Сказки для маленьких. Часть 2 - от «О» до «Я» - Коллектив авторов - Страница 59

- Если ты хочешь иметь иглы, я могу дать их тебе. Только сможешь ли ты их вытащить?

В ответ на это человек молча поднял мотки с пряжей и пошел за рани.

По дороге Канчонмала поведала незнакомцу о своем несчастье. Он выслушал ее и произнес: “Прекрасно!”

Когда они пришли во дворец, незнакомец сказал Канчонмале:

- Рани-ма, рани-ма, сегодня день молочного поста, и потому всем в царстве надо раздавать пирожки. Я пойду покрашу пряжу в красный и синий цвета, а вы идите нарисуйте во дворе альпона (Альпона- рисунок, наносимый рисовой пастой на полу или стене по случаю праздника.) и приготовьте все для пиршества. Пусть вам поможет Канконмала.

- Что ж, пусть и Канконмала делает пирожки,- согласилась Канчонмала.

И они вдвоем отправились стряпать.

О ма! Пирожки, которые испекла Канчонмала, походили скорее на плоские, жесткие лепешки. Зато пирожки Канконмалы были сделаны очень искусно: один - в форме полумесяца, другие - в виде флейты, третьи - трубочек, четвертые - листьев сандала.

И незнакомцу стало ясно, кто служанка, а кто настоящая рани.

Покончив с пирожками, женщины принялись за альпона. Размолов целый ман (М а н - мера веса; бенгальский ман равен 37,3 кг риса,) Канчонмала вылила в него сразу семь кувшинов воды и, макая в эту жижу помазок из конопли, перепачкала им весь двор.

Канконмала же сначала выбрала во дворе уголок, чисто его вымела, потом взяла немножко риса, размолола, подлила в него воды и, обмакнув кусочек тряпочки, осторожно стала рисовать лотосы и лианы, семь золотых кувшинов, а под кувшинами - корону с гирляндами из рисовых стеблей по обеим сторонам. Она нарисовала также павлина, богов и след золотой стопы матери-Лакшми (Лакшми- богиня благосостояния и красоты у индусов)

Тогда незнакомец позвал Канконмалу и сказал ей:

- Не отпирайся - это ты служанка! И как ты осмелилась с таким лицом выдавать себя за рани?! Негодная служанка, купленная за ручной браслет, ты стала рани, а рани сделалась служанкой. Отвечай мне, разве я не прав?

Вспыхнула Канконмала - мнимая рани и закричала диким голосом:

- Это что за негодяй?! Вон отсюда!

Она кликнула палача и приказала:

- Отруби-ка голову служанке и этому неведомому человеку! Не буду я Канконмала, если не искупаюсь в их крови.

Палач схватил Канчонмалу и незнакомца. Но незнакомец вынул моток ниток и проговорил:

Нитка, нитка с узелком,

У раджи вверх дном весь дом.

Нитка, нитка, ты свяжи -ка

Палача кругом.

И вмиг палач был с ног до головы опутан нитками. А незнакомец спросил:

- Нитка, ты чья?

- Кому принадлежит моток - тому и я,- ответила нитка.

- Нитка, нитка, если ты служишь мне, отправляйся на нос Канконмалы,-сказал незнакомец.

Два моточка ниток взобрались на нос Канконмалы. Испуганная Канконмала побежала в дом с криком:

- Двери! Закрывайте двери! Он полоумный! Служанка привела полоумного!

А незнакомец тем временем приговаривал:

Нитка, нитка тонкая, где твой дом, скажи?

Ты проденься в иглы бедного раджи!

Не успел незнакомец обернуться, как сто тысяч ниток проделись в сто тысяч иголок на теле раджи. И иголки заговорили:

- Нитки пролезли в нас. Что нам зашить? Незнакомец отвечал:

- Глаза и рот негодной служанки.

Сто тысяч иголок с тела раджи тотчас же устремились к глазам и рту Канконмалы. Забегала, заметалась Канконмала!

А раджа тем временем прозрел и увидел, что перед ним - его друг-пастух. Старые друзья обнялись и пролили море радостных слез.

- Друг, не вини меня,- сказал раджа,- будь уверен, что даже в ста рождениях моих я не найду такого, как ты, друга. С сегодняшнего дня ты будешь моим министром. Столько несчастий произошло со мной после того, как я покинул тебя! Больше мы не расстанемся.

- Хорошо,- ответил пастух,- но я потерял твою флейту. Тебе придется подарить мне новую.

