Ритуал - Дяченко Марина и Сергей - Страница 38

Азартная Юта включилась в забаву со всем пылом и воодушевлением. Натянув шляпу с пером, она и верхом на смирной упитанной лошадке чувствовала себя укротителем буйного коня, великолепной наездницей и прирожденной охотницей. Трубили рога; справа и слева проносились необъятные стволы старинного королевского леса, лошадка стремилась не отставать от прочих, весьма быстроногих коней — и в какую-то минуту Юте почудилось, что нечто подобное уже было. Она так же сидела верхом, но ее окружали облака, небо, а леса внизу были такого же роста, как трава под копытами лошади… Воспоминание обожгло ее, и она механически натянула было поводья — но тут в чаще послышался треск ломаемых веток, и на дорогу перед кавалькадой вылетел гонимый псами благородный олень…

К счастью, Юта не видела, как убили оленя. Лошадка ее припозднилась-таки, и, когда принцесса выбралась на полянку с измятой окровавленной травой, красавец уже лежал бездыханный, неловко откинув рогатую голову.

Заночевали в охотничьем домике; в просторном бревенчатом зале накрыт был длинный стол, и туша целиком жарилась на вертеле, пока разудалые охотники хвалились, как и положено, пили вино и горланили песни. Пятнистую оленью шкуру преподнесли в подарок Юте, но та испугалась вида крови — и не взяла.

Отведя ее в сторонку, Остин спросил тихо и укоризненно:

— Зачем же обижать людей?

Юта смутилась и не знала, что ответить.

— Ты учти, — покачал головой принц, — сейчас все к тебе приглядываются, кто ты, какая ты… Я хочу, чтобы они любили мою жену, как любят меня. Ведь ты скоро будешь их королевой!

Юта горячо закивала головой.

Весь вечер и всю ночь она старалась изо всех сил — хоть как ни хотелось ей спать, не ушла со своего места, которое было во главе стола рядом с Остином. Ей показалось, что принц поглядывает на нее с одобрением.

На следующий день после полудня возвращались в город. К седлу Остина привешена была мертвая голова оленя; лошадь принца, чей бок задевали ветвистые рога, вздрагивала и беспокоилась. Юте тоже почему-то было неприятно, хотя она и бодрилась.

Праздник продолжался еще целую неделю — горожане выкатывали прямо на улицы пузатые винные бочки, бродячие актеры разыгрывали сцену сражения с драконом, по ночам в небо взвивались фейерверки… Потом все понемногу успокоилось, жизнь вернулась в нормальное русло, и Юта обнаружила, что живет теперь не дома.

Дворец королей Контестарии ничем не уступал контийскому, но парка не было — его заменяла ровная лужайка, обнесенная живой изгородью. Расположение комнат и залов было непривычным — Юта долго путалась. Но главное — тут у принцессы совсем не было знакомых.

Незнакомые горничные улыбались ей мило и почтительно, незнакомые пажи готовы были выполнить любую ее волю. Юта попыталась наладить с ними приятельские отношения — но оказалось, что одно дело расти всем вместе, и совсем другое — явиться в чужой дом принцессой, будущей королевой, значительной и непонятной личностью…

Юта поведала Остину, что хочет выписать нескольких слуг из дому. Тот поднял брови:

— Зачем? Тебе недостаточно прислуги?

Принцесса снова смутилась — ей очень не хотелось, чтобы Остин решил, что она избалована.

Самого принца Юта теперь видела редко — навалились государственные дела. Остин проводил целые дни напролет в рабочем кабинете и в зале Королевского совета, появляясь в супружеской спальне усталый и задумчивый. Юта попыталась было влезть в суть мучавших принца вопросов — однако в этом ей было весьма недвусмысленно отказано:

— Где ты видела, Юта, принцессу или даже королеву, занимающуюся делами? Вот твоя мать, например?

Это было правдой — Ютина мать блистала на приемах и вышивала на пяльцах, но никогда никто не видел ее за рабочим столом.

— Указы, законы, налоги… — усмехнулся принц. — Зачем тебе это?

— Ты прав, — сказала Юта, краснея и ругая себя: придет же в голову такая глупость…

День во дворце был подчинен строжайшему распорядку. Каждое утро горничные укладывали Ютины волосы в одну и ту же прическу; завтрак подавали в огромном зале, и принц с принцессой сидели на противоположных концах длинного, как зимняя ночь, стола. Отзавтракав, Остин удалялся в кабинет, а Юта отправлялась в свою комнату — Остин порекомендовал ей заняться рукодельем.

