Бабочка на штанге (сборник) - Крапивин Владислав Петрович - Страница 96

— Куда прыгнул?! — Икира чуть не слетел с табурета.

— Плывёт… На, взгляни…

Икира прилип глазом к окуляру.

— Да, плывёт. К берегу… А зачем он?

— Откуда я знаю… — И в этот миг словно застучали молотками но железу. Часто и безжалостно. Там, вдалеке, на крейсере.

— Стреляют! Марко, это пулемёт!

Марко толчком плеча отодвинул Икиру. Увидел опять голову и машущие руки пловца. Вокруг головы вспыхнули фосфорические фонтанчики, а через несколько секунд вновь застучали молотки (долетел звук!). Икира крупно задрожал рядом. Марко обнял его за плечо, прижал.

— Не бойся, это далеко…

— Это мы далеко. А он… Дай взгляну!

И взглянул, и вздрогнул опять от нового железного стука.

— Марко, зачем они?..

— Наверно, это дезертир. Не хочет воевать вместе с ними…

— Они его убьют!

— Может, промахнутся…

— Он им весь виден! Посреди света!

— Это мы видим посреди света. А они-то смотрят с другой стороны… Отплывёт подальше и затеряется…

— А если включат прожектор?

— Почему-то не включают… Наверно, заржавел. Или энергию берегут…

Икира снова сунулся к окуляру. И снова застучал пулемёт.

— Ой! — громко сказал Икира. — Его, кажется, ранили! Смотри!

Теперь пловец двигался неровно. Расталкивал воду плечом, взмахивал одной рукой.

Больше не стреляли. Может быть, задетый пулей матрос ненадолго скрылся под водой и на крейсере подумали, что «готов»?

— Марко, он дотянет?

— Конечно. Моряки хорошие пловцы, — утешил Марко не Икиру, а себя.

— А как ты думаешь, куда он плывёт?

— Наверно, к самой близкой суше. Туда, где стенка и башенка…

Это было место, где Марко встретился с матросом Володей.

— Бежим! — сказал Икира.

— Куда?

— Туда! Он доплывёт, а кто ему там поможет? Раненому… — И вдруг (или это показалось?) Икира всхлипнул.

— Бежим!

ПЛОВЕЦ

Они бежали, забыв запереть комнатку с телескопом и не отдав тёте Зоре ключ от школьной двери. До берега было около мили. Только на полпути, когда не хватило «дыхалки» и перешли на быстрый шаг, Марко сообразил:

— Икира, ты давай домой. Я там… разведаю один…

Не дерзко, печально даже Икира сказал:

— Ты дурак, да?

— Вот как дам по шее!

— И будешь хихила…

— И не буду! Потому что…

— Почему?

— Тебе туда нельзя.

— А тебе можно?

— Можно. Я… уже большой…

— И глупый, — с прежней печалью сообщил Икира.

— Нет, я правда стукну… А если они из пулемёта по берегу? На всякий случай!

— Ну и что?

— И попадут в тебя…

— А если в тебя? — часто дыша, спросил Икира.

— Я же говорю: я большой…

Икира сказал:

— В большого легче попасть… Марко, не злись, что я спорю. Только в одиночку туда никому нельзя. Если с одним что-то сделается, другой поможет… И раненого, если найдём, никто из нас один не утащит.

Рассудительный Икира был прав. И он добавил ещё:

— Мы будем там осторожно. Спрячемся за камнями…

— Ага, спрячешься ты. У тебя штаны сверкают… как алюминиевая кастрюля. Живая мишень…

— Я сниму! — Икира на ходу выскочил из шортиков и скрутил их жгутом. Остался в тёмных плавках.

Ну, что с ним было делать? И… по правде говоря, ох как не хотелось Марко соваться под обрывы одному.

«Уложу его за стенкой носом в гальку и велю не подымать голову», — решил он.

По дорожке между маленьких кипарисов подошли к площадке, где начинался спуск, запрыгали вниз по крутым камням-ступенькам. Марко — впереди, чтобы в случае чего подхватить Икиру.

Луна сияла, размотанное в широченную полосу отражение горело, крейсер с чуть заметными огоньками чернел. «Интересно, видят нас оттуда или нет? То есть не интересно, а… чертовски страшно. А Икире? Наверно, тоже. Хотя он в сто раз храбрее меня… Нет, не должны видеть, мы в тени…»

Было тихо, только щелкали на лестнице сбитые вниз камушки…

Наконец спустились на пляж. Мелкая галька стала липнуть к ступням. А попадалась и острая щебёнка. Икира смешно взлягивал.

