Век перевода (2006) - Витковский Евгений Владимирович - Страница 42

42

ЛЬЮИС КЭРРОЛЛ{113} (1832–1898)

Хмурдалак

Вечертенело. Освежак Занебесился сглубока. И маскулил собакошак В дверкне чебардака. «Мой сын, опасен Хмурдалак, Челюстеват и толстолап! Но самый когтеватый враг — Взбалбесный Зацарап!» Побрал он меч рубатый свой. Злобцу врагущему навстречь В чащобь Тумтум, в засадный стой Прокрал — его стеречь. Едва он наприцелил зыр И взял сраженный боевид — Из дурелома врастопыр Сам Хмурдалак летит! Он урубил наискосяк, Лезвякнул вдолью поперек! Раздвак! Раздвак! И Хмурдалак Обезголовоног. «Ты Хмурдалака расхвостал, Ботважный молодец-рубец! То час победенный настал, Расславься, мой умнец!» Вечертенело. Освежак Занебесился сглубока. И маскулил собакошак В дверкне чебардака.

РЕДЬЯРД КИПЛИНГ{114} (1865–1936)

Песнь галерного раба

Был штурвал резьбой украшен, штевень сталью был обит; Серебрист, грудаст и страшен на носу гермафродит. Цепь давила на лодыжки, ветер глотку забивал. Но отважней той галеры отродясь я не знавал. Хлопок выгнул переборки, мачта в золото вросла. Негров крепких мы ловили и сбывали без числа. Хлопья пены пролетали, за бортом акулы шли. Мы на весла налегали и до одури гребли. Как скотину, изнуряли и лупили нас плетьми. Крохи счастья мы хватали, ибо были мы людьми. Нас, галеру в море гнавших, запах смерти не смущал — Рядом с бредом умиравших поцелуй любви звучал. Бабы, дети подыхали — все, кто духом был нетверд. Мы оковы с них срывали и кидали их за борт. Мы скорбеть не успевали, лишь завидовали им. Досыта акулы жрали — судна бег неудержим. Коль совру — меня поправят: хоть и были мы рабы, Но в морях мы были — сила, несвободны и грубы. И когда плутать случалось, за добычею спеша, Даже черта не боялась ни единая душа. Заштормит — плевать. И прежде мы знавали те дела. Наша славная галера против бури грудью шла. Что болезни, скорбь, кончина? Эту чушь и стыдобу Даже маленькие дети точно видели в гробу. Нынче — всё. Другому парню перепала маета. Имечко мое осталось на планшире вдоль борта. Пусть, утех земных не чая, вполжива и вполмертва, Оплеухи получает неслинявшая братва. Я теперь паршиво вижу — очи выела вода. Окровавились браслеты на запястьях навсегда. На плече клеймо алеет. Грудь и руки — все в рубцах. До отвала, полной мерой обломилось мне в гребцах. Вышли времена и сроки, наступает час скорбей. По скуле галеру ахнет натиск северных зыбей. Бунт поднимут негритосы, кровь в шпигаты потечет, И с разбегу въедет в берег трусоватый морячок. Не роняйте флаг! Не смейте зажигать фальшфейера! К погибающей галере устремится на ура Рвань из кубрика, отребье, вся рычащая шпана, Что мужской лишилась стати, — та, что смертью крещена. Крепких, юных, дряхлых, старых, тех, кто вял, и тех, кто крут, — Из больниц, дворцов, хибарок ополчится ратный люд. Оглядевши мрак небесный и зажав в зубах ножи, На пылающие сходни скопом кинутся мужи. Буду жив — смогу на время я припомнить гребли злость, Чтобы тем, кто крепче телом, в бой ввязаться довелось. И теперь, на вольной воле, клясть былое не с руки. Видит Бог, со мной на веслах рядом были — Мужики!

АЛЕКСЕЙ КРУГЛОВ{115}

ДЖОРДЖ ГЕРБЕРТ{116} (1593–1633)

Добродетель

День, обручивший небеса С землей, ты светел и пригож. Оплачет твой закат роса, Ведь ты умрешь. О, роза пышная, твой цвет Так ярок, что слезу утрешь, Но прахом корень твой одет, И ты умрешь. Цветущих дней букет венчальный Весна в свой короб наберет, Но прозвучит аккорд печальный, И всё умрет. Душа, безгрешна и светла, Одна цветенье не прервет. Пускай весь мир сгорит дотла — Она живет!

УОЛТЕР ТОРНБЕРИ{117} (1828 — 1876)

Призрачные паруса

Как тени, мчатся паруса, Как облаков клочки, Свет отразят, нырнут во мрак, Воздушны и легки, — Там, где проложит им луна Сребристый путь меж волн Иль солнца жар слепящий Царит, величья полн. Как тени, мчатся паруса, Как клочья серых туч, Летят по ветру мимо скал, Где грохот волн могуч. Откуда мчатся и куда — В какой конец земли? Иль это призраков чреда Мне грезится вдали? Как тени, мчатся корабли, Расправив паруса, Но сер их цвет — где флаги, Где гордая краса? Ни ярких красочных огней, Ни пушечной пальбы — Плывут они в молчаньи, Посланники судьбы. Как тени, призраки бегут И тают на глазах, Надежд былых уносят груз На серых парусах. Лети во тьму, забвенья флот, Возьми печаль с собой — Туда, за скалы, где ревет И пенится прибой!