Белый дракон - Маккефри Энн - Страница 25

— Что за безбрежная тьма, образ которой передает мне Зейр? — спросил Робинтон, почти успокоив своего бронзового малыша. Зейр то и дело принимался дрожать и, стоило остановиться ласкающей руке, тут же тыкался в нее носом.

Берд и Гралл сидели на плечах Ф'нора и с двух сторон терлись о его щеки: у обоих глаза от волнения горели желтым огнем и быстро-быстро мерцали.

— Мы с Брекки попробуем добиться толку, когда они успокоятся окончательно, — сказал Ф'нор. — Мне кажется, они пытаются что-то припомнить.

— Быть может, — спросил Н’тон, — это как-то связано с Алой Звездой?

Трис, смирно лежавший у него на руках, при этом упоминании судорожно забил крыльями, а остальные испуганно запищали.

— Прости, Трис, — сказал Н’тон. — Я не нарочно. Ну, ну, тихо…

— Нет, ничего похожего, — нахмурился Ф'нор. — Просто что-то такое, что они силятся вспомнить.

— Мы знаем, что они мгновенно связываются друг с другом, а сильные переживания сообщаются сразу всем, — подбирая слова, принялся рассуждать Робинтон. — Поэтому они так и реагируют. Но от какой ящерицы — или ящериц — прошла начальная информация? Вы помните, что Гралл с Бердом, да и питомец Мерона — все они знали, что Ал… ну, вы поняли… что она смертоносна. Помните, как они паниковали? Но вот каким образом они могли это «помнить»?

— Скакун, например, никогда не вступит на ненадежную почву… — предположил Н’тон.

— Инстинкт? — задумался Робинтон. — Может быть, и инстинкт— Однако потом он покачал головой: — Нет, что касается ненадежной почвы — это другой случай инстинктивного страха. Это нечто общее. Тогда как… А-л-а-я 3-в-е-з-д-а, — произнес он по буквам, чтобы не испугать файров, — нечто особенное.

— Вообще-то у ящериц заложены в основном те же способности, что и у драконов, — сказал Н’тон. — Но у драконов по части воспоминаний не густо.

— Давайте же надеяться, — и Ф'нор молитвенно возвел глаза к потолку, — что воспоминания о сегодняшнем дне улетучатся у них особенно быстро..

— Зато, — тяжело вздохнул Робинтон, — Лесса забывчивостью не страдает.

— Но и глупостью тоже, Мастер арфистов, — Н’тон с подчеркнутым уважением произнес титул Робинтона. — Как, впрочем, и Ф'лар. Просто они страшно взволнованы. Они еще придут в себя и оценят твое вмешательство… — Тут Н’тон откашлялся и посмотрел Мастеру арфистов прямо в глаза. — Тебе известно, кто взял яйцо?

— Я только слышал, что, дескать, строятся какие-то планы. Я знал — но это было очевидно для каждого, кто потрудился бы подсчитать Обороты, — что драконы и люди Южного стареют и утрачивают надежду. Мой личный опыт невелик, но когда Зейр начал мечтать о подруге… — Робинтон помолчал, припоминая потрясающее воскрешение желаний, которые, как ему самому казалось, давно в нем угасли. Перехватив понимающий взгляд Н'тона, арфист продолжал: — В общем, я себе представляю те муки, которые причиняют всадникам томящиеся драконы, бронзовые и коричневые. Им могла бы помочь даже зеленая, лишь бы не слишком старая для брачных полетов..

И он вопросительно посмотрел на двоих всадников. — Только не после сегодняшнего, — решительно сказал Ф'нор. — Если бы они обратились в какой-нибудь Вейр… Например, в Вейр Д'рама… — и он покосился на Н'тона за подтверждением своих слов, — им, возможно, и уступили бы зеленую, хотя бы ради того, чтобы предупредить катастрофу. Но пытаться решать свои проблемы, похищая королевские яйца?.. — И Ф'лар нахмурился. — Что тебе известно, Робинтон, о происходящем в Южном Вейре? Помнится, я передал тебе все карты, которые сделал, пока сам там жил…

— Честно говоря, я больше осведомлен о том, что делается в тамошнем холде. Паймур недавно сообщил мне, что всадники последнее время стали держаться более замкнуто, нежели обычно. Они и прежде не особенно общались с жителями холда — они ведь держатся порядков своего Времени, — но кое-кто из поселенцев время от времени захаживал в Вейр. Потом это неожиданно прекратилось: жителям холда запретили даже приближаться к Вейру. Безо всякого объяснения. А кроме того, драконы очень мало летали. По словам Паймура, только взлетят — и сразу в Промежуток. Не кружатся, не облетают окрестности… Взлетают — ив Промежуток!