Раджа тотчас приказал изготовить для своего друга золотую флейту.

А Канконмалу день и ночь кололи иголки, и она вскоре умерла. Несчастья Канчонмалы кончились.

Пастух же днем выполнял обязанности министра, а ночью, когда лунный свет заливал небосклон, вместе с раджей отправлялся на берег реки и там, усевшись под деревом, играл на золотой флейте. Обняв друга-министра, раджа слушал его чудесные песни.

С тех пор жизнь раджи, Канчонмалы и пастуха потекла счастливо.

Индийская сказка

Пастушка и трубочист

Видали вы когда-нибудь старинный-старинный шкаф, почерневший от времени и украшенный резными завитушками и листьями? Такой вот шкаф - прабабушкино наследство - стоял в гостиной. Он был весь покрыт резьбой - розами, тюльпанами и самыми затейливыми завитушками. Между ними выглядывали оленьи головки с ветвистыми рогами, а на самой середке был вырезан во весь рост человечек. На него нельзя было глядеть без смеха, да и сам он ухмылялся от уха до уха - улыбкой такую гримасу никак не назовешь. У него были козлиные ноги, маленькие рожки на лбу и длинная борода. Дети звали его обер-унтер-генерал-кригскомиссар-сержант Козлоног, потому что выговорить такое имя трудно и дается такой титул не многим. Зато и вырезать такую фигуру не легко, ну да все-таки вырезали. Человечек все время смотрел на подзеркальный столик, где стояла хорошенькая фарфоровая пастушка. Позолоченные башмаки, юбочка, грациозно подколотая пунцовой розой, позолоченная шляпа на головке и пастуший посох в руке - ну разве не красота!

Рядом с нею стоял маленький трубочист, черный, как уголь, но тоже из фарфора и такой же чистенький и милый, как все иные прочие. Он ведь только изображал трубочиста, и мастер точно так же мог бы сделать его принцем - все равно!

Он стоял грациозно, с лестницей в руках, и лицо у него было бело-розовое, словно у девочки, и это было немножко неправильно, он мог бы быть и почумазей. Стоял он совсем рядом с пастушкой - как их поставили, так они и стояли. А раз так, они взяли да обручились. Парочка вышла хоть куда: оба молоды, оба из одного и того же фарфора и оба одинаково хрупкие.

Тут же рядом стояла еще одна кукла, втрое больше их ростом, - старый китаец, умевший кивать головой. Он был тоже фарфоровый и называл себя дедушкой маленькой пастушки, вот только доказательств у него не хватало. Он утверждал, что она должна его слушаться, и потому кивал головою обер-унтер-генерал-кригскомиссар-сержанту Козлоногу, который сватался за пастушку.

- Хороший у тебя будет муж! - сказал старый китаец. - Похоже, даже из красного дерева. С ним ты будешь обер-унтер-генерал-кригскомиссар-сержантшей. У него целый шкаф серебра, не говоря уж о том, что лежит в потайных ящиках.

- Не хочу в темный шкаф! - отвечала пастушка. - Говорят, у него там одиннадцать фарфоровых жен!

- Ну так будешь двенадцатой! - сказал китаец. - Ночью, как только старый шкаф закряхтит, сыграем вашу свадьбу, иначе не быть мне китайцем!

Тут он кивнул головой и заснул.

А пастушка расплакалась и, глядя на своего милого фарфорового трубочиста, сказала:

- Прошу тебя, убежим со мной куда глаза глядят. Тут нам нельзя оставаться.

- Ради тебя я готов на все! - отвечал трубочист. - Уйдем сейчас же! Уж наверное, я сумею прокормить тебя своим ремеслом.

- Только бы спуститься со столика! - сказала она. - Я не вздохну свободно, пока мы не будем далеко-далеко!

Трубочист успокаивал ее и показывал, куда ей лучше ступать своей фарфоровой ножкой, на какой выступ или золоченую завитушку. Его лестница также сослужила им добрую службу, и в конце концов они благополучно спустились на пол. Но, взглянув на старый шкаф, они увидели там страшный переполох. Резные олени вытянули вперед головы, выставили рога и вертели ими во все стороны, а обер-унтер-генерал-кригскомиссар-сержант Козлоног высоко подпрыгнул и крикнул старому китайцу:

- Они убегают! Убегают!

Пастушка и трубочист испугались и шмыгнули в подоконный ящик. Тут лежали разрозненные колоды карт, был кое-как установлен кукольный театр. На сцене шло представление.