Алакет из рода Быка - Николаев Роман Викторович - Страница 40

Абохай кончил рассказ. Некоторое время все трое молчали. Но вот Чжи-чжи встрепенулся:

— Все это весьма поучительно, что ты поведал нам, Премудрый, но дело сейчас не в этом. Я думаю о том, как обезвредить это змеиное гнездо на севере моих владений?..

Маленькие глазки шамана словно угольки сверкнули из-под бровей:

— Я дам тебе совет, каган! Но ты должен быть решителен. Опасен союз динлинов с кыргызами. Может стать опасным и Ойхан. Иные из твоих врагов перебегают к нему. Послать часть войск на север значит ослабить ставку. Я предлагаю другое. Возьми всю орду. Присоедини к ней войска покоренных тобою племен и брось все это в землю кыргызов. Оставь и сам ставку на Орхоне. Разрушь и уничтожь все вокруг и перенеси свое местопребывание на север. Пусть Ойхан, если он вздумает явиться сюда, застанет на Орхоне пустыню. Он не в силах будет сразу продолжать путь на север. А ты наводни своими войсками кочевья кыргызов, наполни их пастбища своим скотом и утверди там свою ставку. Они вынуждены будут оставить свою землю. Но куда они пойдут? На западе лежат владения исседонов, которые хотя и ненавидят тебя, но дрожат перед твоим славным и грозным именем. На востоке от них — земли подвластных тебе племен. У них останется один путь — на север, в горы, к их союзникам — динлинам. А когда двое равных и свободных оказываются вместе на одной земле, то ни один не отдаст добром другому мест своих поселений, кочевий или пастбищ. И тогда между динлинами и кыргызами вспыхнет вражда. А когда сердца их до краев наполнятся злобой и местью, ты предоставишь им истреблять друг друга, с отборными дружинами бросишься на юг и нанесешь удар презренному Ойхану. Действуй так, каган, и ты возвысишься, как никто!

Каган просиял.

— Воистину, — воскликнул он, глядя на Абохая, — ты недаром носишь свое прозвище — Премудрый!

Горячее степное солнце жарким дыханием опалило землю. Далекие синеватые горы, казалось, плыли в дрожащих струях воздуха. Густые высокие травы тронула желтизна, и они никли к земле словно войско, скошенное стрелами врагов. Легкий ветерок с юга обжигал лицо и нес серую пыль, которая хрустела на зубах. По равнине рассыпались отряды всадников в шерстяных и кожаных халатах. Среди остроконечных шапок и непокрытых голов с развевающимися волосами выделялись железные и медные шлемы военачальников. Солнце высекало искры из лезвий коротких прямых мечей и наконечников копий. Среди воинов можно сразу различить стройных, черноглазых кыргызов, с деревянными и костяными защитными пластинами на груди и плечах, широкоскулых массивных ухуаньцев — их было немного, — высоких белокурых динлинов, которые держали в руках вместо мечей свое излюбленное оружие — клевцы на длинных рукоятях.

На невысокой возвышенности, под значком на длинном шесте с бронзовым изображением изогнувшегося в прыжке барса восседал на белом коне стройный широкоплечий военачальник с волнистой русой бородой. Он еще молод, но серьезный и строгий взгляд выдавал недюжинный ум. Его окружали несколько всадников. Один из них, молодой кыргыз, с ног до головы покрыт пылью. Лоснящиеся от пота бока его коня тяжело вздымаются.

— Начальник, — говорил юноша прерывающимся голосом, — стан кагана в трех переходах от нас. А передовые отряды его будут здесь раньше, чем солнце начнет клониться к закату. Мы столкнулись с ними за ближними холмами!

— Удалось ли тебе узнать, — спросил молодого воина один из полководцев, пожилой ухуанец с рябым лицом, — кто ведет передовые отряды хуннов?

— Удалось, почтенный Гюйлухой. Во главе их стоит старейшина Тудаменгу, и число всадников его немногим более, чем у нас.

— Будь осторожен, Алакет, — обратился к русобородому военачальнику одноглазый старик кыргыз, — Тудаменгу — старая лиса, знает много военных хитростей. Ведь я сражался бок о бок с ним в войсках покойного Дугая…

— Кюль-Сэнгир прав, — поддержал старика третий военачальник средних лет, голубоглазый динлин на вороном коне, — да ты, Алакет, и сам хорошо знаешь, что, если Тудаменгу упорно бьется лицом к лицу с врагом, это значит, что часть войска его уже двинулась в обход, чтобы ударить в спину. А если его хунны начали отступать, жди, что где-нибудь в овраге преследователей караулит засада!

