Продается шкаф с любовником - Милевская Людмила Ивановна - Страница 35

Торопился отчаянно: сразу двумя ногами нервически тыкался в одну штанину, обе руки пытался просунуть в узкий рукав рубашки — все под шипение Далилы и треск рвущейся ткани. Потом, крадучись, заспанный, неумытый — не одетый, а собранный на живую нить — пробирался в прихожую своей же родной квартиры. Далила, косясь на дверь комнаты сына, сопровождала Матвея тычками-пинками. У вешалки, увидев новую куртку Дмитрия, она не совладала с нервами и в отчаянии зашипела:

— Ну что ты возишься, черт возьми, давай поскорей, поскорей!

Матвей виновато развел руками:

— Как поскорей? Не пойду же раздетым.

— Так одевайся и уходи, — едва не плача, приказала она.

Матвей рассердился:

— Во что одеваться? Моей куртки-то нет!

— А где же она?

— А фиг ее знает!

— Куда ты ее засунул?

— Я ночью повесил на вешалку.

Зная аккуратность Матвея, Далила заподозрила неладное и на цыпочках проследовала к детской. Осторожно просунув нос в дверь, она изумленно воскликнула:

— И куртки нет, и Димки нашего нет!

Матвей мгновенно прозрел:

— Значит, Димка и ушел в моей куртке.

Она поразилась:

— Зачем?

— Видимо, спешил и в темноте перепутал.

— Куда о" спешил?

— Не хотел нас смущать, решил дать нам свободу, неужели не ясно, психолог, — раздраженно отмахнулся Матвей и горестно вопросил:

— Лучше скажи, в чем я теперь пойду на работу?

Не замечая вопроса, Далила схватилась за голову и испуганно запричитала:

— Ужас какой! Димка нас видел! Лежащих в постели! Голых! От стыда подальше ребенок из дому ушел!

В дождь! Ночью!

— А она убивается! — подивился Матвей. — Нашла, квочка, время. Можно подумать, я не ночью к тебе пришел, и не в дождь. И совсем не растаял. Лучше скажи, что делать с курткой?

Она рявкнула:

— Знаешь что, обзывай квочкой Ирину свою долговязую, а меня уже все, отобзывался!

Он деловито кивнул:

— "Понял, а с курткой что делать?

— А с курткой нечего делать, у тебя ее нет!

— Вот именно! Так в чем я пойду?!

— Димкину старую надевай, — зло предложила Далила и снова загоревала:

— Ужас какой, Димка нас видел!

Матвей, обреченно вздохнув, потянулся к вешалке:

— Придется в старой Димкиной топать.

Потом они долго смеялись над тем, как потешно сидела на крепком Матвее куртка стройного сына.

— У тебя изумительный пузик торчит, — тыча пальцем в его слегка раздобревший живот, заливалась Далила.

— Какой пузик? Я строен, как кедр, — поспешно вытягиваясь, не соглашался Матвей.

Но в конце концов, покрутившись у зеркала, он сделал неутешительный вывод:

— Да-а, тяжелею, старый я мерин.

Далила вдруг перестала смеяться и с обидой ему возразила:

— Мерин, да, но вовсе не старый.

Матвей спохватился:

— Прости, я забыл, что мы как бы ровесники.

— Какие ровесники! Ты старше меня на целых три года, — проговорила она и указала на дверь:

— Все, уходи. Больше видеть тебя не желаю, глупого и скандального.

Выходил он с сентенцией:

— Видеть она не желает. А зачем тогда позвала?

Далила отрезала:

— Чтобы дождаться, когда ты уйдешь, и снова почувствовать себя до жути счастливой!

И, показав Матвею язык, захлопнула дверь.

Проводив бывшего мужа, она, разбитая и помятая (не выспалась катастрофически!), поплелась на кухню: завтракать и сочинять историю сыну.

"Скажу, что у Матвея ночью поломалась машина, — лениво прожевывая бутерброд, закручивала сюжеты Далила. — Нет, лучше скажу, что он проходил мимо и на него напали разбойники…

Ночью? Мимо? Матвей? Проходил?

Тем более что я не знаю, когда Димка лег спать.

Вдруг прямо перед моим приходом? Нет, про разбойников не годится".

Творческий процесс завершить не удалось — помешал телефонный звонок.

Далила встрепенулась, почему-то подумав: «Это Андрей!»

