Век перевода (2006) - Витковский Евгений Владимирович - Страница 60

60

Плач волн

Не ветер лишь, волне громадной вторя, Творит твой гул, свирепый и великий, — Ты, Океан, несешь людские крики, И в плаче том — всё мировое горе. То всхлип, то вздох слились в едином хоре. Стон кораблей в твоем я слышу рыке — Обломки их несет тебе, владыке, Священный шторм — в своем слепом задоре. Они плывут — раздавлены, разбиты. Останками их машешь ты, играя, И в час ночной на пляж безлюдный бросишь. Сколь чистоты в глухом том плаче скрыто! Сколь ценен он — от края и до края, — Тоскливый стон тот, что в волнах ты носишь!

ОЛАВО БИЛАК{173} (1865–1918)

Вчера

Вчера — глупец! — звезда мне говорила (Смех прозвенел, и в нем — лукавства дрожь): — Одна из нас всех краше. Озарила Мир чистотой. И лучше — не найдешь! К утру — промчат года. Идем! Открыла Я путь тебе — там розу обретешь. За рифмой мчись чудесной, златокрылой… — И прошептал себе я: — Это ложь! — Пошел за ней, хоть ослеплен был всеми. Что ж, исправлять грехи настало время. Звезды пока не выбрал ни одной. О, горе мне! Я пред тобой предстану. Я весь в слезах, и ход времен — обманы. И сестры все твои — тому виной!

Старость

Наш взор сильней, чем поросль, привлекают Столетние деревья, сень густая. Среди ветров сквозь времена взрастая — Как хороши! Как нежно нас ласкают! Любая тварь к их силе приникает, И кров, и стол под кроной обретая. Среди ветвей мелькает птичья стая, И никогда там песня не смолкает. Мой друг! И мы о юности не плачем, Закатный час улыбкою встречая. Нам годы, как деревьям, — украшенье. Мы счастливы. И нам удел назначен — Птенцов в своих владеньях привечая, Защиту им дарить и утешенье.

ЗАЛКИНД ПЯТИГОРСКИЙ{174} (1935–1979)

Пламя и пепел

Ни слова я не говорил. И ты — молчала. Но мы любовь узнали в миг ее рожденья. В нас солнечный вошел огонь, дав пробужденье. Взор — счастья дрожь. Считаешь, в том — любви начало? Я думаю не так. Любовь в свои владенья Влекла верней, пока сильней нас разлучала. О волшебство! Тем громче в нас она звучала, Чем больше скрыть ее хотел флёр отчужденья. Когда ж змеей свинцовой день однажды сдавит — Удивлены, заметим: нет огня былого. Лишь холодность живет в душе и нами правит. Что жизнь, что смерть — над всем закон, и всё — не ново. И мы поймем, когда любовь нас вдруг оставит, — Молчала ты. Я не сказал тебе ни слова.

АЛЕКСАНДР МАКЛАХНАН{175} (1818–1896)

Жена рыбака

Жизнь бедняка полна невзгод, И горю — края нет. Несет рыбак из бурных вод Нехитрый свой обед. Как саван, вьются облака, Луна ползет, бледна. И в вое ветра — лишь тоска Занудная слышна. Стон — над ручьями среди тьмы, Скрип — в птичьих голосах, И ищут Аррана[17] холмы Опоры в небесах. Боюсь взглянуть: в той стороне — И рев, и плеск, и шум. Приносит ветер думы мне — И нету горше дум. Там в море парни в эту ночь — И благоверный мой. О Боже! Чем же им помочь? Верни их всех домой! Вот ночка! Проблеска в ней нет! Как путь найдут сквозь тьму? Чтоб вел домой их яркий свет, Я лампу подниму. Порывы ветра так резки, И мрак не поредел. Там бьются с морем рыбаки, Молитва — мой удел. Про то проведает не всяк — Как нищета страшна, Как с ней сражается рыбак И как — его жена. Мой брат шел ночью штормовой, Второй и третий брат — Хлеб добывать нелегкий свой. И не пришли назад. Неужто, Боже, вновь беда, И не придут они? Как — не спрошу я никогда. Но я прошу — верни! Свой глас возвысь, всесильный Бог, И шторм угомони. Избавь же сердце от тревог — Скорее их верни!

ЯРОСЛАВ ВРХЛИЦКИЙ{176} (1853–1912)

Тропинка у леса

Бежит тропинка, меж теней скрываясь. И счастлив я, застывший при луне, Когда листок, с высоких крон срываясь, Летит — и на лицо ложится мне. Зайдется сердце радостью и смехом — Деревья ликованием взбодрят. Я знаю, как скала болтает с эхом И что друг другу кроны говорят. А предо мной тропинкою лесною Шли двое — счастьем скованы уста, Шли так, как ходят летом под луною, Лишь розы в их сердцах и чистота. Вниз устремлен был взгляд ее прекрасный, Коса струилась — ручейка живей, Деревья вслед кивали им согласно, Благословляя шелестом ветвей. Рука в руке. Из темных крон взирая, К ним прикасалась тишина тайком — Как будто мотылек, цветком играя, Иль ветер — серебристым колоском. Шли — а вокруг всё клевером белело, И ароматы леса ветер нес, Над соснами заря полоской тлела, И земляники взгляд блестел от слез… За поворотом скрылись. И настали Вдруг сумерки, и из лесной глуши: — Ступайте с Богом! — кроны им шептали, И в кущах дрозд распелся от души. Листок, лица коснувшись, обернулся Предчувствием и песней, как во сне. И ветер еле слышно всколыхнулся, Их счастьем наполняя душу мне.