Мандаринка на Новый Год (СИ) - Волкова Дарья - Страница 45

— Это твое настоящее фото на аватарке?

— Да.

Он снова промедлил с ответом.

— Давай встретимся и обсудим. Завтра в шесть нормально? Тебе удобно?

— Да.

— Отлично. Сейчас адрес мастерской сброшу.

Снова пауза.

— Нет, погоди. Это точно ты на авке?

Люба не выдержала и усмехнулась. Фото действительно шикарное — дело рук Маши Тихомировой. Собственное тщеславие заставило поставить на автарку самое удачное из возможных фото. Но именно поэтому этим аккаунтом Люба редко пользовалась — проходу же не дают!

— Как тебя убедить, Егор? В скайп слабо?

— Скидывай данные!

Спустя буквально минуту — запрос на авторизацию, а затем — видеозвонок. Люба нажимает на кнопку «Принять звонок».

Егор именно такой, как на аватарке, только вместо кожаной куртки — голубая футболка. И выражение лица… Люба не выдерживает и смеется.

— Здравствуй, Егор.

— Ты настоящая!

— Нет, ну, на самом деле я — киборг, — продолжает веселиться она — кажется, впервые с того момента, как… Улыбка меркнет.

— Обалдеть…

— Встретимся завтра?

— Спрашиваешь! Конечно. Я тебе адрес сброшу сейчас.

— Егор, я насчет обучения серьезно. Очень хочу научиться. У тебя работы потрясающие. У меня есть шансы?

— У тебя все шансы!

— Егор, я серьезно!

— Я тоже. Приезжай, Люба. На месте разберемся.

С Егором оказалось просто. Это она умела — выстраивать правильную модель отношений с поклонниками. Вот чего она не умела — так это правильно влюбляться. Умудрилась же… Не думать!

Егор принял выставленную ему дистанцию смиренно. Зато долго и нудно рассказывал, как это сложно и даже опасно, и что, вообще, стеклодувное дело — не женское вовсе. Жар горелки не очень-то полезен для нежной женской кожи, постоянно смотреть на пламя — вредно для глаз, да и ожог получить — вполне себе реально.

— Егор, давай эту часть пропустим, а? Я все поняла.

— Ну ладно, — вздыхает он. — Тогда пойдем в мастерскую.

И там она пропала. Когда увидела, как из тонкого стеклянного стержня (так называемый дрот — пояснил Егор) рождается хрупкий прозрачный шар.

— Хочу! — выдохнула, не отрывая взгляда от светло-голубого текучего переливающегося стекла.

— Понял, — вздохнул Егор. — Клиент готов.

Она настояла, чтобы уроки были платными. Во избежание дальнейших недоразумений. И готова была каждый вечер проводить в мастерской Егора. Он был тоже увлечен — больше ученицей, чем занятиями, но Любу это не слишком волновало. Егор держался в рамках приличий, а исключительно деловой статус их отношений она обозначила сразу. Впрочем, удержаться в этих рамках не удалось в первую очередь ей самой. За неполный месяц Егор стал ее личной таблеткой от тоски — умный, ехидный, с отличным чувством юмора и фантастическими руками. В его руки она просто влюбилась — в их потрясающее, феноменальное мастерство.

Когда у Любы получилась первая красивая капля, она бросилась Егору на шею. Напрасно — это она потом уже поняла. Спустя три дня он отказался брать у нее деньги за уроки. Они поскандалили, но Егор своего решения не изменил, А Люба уже не могла без этого. Еще спустя две недели она заработала первый ожог — на правой руке, у основания безымянного пальца. Беркович кудахтал как наседка — мазал мазью, бинтовал. А потом вдруг не отпустил ее руку. Подался к ней и…

— Егор, не надо! — Люба резко отстранилась. Черт, запудрила парню голову! Стала неловко собираться, забинтованная рука мешала.

— Люба, пожалуйста… — у него и тон расстроенный, и вид. — Не уходи. Я больше не буду. Я не хотел.

— Пока, Егор.

Ругала себя последними словами — ведь видела, что нравится ему, и все равно… Теперь ты знаешь, как это больно, когда тебе отказывают во взаимности. Зачем довела другого до этого?

Егор позвонил через два дня, предложил встретиться. И она согласилась. Потому что чувствовала себя виноватой.

С тоской оглядела мастерскую. Как же она за два дня успела соскучиться…

— Егор, извини меня, — начала Люба первая.

— Люб, я взрослый человек, старше тебя на три года. Ну, помечтал, с кем не бывает? Все, проехали. Забыли как дурной сон.

— Егор…

— Двадцать восемь лет уже Егор! Ты научиться хочешь?

— Хочу.

— Тогда давай работать.

В итоге он стал ей и другом, и наставником. А потом и партнером.

Ник дисциплинированно пил кальций, валялся на кровати и ничего не делал. А, нет. С тоски подыхал еще. Чем дальше, тем все становилось необратимей. Все, нет ее. Будто и не было никогда в его жизни. Но ведь была. Была!

Такая, каких у него не было никогда. Нереально красивая. Неожиданно умная. Фантастически сексуальная. Странно чуткая. Упоительно нежная. И — все. Нет ее. Ну, зачем она так?! Зачем она все усложнила, запутала, испортила?

Он попробовал занять голову. Но вся специальная литература, которую он раньше предпочитал любому другому чтиву, сейчас раздражала. Да и стажировка в Эфиопии показала, что на самом деле важно. Багаж знаний у него и без того приличный, не стоит забивать голову тем, что никогда может и не пригодиться. А вот клиническое мышление и практика… И вместо медицинских справочников взялся за этого чертова Гумилева.

Неожиданный и смелый

Женский голос в телефоне, —

Сколько сладостных гармоний

В этом голосе без тела!

Его тезка знал, о чем писал. Нику вспомнился их с Любой разговор — после того, как она в первый раз… Какая она была откровенная. И как у него самого дыхание перехватывало от ее слов, как плотнее прижимал телефон к уху, боясь пропустить хоть слово. Воспоминания — такие неожиданно яркие. Такие внезапно болезненные. Все, что ему осталось?

Начал ходить — с тростью. Поначалу опираться на ногу было больно, но надо разрабатывать. Гуляет потихоньку. Дошел до гаража. Верный конь лежит в углу — покореженный, поверженный. Как и его жизнь? Да ладно! Нога заживет окончательно, и Ник… он придумает что-нибудь. Не может быть, чтобы нельзя было исправить.

— А где дядь Коля?

На заданный вопрос Люба резко обернулась. Мальчишка — лет шесть-семь, из местных.