Иезуит - Медзаботт Эрнест - Страница 33

— О! Я весьма скоро объясню, — сказал монах. — Не угодно ли, монсеньор, взглянуть на это?

И монах вынул из кармана длинный футляр и положил его перед кардиналом. Кардинал открыл его, и крик изумления и радости раздался по комнате. Действительно, вещь, бывшая в футляре, достойна была восхищения. Это было распятие, сделанное из слоновой кости, потемневшее и пожелтевшее от времени. Вся душа художника, казалось, была вложена в это произведение. Лицо Спасителя было преисполнено страданий и казалось живым. В этой вещи искусство достигло высших пределов. Каждая жилка была выполнена чрезвычайно тщательно и искусно.

— Восхитительно! — произнес кардинал. — И откуда это распятие, преподобный отец?

— Из церкви Святой Марии, из Пилар в Сарагосе, — отвечал отец Еузебио.

— Испанская работа… и понятно: только испанцы, видевшие страдания при инквизициях, могли так точно передать их. Какая строгость формы! Тот, кто изваял это распятие, мог бы смело занять место возле божественного Микеланджело!

— Эта вещь принадлежит резцу бедного монаха, — сказал отец Еузебио. — Наш брат, который и не воображал, что сотворил такую вещь. И не думали мы, что это творение будет служить нам главным пособием и единственной надеждой нашей общины.

— Главным пособием? — воскликнул кардинал. — Разве вы собираетесь продать эту вещь?

— Да, я имею такое поручение от начальников монастыря, как видно из этого письма отца приора с приложением печати ордена.

— И за какую же цену вам было поручено продать это? — спросил кардинал, едва взглядывая на вручаемое письмо.

— Если бы у меня было время, — сказал горько монах, — я мог бы обойти Европу и продать эту святую вещь за ту цену, которую она стоит, и этим поправить финансы общины… Но мы крайне нуждаемся, и если я могу тотчас получить за нее деньги, то я уступлю ее за… пятьсот скуди.

— Пятьсот скуди! Но она стоит в десять раз больше! — воскликнул кардинал, не в состоянии умерить свой восторг.

— Оценка вещи такой авторитетной личностью, как монсеньор, неоспорима… Но, тем не менее, пятьсот скуди пожалуйте, кардинал, и распятие ваше.

Кардинал молчал; крупные капли пота текли по его лицу… Он уже успел вообразить, что вся его коллекция без этого сокровища ничего не стоит. Но пятьсот скуди!.. В то время, когда лакей пришел сообщить ему, что даже булочник больше не доверяет!..

— Преподобный отец, — сказал кардинал с усилием, — я, конечно, сделал бы эту покупку, но… по некоторым обстоятельствам… я немного нахожусь в затруднительном положении относительно денег… Если моя подпись…

При этом лицо кардинала сразу вспыхнуло, что не ускользнуло от монаха.

— Я готов принять ее, — спокойно сказал испанец. — Прошу только указать банкира, который управляет делами монсеньора. Я рад, что наше распятие попадет в достойные руки.

Санта Северина молчал. Очевидно, сильная борьба происходила у него на душе. Наконец, как ни сильна была мания его к искусству, честность взяла верх.

— Возьмите ваше распятие… брат… — сказал он прерывающимся голосом, — я не в состоянии купить его.

Лицо отца Еузебио изобразило полнейшее удивление.

— Как? Даже тогда, когда я довольствуюсь вашей подписью?

— Благодарю вас за доверие, преподобный отец, но я, как честный человек, обязан предупредить вас, что подпись моя ничего не стоит.

— Итак, это оказалась правдой, — сказал монах, — что я слышал от многих. Знаменитый кардинал Санта Северина, слава религии и искусства, — разорен!

Кардинал гордо встал.

— Разорен или нет, — сказал он высокомерно, — я ни у кого не прошу помощи и никому не позволю вмешиваться в мои дела.

— Никому?.. Даже человеку, который хочет спасти вас?

И отец Еузебио пристально поглядел в глаза покровителя короны Испании.

