Стихотворения и поэмы - Багрицкий Эдуард Георгиевич - Страница 33

33

Алдан

Сияющий иней покрыл тайгу, И в пламени спит тайга… Собаки бегут под таежный гул На дикие берега… Собаки захлестываются, храпят, Постромку вожак грызет, И сани поскрипывают, летят К Алдану, вперед, вперед! Алдан, ты медведем лежишь, Алдан, Средь хвои, ветров и льда, В тебе рудокоп разбивает стан, Кипит над костром вода… И золото, скрытое в ржавых мхах, В прохладном песке ручьев, Стекает, как желтый тяжелый прах, В походный брезент мешков. А золото в горных породах спит, Сверкая огнем сухим, Меж кварцевых глыб и гранитных плит Клубится, как желтый дым. И в тихой долине, где мгла и лень, Где клюква и ржавый мох, Копытом ударит седой олень О золотой кусок… И золото моют речной водой, И в желобе из досок На дно оседает густой-густой, Тяжелый и желтый сок… Медвежья округа шумит окрест И глухариная глушь… Над синею хвоей пустынных мест Морозная бродит сушь. В заимке над книгою рудокоп Склоняет широкий лоб, И Ленина имя на корешке Скрывается в руке… Под северным ветром гудит тайга, И к югу летит туман. Пустынные кряжи и берега — Вот царство твое, Алдан… Но слышен проворный собачий шаг, Погонщиков крик и вой… Горит над заимкою красный флаг, Цветет снегирем меж хвои… Скрежещут лопаты, кирки стучат, Дымится вдали ночлег. За золотом в недра! Ни шагу назад! Ни шагу назад, человек! 1925

«Взывает в рупор режиссер…»

Взывает в рупор режиссер, Юпитера горят, Послушный мечется актер, Стрекочет аппарат. Густая, потная жара, И в ярости огней Идет привычная игра Восторгов и страстей. Но вот, покинув павильон, К пустыням золотым Перелетает аппарат, И оператор с ним. Перелетает аппарат В песчаную страну, В опустошенную мечеть, Под низкую луну. Верблюды, брызгая слюной, Через пески идут. Их стережет орел степной, Их волки стерегут. А в кишлаке звенит зурна, Узбеки пляшут в лад, И под чадрой поет жена… Стрекочет аппарат. Здесь конь промчится на закат, Здесь ветер пропоет, Но передвинут аппарат — И перед ним завод. Маховики кричат навзрыд, И угольный нагар Лопатой в толковой дыре Колышет кочегар. И, наклонившись над станком, Спокоен и космат, Нарезывает токарь винт… Стрекочет аппарат. Знамена в хвое молодой, И в хвое юный мир, Глядят веселые глаза На шахматный турнир… И в клубной зале человек, Читающий доклад, Стоит меж хвои голубой… Стрекочет аппарат. Суда уходят в океан, В простор ночей и льда, Их будет омывать рассол, Им будет петь вода… И ледовитая страна Медведей и лисиц Приветствует дымок из труб Веселым визгом птиц. Поднялись льдины над водой, И сполохи горят — Полощет вымпел судовой… Стрекочет аппарат. В певучей сутолоке толп Иль там, где лес гудит, Треножник аппарата встал, И ручка дребезжит… Взывает в рупор режиссер, Юпитера горят. Послушный мечется актер, Стрекочет аппарат. 1925

«Еще не умолк пересвист гранат…»

Еще не умолк пересвист гранат — Не стаял в лугах туман, Убитый еще не истлел солдат, Где фанзы и гаолян. Над желтой Цусимой японский флаг Расцвел хризантемой злой, — И, воя котлами, пошел «Варяг» В подводный туман глухой… Еще не окончился поход, Солдатский не сгинул вал, Как яростным призраком пятый год Над скорбной землею встал… Он вышел из черных фабричных дыр, Из грохота мастерских В клокочущий флагами юный мир, В сверкание мостовых… Он вышел на улицу, в говор толп, В раскатистый гул шагов, Он шапку надвинул, — вперед пошел На яростный блеск штыков… О выстрелы, песни; вперед, вперед! Нагайки и храп коней! Над этой сумятицей, пятый год, Ты вырос еще грозней… И слышно — По селам идет молва: «Народ в городах восстал, На бой с государем встает Москва, И Питер винтовку взял…» Ой, волен и грозен мужичий дух, Напорист, угрюм и крут, — Ой, красный влетает, свистя, петух В помещичий уют… Матросская сила гудит, вольна, Сквозь ветер летит вперед, — По Черному морю бежит волна, Над морем туман встает… Кружит над «Потемкиным» красный флаг, В орудие вбит снаряд! — Идешь — так удвой торопливый шаг, Вперед — не гляди назад! Всё смешано в гущу: предсмертный стон, Стрельбы закипевшей гром, И в свисте нагаек, в огне икон Худой и взлохмаченный поп Гапон, Размахивающий крестом. Всё свалено в яму… Тяжелый шаг Мятущихся толп умолк, Изодран на клочья кровавый флаг, Что выполнил грозный долг… И ветер над скорбной землей поет: «Где мощь твоя, пятый год!» И розовой зорькой полощет рань: «Ты спишь, подымись, восстань!» Но воды идут, разбивая лед, Но падает ярый гром, Семнадцатый дышит над миром год, Увенчанный Октябрем. 1925