Ледяное сердце (новая версия) (СИ) - Романовская Ольга - Страница 6

  Эгюль семенила за ним, гадая, стоит ли будить задремавшего на диванчике регистратора, но, похоже, гость знал, куда идти. Уверенно миновав ряд одинаковых дверей, он остановился возле давно пустующего номера с камином.

  У Эгюль бешено застучало сердце. Перед ней важный гость, очень важный гость, если он решил остановиться в лучших комнатах гостиницы.

  - Вот что, дорогая, - гость снял перчатки и обернулся к горничной, - принеси мне чаю. Мятного чаю, - уточнил он и, прикоснувшись рукой к замку, без труда открыл дверь.

  - Я Рандрин, - улыбкой ответил гость на изумленное "ой" Эгюль. Можно подумать, это что-то объясняло.

  Эгюль стояла и вежливо улыбалась.

  Сообразив, что его имя ничего той не говорит, гость поинтересовался:

  - Ты тут новенькая, верно?

  - Второй год, сеньор.

  - Тогда понятно. Ступай, принеси чаю, а по дороге, пожалуй, разбуди хозяина. Я придумал для него маленькое поручение.

  Пока Эгюль готовила чай, "Белая ладья" озарилась огнями.

  Заспанный хозяин носился по коридорам, шпынял попадавшийся под горячую руку персонал и на ходу пытался завязать атласный бант на белоснежной рубашке. Её он надевал только по особым случаям.

  - А ты чего? - налетел хозяин на Эгюль.

  - Постоялец просил принести чаю, - она кивнула на лакированный поднос.

  - Какой постоялец?

  - Тот, новый, который попросил вас разбудить.

  - Сам Рандрин? - обмяк хозяин и с уважением взглянул на служанку.

  - А что в этом такого?

  Эгюль не понимала, почему все так суетятся. Да, гость важный, богатый, но не первый и не последний. А тут поднялась такая суета, будто на землю спустился один из богов.

  - А то, что он редко с кем разговаривает, и чай ему обычно ношу я. Ты, наверное, и не догадываешься, кто он?

  Горничная отрицательно покачала головой.

  - Сам Рэнальд Хеброн Рандрин, герцог С"Эте, - на одном дыхании выпалил хозяин.

  Будь Эгюль той неопытной девицей, которой в пятнадцать лет заступила на службу на постоялом дворе, непременно бы уронила поднос.

  Шутка ли, сам Советник! Они столько слышали о нём - и вот он здесь, в их гостинице! Тогда понятно, как постоялец открыл дверь: магам ключи не нужны. А Рэнальд Рандрин не просто маг, а верховный маг Антории.

  - Ты это, смотри, за руками и словами следи! - наставлял хозяин, справившись-таки с непокорным бантом. - Скажет что - отвечай, попросит - немедленно исполняй.

  Когда, постучавшись, Эгюль вошла, в камине ярко пылало пламя.

  Рэнальд Рандрин стоял лицом к огню, грея над пламенем озябшие руки.

  Меховая накидка небрежно брошена на постель. Перчатки лежат на столике.

  - Поставь на стол, - не оборачиваясь, приказал гость.

  Эгюль так и сделала, и собиралась тихо уйти, когда почувствовала на себе его взгляд.

  У Рандрина оказались необыкновенные синие, практически ультрамариновые глаза, какие, наверное, бывают только у магов.

  Эгюль смутилась и потупила взор.

  - Как тебя зовут? - голос Рандрина обволакивал, располагал к себе.

  Интересно, сколько гостю лет, и есть ли у магов возраст?

  - Эгюль, - смутившись, пробормотала горничная.

  - Эгюль... - повторил Рандрин и снова обернулся к огню.

  Осознав, что разговор окончен, горничная поспешила уйти.

  Весь следующий день Эгюль не видела Рандрина, но не переставала думать о нём. Горничной не давали покоя его глаза - такие чистые, такие притягательные.

  - Что-то ты стала задумчивая, Эгюль, - пошутила над ней напарница. - Уж не влюбилась ли?

  Горничная же стояла с тряпкой в руках и не могла понять, что с ней происходит.

  - Расскажи, какой он? - наперебой расспрашивали вечером подруги, а Эгюль не знала, что им ответить. Ну, не заметила она, какого цвета у Рандрина волосы, какие черты лица, запомнились только глаза и голос. И то, что гость высокий.

