Витязь в тигровой шкуре(изд.1969 года) - Руставели Шота - Страница 28

28

ЛЮБОВНОЕ ПОСЛАНИЕ, НАПИСАННОЕ ФАТЬМОЙ АВТАНДИЛУ

«Создал бог тебя, о солнце, всемогущею рукою, Без тебя любая радость людям кажется бедою, Но вблизи ты нас сжигаешь дивной силой огневою… Сонмы звезд тобой гордятся и любуются тобою! Всякий, кто тебя увидит, обезумеет от страсти, Соловьи трепещут, роза, у тебя одной во власти! Все цветы вокруг увяли, да и я теперь в напасти: Сердце, бедствуя в разлуке, разрывается на части. Тяжело мне, бог свидетель, о любви писать моей! Что, однако, мне поделать, если нет пределов ей? В сердце черные ресницы проникают все сильней. Не лишай меня рассудка, помоги и пожалей! И пока ты мне ответа не пошлешь по доброй воле, Чтоб лишить меня надежды иль помочь в несчастной доле,— До тех пор, изнемогая, не умру я поневоле. Жизнь иль смерть, реши скорее! Я страдать не в силах боле!» Как обычную записку, без особого вниманья  Автандил в своем покое прочитал ее признанья. Он сказал: «Фатьма не знает, каковы мои желанья. Я ль сравню ее с любимой, позабыв мои мечтанья? Не чета вороне роза! Непристойна эта связь! Но еще не пел над нею соловей, воспламенясь! Все дурное и бесплодно и противно, словно грязь. Что за вздор она мне пишет? И откуда дурь взялась?» Но потом он так подумал: «Посреди чужого люда Я один себе помощник, одному же в мире худо. Чтоб вернуть страдальцу-другу то потерянное чудо, Обо всем ином на свете должен я забыть покуда. Эта женщина привыкла, принимать к себе гостей, Видеть множество приезжих, слышать множество вестей. Если я, испепеленный, повинуюсь нынче ей, Может быть, она поможет мне по прихоти своей. Ведь коль женщина полюбит, к нам она при первом слове Рада будет прилепиться, как уток к своей основе, Все расскажет, разболтает… Ей позор и стыд не внове. Видно, мне не подобает уклоняться от любови. Под несчастною звездою не добьешься ничего. То, что нужно, — не имею, а иное — для чего? Мир — как сумерки ночные, тьма наполнила его. Что содержится в кувшине, то и льется из него!»

ОТВЕТ АВТАНДИЛА И ВСТРЕЧА ЕГО С ЧАЧНАГИРОМ

Автандил Фатьме ответил: «Я прочел твои хваленья. Ты меня предупредила: сам пылаю каждый день я. Как и ты, я умираю от любовного влеченья. То, что сладостно обоим, недостойно осужденья». Как Фатьма возликовала, не умею рассказать я! «Уж не буду, написала, больше слезы проливать я! Только сумерки настанут, приходи в мои объятья, С нетерпением великим буду ночи ожидать я». Но как только он собрался на свидание идти, Некий раб ему в потемках повстречался на пути. «Задержись! — Фатьма писала. — Не готова я, прости!» «Что за вздор! — подумал витязь. — Что могло произойти?» Несмотря на запрещенье, распахнул он дверь алькова. Перед ним Фатьма сидела, и мила и черноброва. Автандил заметил сразу, что рыдать она готова, По влюбленная хозяйка не промолвила ни слова. Сели вместе, целовались за беседою совместной. Вдруг явился на пороге некий витязь неизвестный. Вслед за гостем нес невольник меч его и щит железный, Но при виде Автандила оба встали, как над бездной. И Фатьма, заметив гостя, побледнела, словно мел. С удивленьем незнакомец на любовника глядел. Он сказал Фатьме: «Не буду прерывать я ваших дел, Но клянусь тебе, что завтра будет горек твой удел! Ты меня своим распутством затоптала в грязь, срамница! Отомщу тебе я завтра, как тебе еще не снится: Всех детей своих от страха загрызешь ты, как волчица! Плюнь мне в бороду, злодейка, если это не случится!» Тронув бороду рукою, удалился гость сердитый. Залилась Фатьма слезами, принялась терзать ланиты. «Горе мне! — она вскричала. — Все грехи мои открыты! Пусть побьют меня камнями! Недостойна я защиты! Погубила я супруга и детей не сберегла, Потеряла самоцветы, разоренная дотла! Разлучилась я с родными, натворив немало зла, Кров разрушила домашний, где так радостно жила!» С удивленьем слушал витязь эти горькие стенанья. «Что с тобою? — он воскликнул. — Как понять твои рыданья? Кто такой он, этот витязь, наши видевший лобзанья? За какие он грозился рассчитаться злодеянья?» «Лев, теряю я рассудок! — так Фатьма ему сказала.— Не расспрашивай напрасно, говорить мне не пристало. И детей я погубила, и сама теперь пропала,— Красота твоя, любимый, сердце мне околдовала. Тот, кто в жизни неразумен и ведет себя, как лжец, Кто сберечь не может тайны — погибает наконец. Пусть же плачут о несчастной, не жалеющей сердец! Кто своей желает крови, тот на свете не жилец. Ты одно из двух обязан совершить без промедленья: Иль убей ты чачнагира, замышляющего мщенье,— Ты спасешь поступком этим и меня, и все именье, Я ж тебе потом открою все былые прегрешенья; Или, если ты не можешь, погрузи на мулов вьюки И покинь мои владенья, как ни горек час разлуки. Буду я тебе противна, коль, попавшись в злые руки, Загрызу своих детей я, обреченная на муки». Автандил, бесстрашный витязь, воспылал, подобно льву. Смелый, доблестный и гордый, взял он в руки булаву. Он сказал: «Забудь об этом! До тех пор, пока живу, Беззащитному погибнуть ее позволю существу! Мне помощников не нужно, нужен только провожатый, Чтобы знал я, где живет он, этот витязь бородатый. Он не справится со мною, лютой яростью объятый. Жди меня и будь спокойна, не пугай себя расплатой!» И хозяйка к Автандилу провожатого прислала И, прощаясь, понемногу успокаиваться стала. «Коль убьешь его сегодня, — так она ему сказала,— Не забудь, сними мой перстень с пальца этого бахвала». Автандил из дома вышел, и прошел сквозь город он. Был дворец красно-зеленый возле моря возведен. Окружая ряд чертогов, над балконом шел балкон, Строй бесчисленных балконов упирался в небосклон. Провожатый Автандилу показал на это зданье: «Тот, кого ты ныне ищешь, здесь имеет пребыванье. Ты на верхнюю террасу поднимись без колебанья: Отдыхает там хозяин, возвратившись со свиданья». Двух привратников заметил возле дома Автандил, И подкрался к ним бесшумно, и за горло их схватил, И приподнял, и ударил друг о друга что есть сил, Черепа разбил обоим и мгновенно умертвил.