить два грана строфантина и поместить ее внутри большей капсулы, то это уже могло бы убить его, вы согласны?

– Конечно, но это бы...

– Да, доктор Нелсон?

– Мне кажется, что... что меньшая капсула растворилась бы тоже очень быстро. Я хочу сказать...

– Вы хотите сказать, доктор Нелсон, что если внешняя капсула растворяется за шесть минут, внутренней капсуле потребуется для этого, допустим, три, четыре, пять или похожее число минут. Вы это имеете в виду?

– Да.

– Так что это по-настоящему ничего не меняет, верно? Яд все равно должен бы быть принят перед выходом Джиффорда на сцену.

– Да, пожалуй, так.

– Но я простудился, – сказал Мейер.

– Да, и он принимает свои капсулы, – сказал Карелла, улыбаясь. – Но только дважды в день, поскольку лекарство высвобождается медленно, в течение двенадцати часов. Они называются долговременными капсулами, доктор Нелсон. Я уверен, что вы знакомы с ними. – Нелсон попытался встать на ноги, но Карелла тут же сказал: – Оставайтесь на месте, доктор Нелсон, мы еще не закончили.

Мейер улыбнулся и сказал:

– Мои капсулы изготовлены фабричным способом. Я думаю, что в домашних условиях изготовить долговременные капсулы невозможно, вы согласны, доктор Нелсон?

– Пожалуй, да.

– Чтобы быть совсем уж точным, – сказал Карелла, – лейтенант Сэм Гроссман сказал, что сделать самому такую капсулу возможно. Он вспомнил свою армейскую жизнь и некоторых врачей в своей части, экспериментировавших с так называемым внутренним покрытием. В вашей части врачи занимались такими экспериментами, доктор Нелсон? Вам знакомо выражение “внутреннее покрытие”?

– Конечно, знакомо, – сказал Нелсон и поднялся.

Карелла наклонился через стол, положил руки на плечи доктора и силой усадил его на прежнее место.

– Внутреннее покрытие, – начал Карелла, – в применении к этой маленькой внутренней капсуле, доктор Нелсон, означает, что если эту капсулу ровно на тридцать секунд опустить в однопроцентный раствор формальдегида, а затем высушить...

– Что все это значит? Почему вы...

– ... и потом выдержать в течение двух недель, чтобы желатин затвердел...

– Я не понимаю, о чем вы говорите!

– Я говорю о том, что капсула, обработанная таким образом, не растворится в желудочном соке по крайней мере три часа, доктор Нелсон, а за это время она покинет желудок. После этого она растворяется в кишечнике еще в течение пяти часов. Вы видите, доктор Нелсон, мы теперь имеем дело уже не с шестью минутами. Только внешняя капсула растворится за это время. Мы теперь имеем дело с периодом времени от трех до восьми часов. Мы ныне имеем дело с мягкой внешней капсулой и твердой внутренней, в которой находятся два грана яда. Чтобы быть точным, доктор Нелсон, мы имеем дело с капсулой, которую Джиффорд без сомнения принял за обедом в день, когда его убили.

Нелсон покачал головой.

– Я не понимаю, о чем вы говорите, – сказал он. – Я не имею никакого отношения ко всему этому.

– О, доктор Нелсон, – сказал Карелла. – Кажется, мы забыли вам сообщить, что аптека Пресвитерианской больницы ведет учет всех лекарств, заказанных ее врачами. Эти записи свидетельствуют, что в последний месяц вы постоянно заказывали небольшие порции строфантина. Но нет никаких свидетельств, что вы прописывали это средство кому-нибудь из ваших тамошних пациентов. – Карелла сделал паузу. – Теперь мы знаем, как вы это сделали, доктор Нелсон. Не хотите ли рассказать нам, почему вы это сделали?

Нелсон молчал.

– Тогда, может, миссис Джиффорд расскажет, – предложил Карелла. – Он подошел к лестнице в дальнем конце прихожей. – Миссис Джиффорд, – позвал он, – одевайтесь, пожалуйста, и спускайтесь вниз.

Больница “Элизабет Рашмор” была расположена на южной окраине города, это был комплекс высоких белых зданий, выходящих на реку Дикс. Из окон больницы можно было наблюдать за движением судов на реке, за далекими дымами, образующими черные облака, за хитросплетением мостов, соединяющих остров с Сэндз-Спитом, Калмз-Пойнтом и Мажестой.

С реки дул холодный ветер. Он уже заходил в больницу днем и выяснил, что посещение больных вечером заканчивается в восемь часов. Сейчас было без четверти восемь, он стоял на берегу реки с поднятым воротником, смотрел вверх на освещенные окна больницы и еще раз мысленно повторял свой план.

Сначала вся эта штука показалась ему дешевым полицейским трюком. Он внимательно выслушал рассказ Бадди о светловолосом полицейском, все том же сукином сыне; Бадди сказал, что его зовут Клинг, детектив Берт Клинг. Но он убеждал себя, что все это дешевая ловушка, в которую он не собирается попадать.

И все же им известно его имя, Клинг спросил о Куки. Как бы иначе они узнали его имя, если бы где-нибудь действительно не было списка парней, которые связаны с подпольной лотереей? И разве Клинг не упомянул, что они не смогли найти его по адресу, который указан в картотеке? А это звучит вполне правдоподобно. Он переехал два года назад, а в картотеку мог попасть и раньше. Кроме того, последние несколько дней дома он все равно не был, так что они не смогли найти его по адресу просто потому, что там он не появлялся. Так что, черт их знает, может, это и правда.

Но фотография? Где они взяли фотографию? Если у них действительно есть такая картотека, то, может, у них есть и его фотография. Он хорошо знал, что они все время фотографируют, чаще всего, чтобы припереть к стенке парней, занимающихся наркотиками, но, может, они делают то же самое и с лотерейщиками. Он видел машину прачечной или мебельный фургон, стоящий целый день на одном месте и – не без помощи других людей – научился распознавать полицейских, фотографирующих людей. Так что, может, у них и есть его фотография. И, может, эта сучка действительно опознала его. И все равно запашок был, слишком много вопросов оставалось без ответа.