Молли Мун, Микки Минус и машина для чтения мыслей - Бинг Джорджия - Страница 35

— А чем они питаются? — испуганно спросила Молли.

— Одиннадцатилетними девчонками, — отозвался Микки.

Глава восемнадцатая

Нет, что бы ни говорил Микки, гиппорыбы, конечно, не питались одиннадцатилетними девчонками. Их кормили рыбой. Понаблюдав немного, как плещутся эти великаны, Ветросвист повел Молли и Микки, а с ними и Петульку прочь от водоемов, по тропинке вдоль берега озера, обсаженной невысокими вишневыми деревьями.

— Здесь — нет — видеокамер, — коротко сказал он. — Закрытая зона. Принцесса Фанг — не любит смотреть на нас. Мы слишком — уродливы.

Небо стало уже совсем темным. Быстро опускалась ночь.

Молли опять стало страшно. Ей вспомнились угрозы маленького профессора насчет сковородок, его разговоры об ужине, и подумалось: вдруг их ведут к какому-то чудовищному повару? Не говоря больше ни слова, Ветросвист подвел их к большому круглому строению с соломенной крышей. Микки опирался на Молли и, хромая, стонал от боли в ногах.

Из большой хижины доносился грохот барабана. Едва они вошли, он прекратился.

Внутри было жарко и сыро. За металлическим столом сидели два худощавых ярко-розовых человека с ногами, как у фламинго. Женщина была одета в длинную черную юбку и красный жилет наподобие корсета поверх просторной белой блузки, а мужчина — в черные брюки и мешковатую зеленую рубаху. Их лица, увенчанные хохолками светлых волос, напоминали человеческие, но были покрыты розовыми перьями, а огромные изогнутые носы торчали, как клювы у фламинго. Они пили из высоких стаканов желтую пенистую жидкость. За соседним столом сидели мальчик-фламинго и девочка-фламинго, одетые, как родители. Лица у них тоже были покрыты перьями, а маленькие руки — сухие и жесткие. А за последним столом восседала женщина с черепашьим панцирем, таким же, как у мужчины, которого ребята недавно видели. Все столы были накрыты приборами из тусклого олова, свечи стояли в глиняных подсвечниках.

В уголке сидела женщина-собака, с висячими черными ушами и мокрым носом, как у спаниеля, однако лицо и руки у нее были человеческими. Она держала барабан. Когда ввели Молли и Микки, все глаза устремились на них, как будто здесь никогда не видели ничего подобного. У Молли вспотели ладони. Она вспомнила школьные времена, когда ее перед всем классом наказывали десятью ударами тростью под коленки. Оставалось надеяться, что сейчас ее не ждут наказания.

Тишину нарушила барабанщица.

— ОООИИХ! — вскричала она и снова принялась выбивать ритм на барабане.

По комнате плыл запах лука. Молли окаменела. Ей в голову пришло, что сейчас их отправят на сковородку вслед за луковицами. Что у них сегодня на ужин, она и Микки?

Потом Ветросвист втолкнул их в дальний конец комнаты, где в полумраке сидел человек-черепаха Тортиллус.

— Садитесь! — сухо приказал он и ткнул костлявым пальцем в пол. Молли села прямо на грязную землю и потянула за собой Микки. Очутившись в полутемной комнате с голодными зверолюдьми, он растерял всю свою браваду.

— Как ты думаешь, они съедят нас сырыми, вроде как суши? — прошептал он, плюхнувшись рядом с Молли.

Молли покачала головой и постаралась прочесть мысли Тортиллуса. Это оказалось нелегко. Когда она попыталась вызвать на голове знакомое щекочущее ощущение, волна испуга смыла зарождающееся чувство. Наконец она кое-как заставила свои волосы наэлектризоваться, почувствовать, что они как будто встают дыбом, и тогда над головой старика вырос пузырь.

Внутри пузыря плавало туманное изображение Микки. Вокруг него метались синие, зеленые и пурпурные линии, над головой вращались желтые и оранжевые круги.

Разум Тортиллуса пульсировал яркими цветами, как дискотека. Похоже, он размышлял, как лучше разделать Микки. После долгого молчания он заявил:

— Ты — болен.

— Да, — поспешно согласился Микки. — У меня нелады с желудком. Я весь гнилой изнутри. У меня плохо работают почки, а ноги совсем слабые — что-то вроде артрита. Я очень нездоров. Вы можете чем-нибудь от меня заразиться. Поэтому не рекомендую меня есть.