— И, скорее всего, во времени, — задумчиво сказал Ф'нор.

Зейр жалобно пискнул, и Робинтон поспешил утешить его. И вновь ящерка передала ему жуткую картину — драконы жгут файров. Потом — тьма. И снова — отблеск золотого яйца…

— Ваши друзья вам тоже это передали?.. — спросил Робинтон. Судя по изумленным лицам всадников, вопрос был излишним.

Робинтон попробовал добиться от Зейра большей ясности — где же все-таки находилось яйцо? — но в ответ получил лишь смутные обрывки воспоминаний об ужасном огне.

— Эх, были бы вы хоть немного разумнее! — подавил раздражение арфист. Разгадка витала где-то рядом, но где?

— Они все еще не в себе, — сказал Ф'нор. — Немного погодя я попробую с Бердом и Гралл. Хотел бы я знать, что принимает от своих файров Менолли?

Будь добр, спроси ее, Мастер Робинтон, когда вернешься к себе в Зал. У нее их целый десяток — так, может, и картина в десять раз лучше?

Робинтон пообещал, но, уже поднимаясь, вспомнил еще кое о чем:

— Н’тон, ты ведь был среди тех бронзовых, что летали в Южный Вейр на поиски яйца..

— Да. Вейр был покинут. Совсем покинут. Ни одного дракона, даже самого старого.

— Что ж, — сказал Робинтон, — этого и следовало ожидать.

Когда Джексом и Менолли верхом на Руте появились в воздухе над Форт холдом, Рут первым долгом назвал свое имя сторожевому дракону и… мгновенно оказался в густой туче огненных ящериц. Они так мешали ему, что Рут вынужден был провалиться вниз на несколько длин и лишь тогда смог нормально махать крыльями. Но стоило ему сесть, и взволнованно лепечущие ящерки буквально облепили и его, и седоков. Менолли тщетно пыталась успокоить файров, цеплявшихся за ее одежду, путавшихся в волосах. Две ящерицы взобрались Джексому на голову, сразу несколько обвили хвостами его шею, а еще три зависли в воздухе перед лицом, заглядывая в глаза.

— Что с ними случилось?

— Они в ужасе! Передают, будто драконы палят их огнем. — Менолли была вынуждена кричать. — Да успокойтесь вы, глупыши, никто не собирается вас обижать! Просто некоторое время придется держаться подальше от Вейров, только-то и всего.

Арфисты, привлеченные шумом, поспешили им на подмогу. Одни строго призвали своих файров к порядку, другие просто руками снимали их с Джексона и Менолли. Джексом начал было отмахиваться от липнувших к нему ящерок, но Рут отсоветовал:

«Сейчас я. их успокою. Они все никак не могут отделаться от воспоминания о драконах, которые гонялись за ними с огнем».

Арфисты хором требовали новостей, и Джексон предоставил Руту самому разбираться с файрами, если больно охота.

Оказывается, в Зале успели наслушаться всяческих ужасов от возвратившихся файров. Картины, переданные ими, стоили одна другой: Бенден, якобы битком набитый гигантскими бронзовыми драконами, изрыгающими пламя и готовыми к бою, беснующаяся Рамота, похожая на кровожадного стража порога… и нечто еще более страшное: одинокое яйцо на песке. Арфистов, естественно, более всего встревожило видение драконов, сжигающих огненных ящериц.

— Бенденские драконы не жгли их! — в один голос заявили Джексом и Менолли.

— Однако от Бендена им пока следует держаться подальше, — твердо добавила Менолли. — Их можно посылать только к Брекки или Миррим. — И, кроме того, все файры должны быть помечены нашими цветами.

Джексома и Менолли провели в Зал и налили обоим вина и горячего супа. Суп, впрочем, так и остыл: едва они сели за стол, как целой толпой явились жители холда, тоже взбудораженные и тоже жаждущие новостей. Рассказывала в основном Менолли — ей, арфистке, было не привыкать. Джексом невольно зауважал ее еще больше прежнего, слушая, как точно передавала она не только смысл происходившего, но и эмоциональную окраску событий. При этом она умело использовала известные арфистам приемы; Джексом заметил, как один из старших арфистов, слушая Менолли, время от времени одобрительно кивал головой, не забывая поглаживать голубого файра, уцепившегося за его руку.