Алмазный тигр - Максвелл Энн - Страница 16

— Вы не терпите, когда вам приказывают, — мягко сказал Коул. — И сами, судя по всему, не склонны приказывать другим. Но дело в том, что мне известны ставки в этой игре, а вы пока еще их не представляете. Чтобы вы могли держать в руках эти алмазы, уже погибли как минимум двое. Надеюсь, вы не намерены не повиноваться лишь затем, чтобы потешить собственное самолюбие. Если я в чем-то окажусь неправ, то сам я выживу. А вы — нет. Но у вас есть выбор. Положитесь на своего отца, на меня и молите Бога, чтобы у соседа за стенкой не было пистолета в одной руке и исправленного в его пользу завещания Сумасшедшего Эйба — в другой.

— Непременно подумаю об этом.

— Да, пожалуйста, Эрин Шейн Уиндзор. Подумайте хорошенько. А пока будете думать, вспоминайте иногда ваш снимок, где восходит солнце и лежит среди льда замерзший гусенок.

На мгновение Эрин припомнила, как набрела в час восхода солнца на великолепную сцену: крошечные гусята лежали под искрящимися арктическими льдинами. Когда эти синие существа силились выбраться из-под глыб, Эрин плакала навзрыд. Но прежде, чем слезы высохли у нее на щеках, она схватила камеру и сняла эпизод, исполненный неподдельной правды жизни, изумительно подсвеченный лучами восходившего солнца и ничего общего не имеющий с миром цивилизации.

— Жизнь всегда связана со смертью, и наоборот. — не спуская глаз с Эрин, сказал Коул. — И всякий, кто, так же как и вы, хорошо это понимает, в состоянии сам определить, на сколько может потянуть алмазный рудник, пусть даже и несуществующий. Даже и призрачный, он может оказаться ценой в чью-то жизнь. Как только вы поймете эту нехитрую истину, то с радостью продадите все полученное наследство кому-нибудь более опытному.

— Вроде вас, да?

— Да.

— И сколько же вы соблаговолите мне выплатить за алмазный рудник, который, по вашим словам, может вовсе и не существовать?

— Больше, чем вы сможете потратить. Хотя меньше, чем стоит ваша жизнь. — Коул направился кдве-ри. — Я позвоню в конце недели, — сказал он, выходя. — Если захотите связаться со мной раньше срока, позвоните в «Блэк Уинг». Номер я записал на коробке, где лежали все бумаги.

Дверь за ним закрылась. Эрин осталась наедине с горстью алмазов.

Несколько секунд она оставалась недвижимой, разглядывая лежавшие на ладони камни и наблюдая за их загадочной поверхностью, вбиравшей и преломлявшей лучи света. Казалось, камни втягивали в себя свет. Подобного никогда прежде ей не доводилось видеть.

Из любопытства она коснулась зеленого камня языком. Алмаз был холодным, чуточку солоноватым, удивительно чистым. Она лизнула свою руку, чтобы почувствовать разницу: рука была не такой соленой. Лизнула прозрачный алмаз: вообще безвкусный.

Внезапно она подумала, что Коул Блэкберн не раз касался зеленого алмаза, держал его в руке, перекатывал между пальцами, наблюдая за тем, как внутри камня играет свет. Неожиданно она сообразила, что соленый вкус — это вкус его кожи. Эрин даже испугалась, когда поняла, что больше всего хочет еще раз почувствовать вкус этого зеленого камня. Почувствовать на своих губах вкус Коула.

Эрин поспешно засунула камни в выцветший бархатный мешочек. Затем схватила первую страницу со стихами и принялась сосредоточенно вчитываться, пытаясь найти хоть какой-то ключ к разгадке. Внимательное прочтение ничего не дало. Тогда она начала просматривать одну за другой все записи, заставляя себя не спешить и читать медленно и вдумчиво. Не отдавая себе в том отчета, читая, она медленно покачала головой. Сущая белиберда… Хотя в стихах несколько раз упоминались алмазы, хотя в них речь шла о пьянках, мочеиспускании и постоянных занятиях любовью, смысл их был недоступен. Об алмазном руднике вообще не упоминалось ни разу.

