Капитан Железная Голова (Капитан флибустьеров) - Эмар Густав - Страница 33

— Нет.

— Так пойдем позавтракаем вместе.

— Я не хочу есть.

— Голод придет, когда примешься за еду. Капитан сделал нетерпеливый жест.

— Да что же с тобой сегодня? — спросил дон Торибио, пристально глядя на него.

— Не знаю, я раздражен. Пусти меня.

— Куда ты идешь?

— За своим ружьем, если тебе непременно надо знать.

— Неужели ты так им дорожишь?

— Разумеется, дорожу.

— В таком случае все складывается как нельзя лучше, мы поедем вместе. Я еду на свою ферму в Турбако.

— Я предпочитаю отправиться один.

— Весьма возможно, но я мне крайне необходимо переговорить с тобой, любезный друг.

— После переговорим.

— Нет, сейчас; то, что я должен тебе сказать, очень важно и не терпит отлагательства.

— А-а! — вскричал авантюрист, останавливаясь, и в свою очередь посмотрел прямо в глаза собеседника. — Что такое творится?

— Еще ничего, но скоро, пожалуй, что-то произойдет.

— Что же именно?

— Узнаешь. Поедем.

— Поедем, раз ты так настаиваешь.

Держа на поводу двух оседланных лошадей, черный невольник неподвижно стоял в нескольких шагах. Дон Торибио подал ему знак; он подвел лошадей.

Бартелеми и его приятель вскочили в седло.

Через пять минут они несись по дороге.

Видя, что спутник упорно молчит, дон Торибио наконец решился вступить в разговор.

— Ты ведь принял на шхуну десять человек, которых я прислал к тебе четыре дня тому назад? — спросил он.

— Принял, хотя, признаться, вовсе не понимаю, на что тебе понадобился экипаж из шестнадцати человек на судне, которым легко управлять вчетвером.

— Тебе какое дело?

— Никакого, только хочу заметить, что если ты делал выбор намеренно, то он удачен: это сущие разбойники.

— Ба! Ты усмиришь их, не мне тебя учить, как за это взяться. Кстати, ты ведь также принял на борт порох и четыре орудия?

— Все тщательно спрятано в трюме.

— И ты готов сняться с якоря?

— По первому знаку. Целых двое суток я стою наготове на большом рейде.

— Очень хорошо.

— Ты доволен, тем лучше.

— И ты будешь доволен, когда узнаешь, что я хочу сделать.

— Какую-нибудь гадость, вероятно?

— Великолепную штуку. Ты знаешь, что у губернатора есть дочь?

— На которой ты женишься.

— Какой дурак наговорил тебе подобный вздор! — вскричал дон Торибио, пожимая плечами. — Я уже десять лет как женат, дружище. Черт возьми! Я не хочу быть двоеженцем.

— Чего же ты хочешь?

— Немногого. Ты ведь обедаешь сегодня у губернатора?

— Ну да.

— За десертом ты пригласишь губернатора с семейством, дона Лопеса Сандоваля, командующего гарнизоном, и всех присутствующих на вечер, который ты даешь на своей шхуне перед уходом из Картахены, чтобы отблагодарить за оказанное тебе радушное гостеприимство, понимаешь?

— Совсем мало.

— Все с радостью принимают твое приглашение, а ты устраиваешь пир. Пока гости веселятся, играют, пьют и танцуют в каюте на корме, ты тихонько снимаешься с якоря и выходишь в открытое море. В двух или трех милях от рейда мы берем с наших гостей выкуп — и шутка сыграна.

— А богатство-то свое ты бросишь, что ли?

— Мой бедный Бартелеми, до конца дней твоих ты останешься простаком, — заметил дон Торибио, пожав плечами и глядя на собеседника с насмешливой улыбкой. — Сколько бочонков принял ты на шхуну?

— Тридцать, черт возьми! Можно подумать, что ты сам не знаешь!

— Счет верен. Ну так вот, двенадцать из них набиты золотом. Я потихоньку превратил все свое состояние в деньги под предлогом грядущих больших трат для покупки земель, домов и так далее. Теперь все мое богатство на «Санта-Каталине», понимаешь?

— Еще бы!

— Что же ты скажешь о моей мысли?

— Это порядочная гнусность! — отчеканил капитан.

— Ба-а! Разве, любезный друг, не все позволено в борьбе с испанцами?

— Может быть… а девушка?