— Пригнись, — велел Марко. — Как скомандую «раз-два-три» — бегом за мной к стенке.

— Да…

— Раз… два…

При слове «три» он рванул через освещённое пространство к темной каменной кладке. Через груды сухих водорослей. Они пахли гораздо сильнее, чем днём. Блохи брызнули лунными искрами.

Икира не отстал. Они вдвоём упали ничком в узкую тень за стенкой.

Потом подняли головы.

— Дыши тише, — велел Марко. А сердце стучало как те пулемётные молотки. — Слушай…

Икира перестал дышать совсем. Но через несколько секунд шепнул:

— А что… слушать?

— Какой-нибудь плеск или шорох… или голос… — «Или стон», — чуть не добавил он. И сдержался: не надо прибавлять страха Икире (и себе).

Но услышали они именно стон. Правда, не сразу. Вначале стояла полная тишина. Даже море нисколечко не плескало. Только высоко за обрывом продолжали звучать цикады и (вот удивительно!) была чуть слышна музыка далёкой дискотеки. Сколько времени прошло — не понять. «Придётся обшаривать берег, — подумал Марко. — Икиру оставлю здесь на страже, а сам поползу среди камней…» — Он опять вспомнил про пулемёт. В этот момент донёсся звук. Тихий и тягучий. Как бы ползущий вдоль стенки.

— Марко, слышишь?

— Да…

— Это там, в развалине…

— Да…

— Ползём?

«Останься здесь», — хотел приказать Марко, но понял, что Икира не послушает. Или смертельно обидится.

— Ползём… Но если я велю, сразу мчись наверх, зови па выручку кого угодно, не жди меня. Ты понял?

— Я… понял.

Поползли. Марко — впереди. Галька щелкала и погромыхивала под коленями и локтями. Казалось, она вся превратилась в острый щебень. Груды водорослей подбирались с боков, цапались, щекотали. «Как их терпит голый Икира?»

Наконец нависла над ними тень развалившейся каменной хибары. Новый стон отчётливо послышался внутри.

Марко совсем не героически прижался к стенке. Но Икира приподнялся и звонко, без всякой боязни спросил:

— Вы ранены?

Было тихо сначала. Потом человек в развалинах хрипло и с натугой спросил:

— Браток, ты один?

— Нас двое, — сказал Марко. Потому что нельзя же, чтобы маленький Икира был смелее, чем он. А слово «браток» отдалось в нем так знакомо… — Мы идём. — Он взял Икиру за руку, и последние несколько шагов они сделали, не сгибаясь и прижавшись друг к другу. Обогнули хибару, шагнули в пролом.

Луна светила в остатки круглого помещения сверху. Человек лежал у стенки, затылком упирался в камни.

— Вы ранены? — спросил на этот раз Марко (а сердце стучало, стучало; у Икиры, кажется, тоже…).

Похоже, что человек усмехнулся сквозь боль:

— Зацепили, сволочи… Хлопцы, у меня сразу две просьбы…

— Какие? — выдохнул Икира.

— Не выдавайте, ладно? И… помогите, если можете.

Марко сел рядом с раненым на корточки. Икира — в ту же секунду — рядом. Зеленоватый свет обрисовывал круглое лицо с пухлыми губами и прикрытыми веками.

— Володя? — сказал Марко.

Веки приподнялись, глаза блеснули.

— Неужели почтальон? По голосу слышу… Выходит, судьба…

«И правда, судьба…» Марко почти не удивился, что это именно Володя. Словно какие-то силы специально раскручивали события, чтобы опять свести знакомого матроса и Марко в этих развалинах.

— Куда попало? — проговорил Марко и закашлялся. В горле застряли шероховатые шарики.

— Сзади… в плечо. В левое…

— Повернись, — велел Марко, поражаясь своей решительности. Володя застонал и стал переворачиваться. Икира и Марко, как умели, помогли ему. Володя лёг на живот. Мокрая форменка и широкий матросский воротник прилили к спине. Марко пригляделся. На темной ткани форменки ничего не было видно. Марко пошарил вокруг, нащупал среди камней острый осколок стеклянного шара-поплавка, выброшенный сюда штормом. Начал им, как первобытным ножом, кромсать материю. Неумело, но храбро и сильно. И казалось, что делает это не он, а кто-то другой, в кино про войну, а Марко со стороны смотрит на экран…