Человек-черепаха прищурился, глядя на Микки. Потом щелкнул корявыми пальцами. Женщина-черепаха принесла ему хлопчатобумажный фартук и белую бумагу.

Молли встревожилась.

— Не надо его есть, — выпалила она.

Но Тортиллус пропустил ее слова мимо ушей и шагнул к Микки. На ходу он вынул из кармана фартука несколько листков белой бумаги, расческу и горшочек с какой-то пастой. По комнате прокатился взволнованный ропот. Молли совсем растерялась. Что это — ритуальная церемония перед убийством? Она прижала к себе Петульку и постаралась мыслить связно и логически. «Что бы на моем месте сделал Рокки?» — спросила она себя.

— Сними халат и пижамную майку, — велел странный старик.

Микки, дрожа, повиновался. На его бледной тощей груди можно было пересчитать все ребра. Вот-вот в эту белую плоть вонзится нож… Но в руках у Тортиллуса не было ножа. Он стал методично расчесывать вьющиеся волосы Микки, отбрасывая их от лица. Расческа застревала в комках засохшей грязи. Потом человек-черепаха стал размазывать пасту по краям одного из листков бумаги. Смочив листок, он приложил его ко лбу Микки и обернул голову бумагой. Так он продолжал размазывать и прикладывать, пока на голове у Микки не выросла целая бумажная корона. Тогда Тортиллус обвязал корону платком.

У него за спиной женщина-черепаха разогревала масло в большом глиняном горшке. Тортиллус взял у нее посудину.

— Не лейте это мне на голову! — закричал Микки и отпрянул. — Оно же жжется!

Молли приготовилась броситься на старика, если он поднесет к Микки это масло. Но старик сунул палец в горшок и поболтал им там, и тогда Молли поняла, что масло всего лишь теплое.

Барабанный ритм стал четче, размереннее. Свет в хижине пригасили, и Тортиллус стал капать теплое масло в середину бумажной короны на голове у Микки.

— Старинный рецепт. Травы. Масло впитывается в голову. Закрой глаза.

Молли пришла в ужас. Видимо, Тортиллус пропитывал Микки чем-то вроде маринада. Она торопливо обвела комнату глазами, ища пути к бегству. Ветросвист стоял в углу, как ястреб, готовый кинуться на добычу. Тем временем Тортиллус опустился на колени и втянул голову в панцирь, превратившись в странное безголовое существо. От ритма барабанов хижина будто съежилась, Молли еще сильнее захотелось вырваться наружу.

— Ага… — пробормотал Тортиллус из панциря, опустил ладони и встряхнул ими, потом положил руки на плечи Микки. Петулька взвизгнула. — Гм-м… — промычал безголовый человек-черепаха. Теперь его руки словно искали в воздухе вокруг Микки что-то невидимое, затем он коснулся большим пальцем колена Микки, похлопал. Потом встал, сложил руки лодочкой над головой Микки и сосредоточился, как будто вытягивал что-то из него. Затем потрогал лопатки и позвоночник Микки. Молли не сомневалась, что сейчас он начнет душить мальчика. Тут голова старика выглянула из панциря, и Молли вздрогнула.

К ее величайшему удивлению, он произнес:

— Бедный мальчик.

Барабаны смолкли. Тут Молли осознала сразу две вещи, и обе поразили ее, как удар молнии.

Во-первых, Тортиллус не желал Микки зла. Во-вторых, он был не загипнотизирован.

— Медленно наклонись над этой чашей, — ласковым голосом велел Тортиллус. Микки послушался, и масло полилось из короны. Старик снял бумагу и вытер лоб Микки.

— Можешь одеться, — сказал он и обернулся к Молли. — Остальные тоже не загипнотизированы. — Она в изумлении кивнула. — Меня зовут Тортиллус — Он взял Молли за руку и крепко пожал. Молли ответила на рукопожатие. — А тебя?

— Меня, гм, меня зовут Молли. Молли Мун. А это моя собачка Петулька. А это мой брат Микки, мы пришли сюда искать его. И, гм, мистер Тортиллус, скажите, пожалуйста, почему вы не загипнотизированы? Как вам это удалось?

Никто не произнес ни слова. Люди-звери в громадной хижине выжидательно смотрели на нее, будто хотели, чтобы Молли продолжила рассказ. И она заговорила. Но с каждой фразой всё больше понимала, что ее история звучит совершенно неправдоподобно.