— Девушки, хочешь ты сказать; их две, и обе очень хорошенькие.

— Две девушки?

— Да, да, и очень хорошенькие, приятель.

— Ага! Как же ты поступишь с ними?

— Еще не знаю, там поглядим, — самодовольно ответил мексиканец.

Уже несколько минут всадники взбирались на довольно высокий пригорок, с вершины которого открывался прекрасный вид на море, в ту минуту тихое и голубое.

Вдруг флибустьер вскрикнул.

— Что с тобой? — спросил дон Торибио с изумлением.

— Со мной? Что же со мной могло случиться! Ничего, моя лошадь вдруг споткнулась, вот и все, — холодно ответил капитан Бартелеми, тревожно всматриваясь вдаль, где на горизонте только что появилось едва заметное, с крыло чайки, белое пятнышко.

— Какой ты неумелый наездник, — насмешливо заметил дон Торибио.

— Что ж тут удивительного, раз я моряк.

— А потому плохой ездок, не правда ли?

— Сознаюсь. И что дальше? — с некоторой грубостью воскликнул Бартелеми.

— Уж не сердишься ли ты?

— Я нисколько не сержусь, но считаю нелепым с твоей стороны подтрунивать надо мной.

— Не знал я за тобой такой щепетильности, брат.

— Уж не прикажешь ли мне переродиться? Надо принимать меня таким, каков я есть.

— Тьфу, пропасть! Ты сущий терновник с иглами! Не в духе ты, видно, сегодня.

— Может быть, — согласился Бартелеми, который во что бы то ни стало хотел отвлечь внимание товарища и не дать ему взглянуть на море, где почти незаметная сперва белая точка быстро росла.

— Полно, не сердись, брат, я был не прав.

— Рад, что ты признаёшь это, — ответил Бартелеми угрюмо.

— Вернемся к нашему делу.

— К какому?

— О котором мы сейчас говорили, пропасть тебя возьми!

— А! Хорошо.

— Итак, решено, не правда ли? Ты пригласишь их сегодня.

— На какой день? — осведомился флибустьер, не отрывая взгляда от моря.

— Сегодня пятница… — начал дон Торибио.

— Несчастный день, — заметил Бартелеми с насмешливым выражением.

— Эх ты, суеверный! Пригласи своих гостей к будущему вторнику.

— Пожалуй. Если тебе нечего больше сообщить мне, то прощай или, вернее, до свидания вечером. Мы у самого Турбако.

— До вечера.

Они повернули в разные стороны.

Всадники находились совсем неподалеку от узкой тропинки, которая вела к шалашу, прежнему жилищу Берегового брата.

Дон Торибио тихо продолжал свой путь и въехал в деревню, а капитан направился к лесу.

— Как только исчезнет надобность в его помощи, я сумею от него избавиться, — пробормотал мексиканец, посмотрев вслед товарищу, который скрылся за деревьями.

— Как долго еще Господь будет терпеть на земле этого подлеца и допускать его злодеяния, — пробормотал в свою очередь капитан Бартелеми, углубляясь в чащу леса.

ГЛАВА XIV. Капитан Бартелеми приставляет глаз к щели, чтобылучше видеть, а ухо прикладывает к перегородке, чтобы лучше слышать

Спустя минуту после прощания с доном Торибио Морено капитан Бартелеми, сделав круг по лесу, вернулся на прежнюю дорогу и осторожно последовал за мнимым мексиканцем на таком расстоянии, чтобы не быть замеченным им. Он увидел, что вместо того, чтобы направиться к своей ферме или, вернее, вилле, как убеждал капитана, он, напротив, свернул к кабаку, пользующемуся крайне дурной славой, где имели обыкновение собираться бродяги и мошенники, которыми испанские колонии, как бы по особому преимуществу, кишмя кишели с первого дня своего существования.

Дон Торибио Морено сошел с лошади и без малейшего колебания направился в кабак с видом человека, вполне привычного к виду этого более чем подозрительного заведения.

Мы забыли упомянуть, что за те полчаса или минут тридцать пять, на которые капитан Бартелеми оставил его одного, достойный мексиканец перед въездом в деревню, спрятавшись, без сомнения, за кустом, воспользовался полным уединением, которое царило вокруг, чтобы переодеться и настолько изменить свой наружный вид, что его не узнал бы никто, кроме флибустьера, одаренного зорким и проницательным глазом и сильно заинтересованного всем происходящим.