Принцесса не умела толком ни вязать, ни вышивать; однако, задумав удивить принца изобретательностью, она потратила несколько недель на изготовление странного растрепанного букета — все цветы были из проволоки и мешковины, и в чашечке каждого встроен был осколок зеркала. В солнечные дни букет отбрасывал на стены и потолок целые пригоршни бликов.

Когда Юта показала свое произведение Остину, был, к сожалению, хмурый дождливый вечер. Может быть, именно поэтому принц отнесся к нему прохладно:

— Кто тебя учил… такому?

— Никто, — Юта смутилась и расстроилась его почти брезгливым тоном.

— Разве может принцесса рукодельничать… если это можно назвать рукоделием… возиться с грубой мешковиной? В мешках хранят сахар и овощи, а цветы вышивают на шелке и бархате! Хочешь, я выпишу лучшую учительницу вышивания?

Юта отрицательно покачала головой, но букет был выброшен без сожаления.

— Почему бы нам не поехать куда-нибудь? — робко спросила Юта через несколько дней. — Вместе…

Остин тяжело вздохнул и не ответил, но Юта не унималась:

— Или хотя бы погулять вечером… У тебя, может быть, найдется свободных полчаса? Мы могли бы поговорить о…

— Я не принадлежу себе, Юта, — устало объяснил принц, и Юта потупилась.

Из этого разговора Остин сделал вывод, что принцесса скучает. Скоро к Юте была приставлена дуэнья, наперсница.

Это была маленькая розовощекая толстушка, эдакий клубок на ножках, энергичная и разговорчивая. Она ни на секунду не оставляла принцессу в одиночестве — топотала следом и усаживалась рядом, болтала, не переставая, рассказывая забавные случаи и расспрашивая Юту о ее снах:

— Шляпа снится к мигрени, а перчатка — к известию… Я желаю вам, ваше высочество, увидеть во сне белого единорога!

Всю ночь Юте снились клопы.

— Убери ее от меня! — умоляла Юта Остина через неделю.

Принц пожал плечами. Он казался немного недовольным: и то не по вкусу, и это не по нраву…

— Принцессам, особенно замужним, положено иметь наперсниц, — заметил он мягко.

— Да, но эта!

Остин вздохнул:

— Знаешь, Юта… Иногда трудно понять, чего ты хочешь.

Он ушел, оставив принцессу в смущении и растерянности.

Впрочем, недовольство принца можно было легко объяснить и оправдать, поскольку Юта действительно имела все, чего только может возжелать королевская особа, и даже с упреждением. Армия почтительных слуг, изысканные украшения работы древних мастеров, спокойствие и довольство — все это должно было помочь королеве пережить некоторый недостаток развлечений.

Однажды вечером, укладываясь под парчовый балдахин, Юта рассказала принцу когда-то слышанный анекдот:

— Герцог просит графа: «Ваша светлость, помогите мне дотащить до замка этого дохлого грифона». Граф не смог ему отказать, и с превеликим трудом они затащили грифона в герцогский замок и бросили в умывальне. Граф вытер пот и спрашивает герцога: «Ваше сиятельство, а зачем вам в умывальне дохлый грифон?» «А-а! — отвечает герцог, — вот, представьте себе, придут ко мне гости, захотят умыться — и выбегут с криком: там дохлый грифон! А я усмехнусь вот так и скажу небрежно: ну и что?»

Юта выжидательно замолчала.

— Ну и что? — спросил Остин.

— Ну… потешно, — смутившись, объяснила Юта.

Остин вздохнул:

— Странная и дурацкая история… Какой герцог? Какой граф? Почему они не призвали слуг, чтобы тащить этого грифона?

Юта не нашла, что ответить.

Тем временем отступила осень, и однажды ночью выпал снег.

Выйдя утром на террасу дворца, Юта долго щурилась на крахмально сверкающую лужайку; потом, оглянувшись, увидела, что она не одна.

Неподалеку на террасе стояло кресло на колесиках; в кресле, укутанный пледом, сидел дряхлый старик. Юта не сразу узнала короля Контестара.