Алакет задумался. Но вот он поднял глаза, обвел взглядом военачальников, и они замерли в седлах, ожидая приказаний.

— Тудаменгу хитер, — сказал Алакет, — но мы должны оказаться хитрее. Войско его немногим более нашего. Устроит ли он засаду или попытается нанести удар в спину, он должен будет разделить войско на две части, каждая из которых будет слабее наших неделеных сил. Мы поставим в центре отряды твоих динлинов, Бандыр, — обратился Алакет к военачальнику на вороном коне, — а кыргызы Кюль-Сэнгира займут правое и левое крыло. Когда Тудаменгу вступит в бой, вы должны начать медленное отступление, но ни в коем случае не обращаться в бегство и не расстраивать своих рядов. При этом центр должен податься назад больше, чем крылья.

Когда хунны достаточно втянутся в мешок и расстроят свои ряды, твои воины, Кюль-Сэнгир, ударят на них с боков и постараются охватить их и сзади. Твои ухуаньцы, Гюйлухой, станут во второй линии наших войск. А во все стороны ты вышлешь дозорных. Если они заметят идущую на нас вторую часть войска хуннов, то ты оторвешься от наших главных сил, постараешься внезапно напасть на этих хуннов и задержать их до тех пор, пока мы не заставим Тудаменгу отступить, хотя бы на время. Тогда мы поможем тебе. Если вторая часть войска хуннов не появится, ты в решительный момент поможешь Кюль-Сэнгиру окружить и уничтожить главные силы Тудаменгу… И да помогут вам духи предков!

Войско хуннов быстрой рысью двигалось по степи. Лес копий щетинился над головами всадников на низеньких косматых конях. Далеко впереди, на холмах, черными пятнышками маячили передовые разъезды. В центре войска, окруженный телохранителями в шлемах и пластинчатых панцирях, покачивался в седле Тудаменгу. Седоватые усы старейшины свисали по обеим сторонам квадратного подбородка. Карие с желтизной, как у дикой кошки, глаза зорко следили за степью. Среди полководцев Чжи-чжи Тудаменгу считался едва ли не лучшим. Судьба связала его с новым каганом еще во времена правления Ойхана. Когда положение Узун-Дугая — неудачливого претендента на хуннский престол — пошатнулось, его вельможи стали перебегать в лагерь Ойхана. Но Тудаменгу сохранил верность слову. После кровопролитной битвы, в которой войска союзников Дугая потерпели сокрушительный разгром, а князя обезглавили, Тудаменгу ушел на север и снова начал собирать силы для борьбы с Ойханом. Тогда-то в его лагере и появился шаман Абохай.

— Князь Чжи-чжи не одобряет действий брата, — говорил шаман, — Узун-Дугай был достоин занять престол каганов. Чжи-чжи хочет наказать братоубийцу — Ойхана. Все, кто любит справедливость, идут сейчас под боевые значки Чжи-чжи. А такой прославленный полководец, как ты, почтенный Тудаменгу, конечно, по праву займет самое почетное место в его шатре!

И Тудаменгу привел к шатру Чжи-чжи остатки дугаевых войск, усилив и без того достаточно могущественного восточного чжуки-князя.

В то время как обрывки этих картин прошлого проносились в седой голове старого вельможи, желтоватые глаза его продолжали зорко скользить по степи и гребням холмов. И вот он увидел, как от черных пятнышек разъездов стали отделяться едва заметные точки, двигавшиеся по направлению к войску. Вскоре они выросли, и теперь можно было разглядеть фигурки всадников, мчавшихся во весь опор. Мелькнула мысль: «Враг близко…» Старейшина придержал коня.

— Позвать начальников отрядов! — приказал он телохранителям.

И военачальники собрались: старые и молодые, стройные и коренастые. Глаза их горели храбростью хищников и жаждой добычи. Старый Тудаменгу любил этот блеск в глазах своих воинов.

— Скоро начнется бой, — обратился старейшина к собравшимся, — помните, что мы должны завлечь противника в засаду. После первой же схватки сделайте вид, что вы ошеломлены ударом, поворачивайте коней и уходите в степь… И да поможет вам счастливая звезда непобедимого Чжи-чжи-кагана!