— Спасти? — проговорил ошеломленный кардинал. — Разве это может быть, когда даже мой хороший приятель, кардинал…

— Кардинал де Медичи, хотите вы сказать, монсеньор, — проговорил спокойно монах, не обращая внимания на крайнее удивление Северина. — Да, он не отказался прийти к вам на помощь, но поставил невозможное условие, которое ваша оскорбленная гордость оттолкнула…

— Преподобный отец, откуда вы это все знаете?

— Я уже вам сказал, монсеньор, что явился к вам как спаситель. Ведь мне интересно знать всю подноготную человека, которого я хочу спасти. И я хорошо все исследовал и открыл причину, доведшую вас до такого положения, хотя и честного, но весьма грустного для такой личности, как вы, который должен иметь силу и богатство Льва X, так же как имеете благородство и просвещенный вкус.

— И эта причина? — спросил кардинал, не замечая, что своими расспросами он подтверждал мотивы, которые предполагал монах.

— Вот она. Папа Пий IV стар и хвор, и можно думать, что в скором времени святая коллегия будет созвана избрать нового главу для католического мира. Кардиналы, которые не могут иметь свои притязания на папский трон, желают, чтобы новый папа был избран по их вдохновению и выбору, потому что они до смерти боятся человека, намеченного уже теперь народом и духовенством для папской тиары и как установителя папского величия. Этот человек, этот ожидаемый спаситель…

Отец Еузебио сделал умно рассчитанную паузу и прибавил:

— Это вы, монсеньор!

— Я? — вскрикнул кардинал удивленно, хотя целых десять минут ждал этого слова.

— Да, вы… единственный по знанию и чистоте жизни, могущий с большим успехом руководить крестовым католическим походом в пику протестантам, вы, который к знанию Сильвестра и храбрости Юлиана II присоединяете высокий ум Льва X и дадите, наконец, церкви настоящего папу.

Кардинал самодовольно улыбался. Монах продолжал:

— И вот почему: ваши коллеги делают вид, что расположены к вам, но они боятся вас и ищут вашего разорения. Но вы не пугайтесь их ловушек; я хотя беден и незнатен, но имею столько силы, что смело могу сказать вам: «Кардинал Санта Северина, вы будете папой и королем!»

И стройная фигура монаха приняла при этих словах гордую осанку.

Кардинал опять хотел улыбнуться насчет будущих благ, но ему пришли на память жалобы лакея и кучера, и горькая гримаса появилась на его лице.

— Монсеньор как будто не верит в мои предсказания? — спросил монах.

— О! В настоящую минуту я вовсе не думал о вашем предсказании, — сказал грустно кардинал, — совсем другое меня занимает. Можете ли вы подумать, какой приказ я отдал лакею перед вашим приходом? Не знаете — так я вам скажу: я приказал ему продать лошадей, чтобы было на что есть и пить, с этих пор я вынужден буду ходить пешком.

Глаза монаха заблестели от радости, когда он увидал, что победа была одержана.

«Наконец!.. — подумал он. — Долго пришлось нам ждать… слишком долго… но, наконец, час настал и этот человек принадлежит нам…»

ПРИСТУПАЕТ К ДЕЙСТВИЮ

Отец Еузебио весь просиял, его угловатое, костлявое лицо сделалось почти красивым.

— Ваше преосвященство, позвольте мне сесть, — сказал он скромно, — я стар, и усталость…

— Ах, простите, преподобный отец! — воскликнул кардинал, сконфуженный. — Я был так поглощен своими мыслями и неприятностями, что совсем забыл… Но могу вас уверить, я так огорчен…

— Ваше преосвященство конфузите меня своими новыми извинениями, — сказал просто отец Еузебио. — Все знают, насколько монсеньор любезен с низшими… Итак, мы говорили, — продолжал монах, — что кардинал Санта Северина по своим достоинствам и по общему мнению предназначен для папской тиары. Другие кардиналы завидуют будущему папе и ищут случая разорить его, прежде чем будет окончательная победа.

— Но я уже вам сказал, — повторил Санта Северина, — что вскоре крах моих финансов будет полным и, может быть, постыдным.

— Мне кажется, — сказал монах, — монсеньор не знает хорошо, как велико его разорение.

— Что же у вас есть еще сообщить мне? — воскликнул несчастный кардинал. — Скажите все, преподобный отец, я уже ко всему приготовился.