Ругнув старого дурака, Эрин собрала листки и сложила их в жестянку, после чего вновь взяла в руки завещание. Прочитав весь текст и загадочные предупреждения Эйба, Эрин не почувствовала облегчения. Как не принесло ей облегчения и общение с Коулом.

«Кто бы ни владел шахтами „Спящая собака“, он всегда будет движущейся мишенью…»

« — Судя по вашим словам, мое наследство — не подарок судьбы, а скорее проклятие?

— Так оно и есть… положитесь на своего отца, на меня и молите Бога, чтобы у соседа за стенкой не было пистолета в одной руке и исправленного в его пользу завещания Сумасшедшего Эйба — в другой».

Слова Коула и ее собственный ответ накрепко засели в памяти Эрин. В тишине комнаты она вновь и вновь прокручивала услышанное. Тайны — это как раз то, без чего ее отец не мыслил себе жизни. Он жил в таком измерении, где всякое действие разлагалось на составляющие, подвергалось тщательному анализу, исследовалось чуть ли не под микроскопом, а результаты взвешивались на высочайшем государственном уровне. В том измерении всякий человек имел не одну, а несколько теней, а имена людей менялись чаще парижских мод. В том измерении если чему-то до конца верили, то лишь предательству. Это и был мир ее отца. Мир ее брата Фила. Мир ее несостоявшегося жениха.

Эрин резко тряхнула головой, и длинные пряди волос упали ей на лицо. Машинально отбросив их, она как бы избавилась и от воспоминаний, оказавшихся сейчас совершенно лишними. Да, в мире существуют предательство и вероломство. Эрин принимала все это как непреложную данность. Но она не желала иметь дела ни с тем, ни с другим.

Семь лет назад она сделалась жертвой необъявленной войны. Теперь она уже не была ничьей жертвой. Она усвоила старинную и современную технику защиты собственного тела. Научилась охранять свой внутренний мир, открыв для себя иные миры, в существование которых было трудно поверить, где лед был живым и горные вершины излучали свет, где радостные люди готовы были поделиться с голодным незнакомцем последним куском хлеба. Там, конечно, существовала и смерть, однако она была вполне естественным продолжением жизни, а вовсе не результатом дикого произвола или столкновения политических сил.

Может, есть на свете и такое место, где мучившее Эрин беспокойство исчезнет, где она сможет опять доверять мужчинам.

Если она никогда не сможет верить всем мужчинам, то, может быть, поверит хоть одному из них…

— Непростой вопрос? — спросила себя тихо Эрин. — В одиночку ты едва ли сумеешь на него ответить. Ведь важно будущее, а вовсе не прошлое.

Она взяла телефонную трубку и внезапно ощутила контраст между исключительно гладкой искусственной поверхностью и живой и очень чувствительной ладонью, контраст холода и тепла. Эрин уже не раз обращала внимание на то, что так называемая цивилизация упорно выравнивает и сглаживает все природные и любые другие шероховатости, стремясь к ложному совершенству, как называла это девушка. Ведь под внешним лоском таятся неизвестные силы, только и ожидающие появления малейшей трещинки: обнаружив ее, эти силы незамедлительно вырываются наружу. Первобытный мир построен по иному принципу: под шершавостью скрываются светлые чувства. Но у первобытного мира и цивилизации есть одно общее: всех слабаков, неудачников и глупцов поджидает неминуемая смерть.

Но всегда и всюду теплится жизнь, и под толщей льда пылает огонь.

Эрин набрала номер, всегда один и тот же, независимо от того, где в данный момент находился ее отец. Когда ей ответили, она раздельно, четко и спокойно произнесла в трубку несколько слов и положила ее на рычаг.

Затем села на постель и уставилась на алмазы. Они могли быть настоящими, а могли оказаться и стекляшками. Она ждала, когда же биппер известит Мэтью Уиндзора о том, что ему звонила дочь.

Глава 7

Просто так, от нечего делать люди не приходят к кому-нибудь и не вручают по миллиону на блюдечке с голубой каемкой. По крайней мере в жизни так не бывает. Даже в хваленом «Беверли Уилшир отеле». Держу пари, что в следующий раз этот парень Блэкберн позвонит и сообщит, что готов продать тебе карту с координатами алмазного месторождения.