  Поняв, что ничего путного от неё не добьёшься, горничные махнули на Эгюль рукой и, сменяя друг друга, начали караулить Рандрина, взяв с привратника клятвенное обещание непременно сообщить, когда гость вернётся. Но, уйдя сразу после завтрака, тот не объявился к полуночи.

  Ночью Эгюль стало непривычно тоскливо. Ей не спалось, и горничная, устав ворочаться в постели, накинула на ночную рубашку платок и отправилась бродить по спящей гостинице, попутно по привычке поправляя сбитые ковры и переставляя цветы в вазах.

  Сон всё не приходил, а Эгюль не переставала думать о таинственном постояльце, внушавшем одновременно страх, восхищение и уважение.

  Горничная заварила ромашкового чаю и, подёргивая плечами от сквозняка, с ногами устроилась на высоком табурете.

  Эгюль пила обжигавший горло напиток медленными глотками и думала о себе.

  Казалось бы, жизнь у неё сложилась. Вряд ли простая девчонка из бедняцкого квартала могла рассчитывать надеть форму горничной "Белой ладьи" - а Эгюль надела.

  Хозяин ей доволен, постояльцы тоже, иногда даже дарят мелкие подарки - так, всякие мелочи, вроде костяных гребешков.

  Родители, доживи они до этого дня, гордились бы дочерью, но Эгюль чего-то не хватало. У нее не было ничего, кроме работы, никакой другой жизни - а так хотелось!

  Не то, чтобы Эгюль страдала от недостатка мужского внимания, вокруг неё всегда вились конюхи, рассыльные, мелкие приказчики, разносчики. Даже некоторые работодатели не отказались бы приятно провести с ней время. Некоторым Эгюль позволяла за собой ухаживать, некоторых отвергала, но ни один из них не стал для неё единственным, для которого она себя берегла.

  Горничная верила в любовь, надеясь, что рано или поздно объявится прекрасный принц и увезет её в сказочный замок - собственный домик с уютными занавесками.

  Эгюль мечтала открыть свою гостиницу в каком-то тихом местечке и содержать её вместе с мужем.

  Ромашковый чай не помог, и Эгюль вышла на крыльцо, надеясь, что холодная ночь окажется лучшим снотворным.

  Она сидела на ступеньках гостиницы и смотрела на звездное небо, темно-лазурным куполом накрывшее город. В такие минуты Эгюль могла представить себя кем угодно, даже принцессой далекой страны.

  Погрузившись в море фантазий, горничная не замечала холода, забыла о бессоннице, обо всем на свете - ведь в эту минуту Эгюль была вовсе не Эгюль, а прекрасной волшебницей, парившей над полями и лесами верхом на огнедышащем драконе.

  - Так, кто это здесь?

  Эгюль мгновенно опустилась с небес на землю, из чаровницы опять превратившись в горничную из "Белой ладьи". Вскочив, она поспешила скрыться за дверью, но не успела - Рэнальд Рандрин опередил Эгюль.

  - Постой, я тебя помню, - его почти чёрные в ночном сумраке глаза пригвоздили горничную к месту. Она почувствовала, как участилось биение сердца, как невольно задрожали ноги. - Ты Эгюль, верно?

  Он действительно её помнил! Сиятельный маг, могущественный герцог С'Эте задержал в памяти имя какой-то горничной!

  - Да, сеньор, - Эгюль вцепилась в дверной косяк, чувствуя, что не устоит без опоры. С ней такое случалось впервые - но ведь до этого Эгюль никогда не встречала таких мужчин. И уж тем более они не стояли рядом с ней у чёрного хода.

  - Мы вас уже и не ждали сегодня, - наконец смогла выдавить из себя девушка, очнувшись от дурмана синих глаз. - Но я сейчас разожгу огонь, нагрею воды...

  - Не нужно, - Рандрин коснулся её руки. Эгюль задрожала и поспешила отдернуть ладонь. - У тебя холодные пальцы, ты замёрзла?

  - Немного, - смущенно ответила горничная. - Но это не страшно, - зачем-то невпопад добавила она, - у меня крепкое здоровье.

  Рандрин улыбнулся и расстегнул накидку:

  - Держи! А то заболеешь.

  - Спасибо, сеньор, но я не могу...

  - Боишься, что кто-нибудь увидит? Не бойся, тебя никто не накажет, ты под моим покровительством.

  Горничная с благодарностью приняла накидку и, не отдавая себе отчета, на мгновенье прижала её к щеке. Прижала и ужаснулась: заметил ли он?