Мысленно поправив себя: «Не Андрей, а Верховский», — она поспешно схватила трубку и остолбенела.

Это был не Верховский, а его сестра, Наташенька Замотаева.

— Простите, я вас не разбудила? — фальшиво смущаясь, спросила она.

— Нет, а почему вы так рано звоните? — удивилась Далила. — Что-то случилось?

— Да.

— Что же?

В ответ длинная пауза. И еще раз:

— Да.

И еще одна пауза, а после протяжного вздоха манерная жалоба:

— Ах, я всю ночь не спала, ах, я так волновалась, переживала…

Далила сердито ее перебила.

— Андрей сегодня звонил вам? — спросила она.

И снова подумала: «Ну почему же Андрей? Для меня он Верховский. И точка! Ну, в крайнем случае Андрей Викторович».

Замотаева тем временем переполошилась. Демонстрируя истинные чувства, а не бутафорские, она завопила:

— Звонил? Андрюша должен был мне позвонить?

Почему? Что с ним случилось? Вы его видели? Когда?

Как он?

«Значит, не обманул», — вздохнула с облегчением Далила.

Расставаясь, она взяла с него обещание, что никто не узнает об их поездке за город — даже родная сестра.

И Верховский обещание выполнил, хотя теперь уже точно знал, что Наташа ему лгала: в леске за дачей Морковкиной тайком от него стреляла из пистолета, который якобы давно утонул.

Далила подумала: «Представляю, сколько вопросов у него появилось в связи с этим открытием, а он, расставаясь, был спокоен».

Ах, какое там «спокоен»! Ах, как они расставались!

У него вертелось на языке «я вам позвоню», у нее — «ни в коем случае не звоните, не надо». Он хотел проводить ее до квартиры, она не позволила, демонстрируя холодность, он задохнулся, дышал…

Не дождавшись ответа на обойму вопросов, Замотаева прервала ее размышления.

— Далила Максимовна, я к вам взываю, как к последней надежде, нам нужно встретиться, срочно, — с манерной мольбой попросила она.

— Как срочно?

— Прямо сейчас.

— Я согласна. Где?

Наташенька помялась и жалобно попросила:

— Пожалуйста, приезжайте ко мне.

— Немедленно еду, — пообещала Далила.

Глава 26

Возвращая трубку на телефон, Далила с усмешкой подумала: «Здорово моя Елизавета Наташеньку напугала».

Выходя из квартиры, она поежилась: «А что, если это ловушка?»

И мгновенно отбросила мысль: «Ерунда».

И тут же себя успокоила: «На всякий случай позвоню Женьке, сообщу, куда направляюсь».

Уже в дороге, набирая номер племянника, Далила вспомнила про пули, лежащие в сумочке, и звонить передумала — изменила маршрут.

«Заскочу к Женьке на Просвещения, разбужу собачонка, а потом — к Замотаевой», — решила она.

Евгений, против ее ожиданий, не спал, но и тетке он не обрадовался.

«Ее „светлость“ принимает в постели», — догадалась Далила и со зловредной уверенностью (подспудная ревность — и у психоаналитиков есть подсознание) проследовала в гостиную.

Бонд почапал за ней, не зная, как остановить нашествие родственницы.

— Ты почему без звонка? — бубнил он, старательно прикрывая перед любопытным взглядом Далилы дверь спальни.

— А что? — с вызовом спросила она.

Евгений пожал плечами:

— Я не один.

— У меня к тебе срочное дело, касающееся Наташеньки Замотаевой, — громко (специально «ее светлости») произнесла Далила.

Бонд испуганно шикнул: «Тише ты!» — и потащил тетку на кухню.

— Ты что, нарочно вопишь? — спросил он рассерженно, старательно прикрывая облупленную дверь.

— А что за секреты? — удивилась Далила. — Впрочем, если у тебя в спальне Морковкина…

Бонд возмутился:

— Сколько можно?! Тебе не надоело?!

— Ладно, не злись, — рассмеялась она, осторожно извлекая из сумочки пули. — Лучше посмотри, какая из них от «ТТ»? Я не очень-то разбираюсь.

Евгений выбрал нужную пулю и скептически сообщил:

— Эта. И что из того? По-прежнему в «пинкертонов» играем.

— Да ладно, — подмигнула ему Далила, — не беспокойся, я не только за этим приехала.