Стихотворения и поэмы - Багрицкий Эдуард Георгиевич - Страница 34

34

Стихи о поэте и романтике

Я пел об арбузах и о голубях, О битвах, убийствах, о дальних путях, Я пел о вине, как поэту пристало.. Романтика! Мне ли тебя не воспеть, Откинутый плащ и сверканье кинжала, Степные походы и трубная медь… Романтика! Я подружился с тобой, Когда с пожелтевших страниц Вальтер Скотта Ты мимо окна пролетала совой, Ты вызвала криком меня за ворота! Я вышел… Ходили по саду луна И тень (от луны ль?) над листвой обветшалой… Романтика! Здесь?! Неужели она? Совою была ты и женщиной стала. В беседку пойдем. Там скамейка и стол, Закуска и выпивка для вдохновенья: Ведь я не влюбленный, и я не пришел С тобой целоваться под сизой сиренью… И, тонкую прядь отодвинув с лица, Она протянула мне пальцы худые: — К тебе на свиданье, о сын продавца, В июльскую ночь прихожу я впервые… Я в эту страну возвратилась опять, Дорог на земле для романтики мало; Здесь Пушкина в сад я водила гулять, Над Блоком я пела и зыбку качала… Я знаю, как время уходит вперед, Его не удержишь плотиной из стали, Он взорван, подземный семнадцатый год, И два человека над временем встали… И первый, храня опереточный пыл, Вопил и мотал головою ежастой; Другой, будто глыба, над веком застыл, Зырянин лицом и с глазами фантаста… На площади гомон, гармоника, дым, И двое встают над голодным народом, За кем ты пойдешь? Я пошел за вторым — Романтика ближе к боям и походам… Поземка играет по конским ногам, Знамена полнеба полотнами кроют. Романтика в партии! Сбоку наган, Каракуль на шапке зернистой икрою… Фронты за фронтами. Ни лечь, ни присесть! Жестокая каша да сытник суровый; Депеша из Питера: страшная весть О черном предательстве Гумилева… Я мчалась в телеге, проселками шла; И хоть преступленья его не простила, К последней стене я певца подвела, Последним крестом его перекрестила… Скорее назад! И товарный вагон Шатает меня по России убогой… Тут новое дело — из партии вон: Интеллигентка и верует в бога. Зима наступала колоннами льда, Бирючьей повадкой и посвистом вьюжным, И в бестолочь эту брели поезда От северной стужи к губерниям южным. В теплушках везла перекатная голь, Бездомная голь — перелетная птица — Менять на муку и лиманскую соль Ночную посуду и пестрые ситцы… Степные заносы, ночные гудки. Романтика в угол забилась, как заяц, В тюки с табаком и в мучные мешки, Вонзаясь ногтями, зубами вгрызаясь… Приехали! Вился по улицам снег. И вот сквозь метелицу, злой и понурый, Ко мне подошел молодой человек: «Романтика, вы мне нужны для халтуры! Для новых стихов не хватило огня, Над рифмой корпеть недостало терпенья; На тридцать копеек вдохните в меня Гражданского мужества и вдохновенья…» Пустынная нас окружает пора, Знамена в чехлах, и заржавели трубы. Мой друг! Погляди на меня — я стара: Морщины у глаз, и расшатаны зубы… Мой друг, погляди — я бездомная тень, Бездомные песни в ночи запеваю, К тебе я пришла сквозь туман и сирень, — Такой принимаешь меня? «Принимаю! Вложи свои пальцы в ладони мои, Старушечьей ниже склонись головою — За мною войсками стоят соловьи, Ты видишь — июльские ночи за мною!» 1925

Завоеватели дорог

Таежное лето — морошкин цвет Да сосен переговор, В болотистой тундре олений след, Из зарослей — волчий взор… Здесь чумы расшиты узором жил, Берданка и лыжи — труд… Здесь посвист и пение… Старожил — По дебрям бредет якут… Ушастая лайка, берданка, нож, Лопата или кирка… Пушнину скрывает — лесная дрожь, И золото — река… В глухом бездорожье тропинок нет. У берега тайных рек Рокочет тайга: «Потеряешь след», И падает человек… Алдан за таежной лежит стеной, — Его окружает гать, Его охраняет медвежий вой И стройная рысья стать. И в княжество ветра, В сосновый строй, В пустынную тьму берлог, В таежную тайну, В чащобу хвои Мы вышли искать дорог. И не рудокоп, А ученый здесь, С лопатою и ружьем, Оглядывая, вымеряет весь, Где ляжет аэродром. Скрипит астролябий штатив, На планах — покрыт пробел, Где ранее слышался вой тетив И пенье тунгусских стрел… Здесь ляжет дорога холстом тугим, Здесь будет колесный путь, На просеках вольных ночлегов дым Разгонит ночную жуть. Нас били дожди. И тяжелый зной На нас надвигался днем; В холщовых палатках Ночной порой Мороз обжигал огнем… Костистые кряжи вставали в ряд; В низинах бродил туман; Мы шли через горы, вперяя взгляд В просторы твои, Алдан. И в самый тревожный и грозный час, Который, как горы, крут, Якутия встретила песней нас, Нас вышел встречать якут. И мы необычный разбили стан, Запомнившийся навек, Средь пасмурных кряжей твоих, Алдан, У русла потайных рек… И час наступает… Идет!.. Идет!.. Когда над таежным сном Слегка накренившийся самолет Прорежет туман крылом… 1926